Ровесники. Герой асфальта
Шрифт:
– Не знаю. Да и не важно. Проживём. Он с собой ничего ценного не взял. Даже компьютер оставил, прикинь? Решил таким образом свое благородство показать.
Да уж, благородство Павла Андреевича частенько имеет двоякий смысл и в итоге пагубно отражается на окружающих – это я уже понять успела. Столько лет травмировать психику племянника откровенной агрессией и неприязнью, а потом просто плюнуть на всё и смотать удочки. И ведь вроде бы серьёзный человек…
Я тихонько погладила Виталика по плечу:
– Не жалеешь?
– Нет. – Он уверенно мотнул головой. Снова на меня смотрели его ласковые
– Иди сюда…
Виталик всхлипнул – доверчиво, жалобно как котёнок, и тоже обнял меня, не говоря ни слова. Так и сидели мы с ним на кровати. Может быть минут десять, а может и целый час. Говорить почему-то не хотелось, хотя мне-то лично очень многое нужно было Виталику рассказать. О вчерашнем вечере. О ребятах, что тащили его домой под руководством Галины Петровны и участкового Олежки. И самое главное – про Вадима. Виталик должен его простить. Обязан. Ведь лучше друга у него не было, нету, и никогда в жизни не будет.
Словно прочитав мои мысли, Виталик первый нарушил тишину.
– Ксюш… А Вадька вчера с вами был?
– Конечно был. Мог бы и не спрашивать. Разве ребята без его ведома что-нибудь делают?
– Откуда он узнал? Ты ему сказала?
Я с трудом подавила вздох раздражения:
– Господи, ну я, я. И что теперь?
– Где ты его нашла?
– На улице, представь себе. Весь посёлок как дура оббегала.
– Зачем? Неужели была такая необходимость?
– Значит была. Ты ведь самое интересное проспал вчера на кухне. А я там такого наслушалась… Шумляев брата своего о помощи просил.
– О какой помощи?
– А ты сам не догадываешься? Какая у Шумляева самая большая на данный момент мечта?
– Варька? – Виталик выпрямился на диване в струнку и теперь смотрел на меня, изумлённо моргая.
– Вот именно. А ещё и Вадька. Ты же им помочь отказался ему отомстить. Так Шумляев себе ещё покруче сообщника нашёл.
– Не может быть!
– Сама вчера слышала, своими ушами, пока ты отдыхал после неравной борьбы с зелёным змием.
Мои слова, кажется, привели Виталика в ужас. Ещё бы… Он столько времени тусовался с Шумляевым – и всё только ради того, чтобы предотвратить трагедию. А в итоге пропустил самое важное.
– Чёрт… Ты его предупредила? – Он схватил меня за плечи. – Ты сказал ему?!
– Конечно, сказала! – Рассердилась я. – Чего ты орёшь? Испугался за своего Вадима, да? Почему бы тебе в таком случае с ним не помириться? Ты ему рядом необходим, а не в качестве засекреченного агента в тылу врага!
– Это он тебе сказал?
Виталик пытливо заглядывал мне в глаза. Господи, как отчаянно он пытался прочесть в них подтверждение своей надежде, он так хотел, чтобы это действительно было правдой! И я чуть было не обманула его, чуть было не выпалила: «Да! Это он! Это он мне сказал! Так что беги к нему со всех ног, беги! Стоит тебе только дать повод – и вы снова будете неразлучными друзьями!»
Но Вадим мне этого не говорил. Он говорил другое, что-то похожее на мои слова, и я попыталась воспроизвести
– Мы много вчера о тебе говорили. По-моему, вы оба большие дураки.
– Почему? – Виталик нахмурился, и мне безумно захотелось погладить его чёрные, сросшиеся брови, чтобы они распрямились, и чтобы со лба убралась эта взрослая складочка, делавшая его старше своих лет.
– Ты волнуешься за него, он волнуется за тебя…
– Он тебе это говорил?
– Да, говорил. – Вот это я могла подтвердить с чистой совестью. – Неужели ты сам не видишь? Стал бы он тебя вытаскивать из этого клоповника, будь ты ему безразличен. И перестань, пожалуйста, ревновать меня к нему. Я вижу, что только это мешает тебе сделать первый шаг.
– Нет, не только это.
– А что же ещё?
– Ничего. Он виноват, а извиняться не хочет. Почему я должен делать первый шаг? Мог бы хоть раз в жизни и забыть о своих принципах.
– Ну, ты же его знаешь…
– Знаю. Только потакать больше не хочу.
– Значит, всё остаётся по прежнему?
Виталик промолчал. Конечно, ему бы очень хотелось вернуться в свою компанию, к нормальным ребятам. И слишком велико было искушение уступить. Особенно теперь, когда в его жизни произошло столько драматических событий, поддержка друзей пришлась бы как нельзя кстати. Но всё-таки что-то мешало ему переступить черту. Во всяком случае сейчас – мешало. Оставалось полагаться на время. Лишь оно могло всё расставить по местам и всех примирить.
43
Этот Новый Год стал, пожалуй, самым светлым и радостным в моей жизни. Внешне ничем не отличаясь от многих других праздников, он, тем не менее, нёс небывалое умиротворение моей измученной за всё последнее время душе, наполняя меня сознанием собственной значимости и незаменимости. Впервые я отмечала Новый Год не дома, и не в компании друзей – на этот раз Виталик пригласил меня к себе в гости.
– Отца всё равно не будет. А мама нам мешать не станет.
– Только не гони её, бедную, из дома, ладно? – Испугалась я. – Ей и так досталось от вас обоих. Пусть хотя бы в такой праздник почувствует себя счастливой и не одинокой.
Возразить Виталику было нечем. А меня в тот вечер не в шутку озадачил вопрос о подарках и чтобы разрешить его достойным образом, мне, конечно же, пришлось обратиться к маме. Для неё, к счастью, это проблемой не казалось.
– Отцу в прошлом году приличные наручные часы подарили на работе. – Напомнила она. – А у него свои на вес золота – именные, раритетные, с которыми он в жизни не расстанется. Так вот, те подарочные, до сих пор в упаковке и лежат. По-моему, идеальный вариант для твоего мальчика.
Посмотрев на часы, я тоже с восторгом согласилась, что вариант идеальный и на радостях даже расцеловала маму за такую щедрость и чуткость.
– И тебе не жалко?! Они же дорогие, наверное?!
Мама улыбнулась, в который раз поразив меня своей редкостной добротой:
– Да чего уж там… Лишь бы у вас всё хорошо было…
– А Галина Петровна? Ей тоже, наверное, нужно что-то подарить?
– Ну, любой женщине нравятся духи.
– А вдруг у неё есть свой любимый запах духов, а я ей куплю не те, что нужно?