Ровесники. Герой асфальта
Шрифт:
– А ты случайно не узнавала, кто у него родители?
Вот тут-то я, слава богу, могла не врать!
– Папа у Вадима военный лётчик. Майор, кажется. А мама учительницей английского работает в Звёздновской школе.
– Правда? Как хорошо…
Я так и не поняла, каким образом для меня это может быть хорошо? Уж не в женихи ли мне определила мама милейшего Вадика Канаренко? А что? От неё и такого можно ожидать.
– Мам…Мне, по-моему, замуж еще рановато.
– А при чем тут замужество? – Мама была невозмутима. – Я просто хочу, чтобы ты проводила своё свободное время не с этой местной шпаной, а с умным, хорошим парнем. Серьёзным и воспитанным, с которым
Мне вспомнился мой славный Виталик…Ведь это его сейчас описывала мама, а вовсе не того ангела, голос которого звенел и переливался на всю квартиру.
– Вот поэтому я и желаю с ним познакомиться. – Заключила мама между тем. Я усмехнулась:
– Надеешься, что он окажется таким же как папа?
– Надеюсь. – Совершенно серьёзно подтвердила мама. – Хотя твой папа уникальный в своём роде человек. Другого такого нет.
Сколько раз уже я это слышала! Мамины убеждения о папиной эксклюзивности всегда означали для меня одно: надо остаться старой девой, потому что все мужчины мира, кроме Алексея Кондрашова – эгоисты, пьяницы и негодяи. Ну уж нет, мамочка…Это для тебя папа – герой, а для меня – обычный отец. Вечно занятый, вечно куда-то спешащий, страдающий остеохондрозом человек. От его интеллекта мне ни горячо, ни холодно. И ничего гениального я в нём не нахожу…В отличие от того же Канарейки.
– Значит, с Вадимом ты мне разрешишь встречаться? – Я пытливо смотрела на маму, затаив дыхание. – И гулять с ним отпустишь?
– Если он такой, каким я его представляю, то почему бы и нет? Не всю же жизнь мне тебя держать взаперти…Но только с ним.
Ну разумеется, мамочка, разумеется, он именно такой, каким ты его представляешь! Он тебе понравится. Он просто не может не понравится! Итак, все в порядке…Почва подготовлена. Теперь вся надежда на Вадима. Не подкачай, Канареечка, вытащи меня отсюда поскорее, пока я с ума от скуки не сошла!
27
Нет, бог всё-таки есть на свете, и он явно милосерден к моей скромной персоне! До сих пор мне казалось, что я – самый несчастный человек в мире. Как утомительно тянулось время! Здесь, в квартире, его словно и не было вообще, этого времени. Только отвратительно ленивые часовые стрелки, которые я тщетно пыталась гипнотизировать взглядом. Они тоже будто уснули – двигались еле-еле, и я злилась на них как на живых людей, досаждающих мне своей вредностью и ехидством.
Сам тяжелым грузом на сердце была неизвестность. Томясь под домашним арестом, я не знала, когда смогу выйти на свободу. Да и смогу ли вообще? Допустим, Вадим действительно придёт (в чём полностью уверенной быть никак нельзя)…Вдруг он в чём-нибудь проколется? Я ведь столько насочиняла про него маме. Что если она начнёт его расспрашивать? А она начнёт, непременно начнёт. И тогда…Даже страшно подумать, что будет тогда. Если мама поймёт, что её одурачили, она больше никогда мне не поверит. И из дома уж точно не выпустит до скончания века.
Я пережила половину пятницы и целую субботу…Я пыталась учить уроки, я читала классику и, засыпая над раскрытой книгой, таким образом коротала ненавистное время. Не было аппетита. Все мысли и чувства были об одном: что будет в воскресенье?
И вот наконец-то свершилось чудо! Ровно в одиннадцать часов утра я вышла на кухню и, глянув в окно, увидела Виталика. Он стоял под той же самой облысевшей березой и радостно улыбался. Не надо было никаких опознавательных знаков – я всё читала на лице Виталика. Есть! Неужели сегодня я буду гулять?!
Я бы завизжала от радости, если бы рядом на кухне не находилась мама. Я вообще постаралась долго возле окна не задерживаться, дабы не привлекать к себе лишнее родительское внимание, однако, остановившись перед мамой, не сдержалась:
– Мам, а как насчёт твоего фирменного пирога? Ты, кажется, что-то про него говорила.
Мама стояла возле раковины спиной ко мне и быстро, ловко чистила картошку для супа. Здорово у неё это получалось, лично я так не умела.
– Ты же не знаешь, точно ли придёт Вадим.
– Мне кажется, что он придёт.
– Да? С чего бы это тебе кажется?
– Ну…Не знаю…Я чувствую.
Мама вздохнула. Бросив ножик на дно раковины, убрала мокрой рукой прядь волос, упавших ей на лоб и медленно повернулась ко мне:
– Ты ему нравишься?
Странно, почему-то меня смутил этот вопрос. Сама бы я хотела знать, что думает обо мне Канарейка.
– Ну мам, если бы не нравилась, он бы вообще не согласился прийти.
– Действительно. Если нравишься – придёт. Ладно, сейчас суп сварю и буду печь пирог. На крайний случай сами его съедим.
В этот момент я готова была её расцеловать…
Звонок раздался около двух часов. К этому времени всё уже было готово: на кухне заваривался чай, фирменный мамин пирог источал изумительный запах на всю квартиру, от него у меня давно текли слюнки. Мама привела себя в порядок, приоделась по такому поводу. Создавалось впечатление, что тут намечается настоящая помолвка, а не рядовое знакомство. Но это не имело значения.
Когда я открыла дверь, у меня едва не подкосились ноги. Сначала я увидела три большие розы с тяжелыми белыми шапками. Потом, с трудом оторвав глаза от этого прекрасного зрелища, перевела зачарованный взгляд на Вадима. О, это надо было видеть! К встрече с моей мамой он подготовился основательно! Чисто вымытые и хорошо уложенные тёмно-русые волосы ласкали взор. Аромат мужской туалетной воды слегка кружил голову – от него тоже текли слюнки, но только уже не от голода. От какого-то другого, ещё непонятного мне желания. Вадим опять был в своем шикарном «пилоте», который, как я знала, после пребывания в отделении милиции, пришлось сдавать в химчистку. Сейчас он выглядел даже более чем прилично – так же, как и его владелец. Синяков действительно больше не было. Гладкое, нежное лицо Вадима сияло здоровьем. Холёная белизна его бросалась в глаза, завораживала. Мне стоило большого труда справиться со своими эмоциями, вспыхнувшими совершенно неожиданно при виде этого очаровательного пятнадцатилетнего бабника и хулигана.
– Привет. – Тихо поздоровался Вадим. – Как дела?
– Хорошо. Тебя ждём. – Я заговорщицки улыбнулась, кивая себе за спину.
– Вот и дождались. – Не спрашивая особого разрешения, Канарейка шагнул через порог и сразу же вручил мне цветы. – Держи, великомученица.
Его детские глаза как всегда смеялись! Разумеется, эти розы были всего лишь реквизитом в задуманном нами спектакле, а вовсе не особым знаком внимания ко мне, но, тем не менее, стало очень приятно. Ну представьте сами: роскошный кавалер с цветами! Это почти принц на белом коне, ворвавшийся в тёмное царство злых сил для того, чтобы освободить свою прекрасную принцессу! Стоп… Что-то я размечталась…Мой принц сейчас стоит где-нибудь на улице, неподалёку от моего дома и трясется от волнения. А это чудо природы – всего лишь его посредник, от которого, тем не менее, зависит наша с Виталиком судьба.