Роза для герцога
Шрифт:
Стоило этим словам коснуться слуха инары, как её руки свело, и они дрогнули на верёвке. На этот раз герцог был действительно чем-то болен, и её дар проснулся и требовал оказать помощь просящему. Но инара, стиснув зубы, продолжила спускаться. Тогда боль от рук начала расходиться по всему телу, отдаваясь в нём судорогами. Розалин до крови закусила губу. Так болезненно её дар до этого не проявлялся ни разу.
Охранник, осознав, что она не собиралась возвращаться, начал тянуть верёвку наверх. А ведь ей оставалось спускаться до земли и без того не меньше трёх метров.
Глава 6
— Я не хочу
Секунда, и Инара, рухнув вниз, опомнилась и вновь ухватилась за верёвку почти у самого её конца. До земли было всё равно высоко, но она решилась спрыгнуть, приземлилась на ноги, но неудачно. Правая ступня, угодив на камень, вывернулась, и лодыжку обожгло резкой болью.
— Держите её, — крикнул стражник, наблюдавший за падением из окна, и из арки, где во время пересменки никто не должен был дежурить, появился ещё один рослый парень в тонкой кольчуге.
Розалин попыталась подняться, но на подвёрнутую ногу было не наступить.
— Проклятье. — Она с досадой посмотрела на стражника.
— Далеко собралась, красавица? — По его тону было ясно: он ещё не понял, кого именно поймал.
— Тебе какое дело? — Инара подтянула к себе котомку и прижала её к груди.
— Веди её наверх, — крикнул квадратоголовый из окна комнаты. — В покои Его Светлости.
— А-а, — понятливо протянул детина в кольчуге, — сразу бы сказали, что вы та самая.
Розалин неприязненно отвернулась. Всего за пару дней она стала предметом сплетен во всём замке. Даже стражники не гнушалась обсуждать, зачем именно герцог привёз её с юга.
— Что, ногу подвернули? — спросил он равнодушно. — Давайте помогу. — Он подхватил её под мышки и, поставив на ноги, взял под руку. — Опирайтесь на меня. Или могу понести, — предложил он, растягивая губы в глупой ухмылке, — это уж как скажете.
Розалин представила, как чужой, незнакомый мужчина возьмёт её на руки и будет по-хозяйски прижимать к себе, и отрицательно замотала головой.
— Я сама.
Наверх они поднимались медленно, и с каждым болезненным шагом Розалин проклинала и этот замок, и владевшего им герцога, но после каждого такого проклятья ощущала вновь подступающее головокружение, а теперь ещё и навязчивую тошноту.
«Да чем таким болен этот герцог?» — гадала Розалин, но помогать ему не собиралась всё равно. Если надо сыграть в целительницу, она может сделать вид, что попыталась его вылечить. Но не более того. Что же касалось побега: она планировала повторить его снова, как только подвёрнутая лодыжка перестанет болеть. Увы, но себя инары лечить не могли.
У двери в покои Андриана их встретил тот самый стражник, что тянул наверх верёвку, по которой она спускалась.
— Как твоё имя? — спросила Розалин.
— Жак. — Он потянулся и забрал у неё котомку, затем приоткрыл дверь в покои и отошёл в сторону. — Прошу, госпожа.
— Надеюсь, однажды, Жак, и ты поймёшь, как это — оказаться у кого-то в плену. — Розалин распрямила плечи, приподняла подбородок — так она чувствовала себя увереннее — и вошла в покои герцога.
В них, к её удивлению, никого, кроме самого Андриана, не оказалось: ни лекаря, ни слуг. Похоже, кроме стражника, герцог пока никому не сообщал о своей хвори. Возможно, он рассчитывал, что Розалин, его вылечит, и не хотел, чтобы слуги начали догадываться о её даре.
На секретере стояла зажжённая свеча, и Розалин, дохромав до него, взяла подсвечник и подошла с ним к кровати. Герцог не спал, но и в сознании не был. Его лоб покрывала испарина, губы были приоткрыты, а грудь поднималась едва заметно, но часто. Свободной ладонью Розалин коснулась его лба — огненный.
— О источники, ну за что мне всё это? — Она зажмурилась, борясь с подступавшими слезами. До этого мгновения Розалин была убеждена: её ненависть к Андриану настолько сильна, что даже дар не сможет заставить её помочь герцогу. Но стоило ей увидеть его в постели, по-настоящему больным, и все прежние размолвки показались ей глупыми и несущественными. Она вздохнула — говорили же ей, бороться с собственным призванием бесполезно. И она убедилась в этом в очередной раз. Ведь сейчас единственное, что ей хотелось сделать — это положить горящую зеленоватым светом ладонь на грудь Андриана и увидеть, как он облегчённо выдохнет, а его горячка отступит. — Я неисправима, — прошептала она, качая головой. — А ведь он не заслуживает моего сочувствия.
Подсвечник вернулся на секретер, а инара к герцогу. Она положила дрожащую от волнения и внутренних сомнений правую ладонь ему на грудь и наблюдала, как исцеляющий свет коснулся одежды и устремился сквозь неё к источнику болезни.
Обычно во время лечения она ощущала, где именно находилась хворь, но на этот раз её свет блуждал по телу герцога бесцельно, словно тот и впрямь ничем не был болен. Но только это не могло быть правдой, ведь чем дольше инара пыталась исцелить его, тем больше это отнимало у неё сил. Когда от внезапно навалившейся на Розалин усталости голова её закружилась, а тело прошибло холодным потом, она убрала руку с груди Андриана и прилегла рядом с ним, не в силах пошевелиться.
— Странно, — прошептала она, повернувшись к герцогу и замечая, что он выглядел чуть лучше, но по-прежнему мучился от жара.
Сейчас она могла бы пожать плечами и сказать стражнику, что пыталась, но не смогла излечить Андриана. Однако она впервые столкнулась с болезнью, против которой даже её дар оказался бессилен, потому не торопилась уходить и решила попробовать ещё раз, когда её силы немного восстановятся. Она вздохнула и прикрыла глаза, собираясь ненадолго вздремнуть.
В полудрёме ей привиделась страшная картина. У кареты, ехавшей вдоль обрыва, отвалилось колесо. Карета накренилась вбок, чуть не падая. Из неё донеслись испуганные крики, женскому голосу вторил детский. Розалин вздрогнула и, проснувшись, положила ладонь на лоб герцога — по-прежнему горячий.
— Да, страннее не придумаешь, — собравшись с силами, она вновь попыталась вылечить Андриана. Спроси у неё кто-то, зачем она так старалась ради ненавистного северянина, она бы не сумела вразумительно ответить. Но в тот момент для неё не существовало ничего важнее помощи и вправду заболевшему герцогу. И, конечно, она убеждала себя, что виной тому был её дар, который всегда решал за неё помогать кому-то или нет.
Вторая попытка излечить Андриана далась ей ещё сложнее. Розалин ощутила слабость уже спустя несколько минут и убрала руку, как только почувствовала головокружение. Она устало прилегла на подушку и задремала, а когда открыла глаза, вместо лунного света в комнату уже пробрались первые лучи едва показавшегося из-за горизонта солнца.