Роза и тис
Шрифт:
Все случившееся, как она считала, было вызвано именно ею, Дженнифер. Это и есть настоящая Дженнифер, фигура трагическая, несчастная женщина, у которой все происходит не так, как должно быть, и которая постоянно обвиняет себя во всем, что случилось с другими. Милли Барт, по-видимому, поступила бы так же.
Милли... Мои мысли от отвлеченных размышлений резко переключились на дела и проблемы повседневные.
Милли на вечер не пришла. Возможно, с ее стороны это было разумно. Или ее отсутствие тоже вызовет соответствующие толки?
...Я вздрогнул, видно, незаметно задремал.
Со стороны нижней террасы послышались шаги. Это был Гэбриэл. Он направлялся ко мне, и я заметил, что идет он как-то неуверенно. Возможно, он был пьян.
Я был поражен его видом. Он заговорил хрипло, невнятно – полное впечатление изрядно выпившего человека но, похоже, алкоголь тут был ни при чем.
– Эта девушка! – с пьяным смешком произнес Гэбриэл, – я же вам говорил, что она такая, как все. Головой-то она, может, и витает где-то среди звезд, но ногами уж точно стоит на грешной земле.
– О чем вы, Гэбриэл? – резко спросил я. – Вы пьяны?
– Вздор! Я не пил. Есть кое-что получше выпивки!
Гордячка! Куда там! Очень уж благородная леди, чтоб якшаться с простыми людьми. Ну я ей показал ее место!
Стащил с высоких звезд... Показал, из чего она сделана...
Как все, из праха! Я вам давно говорил, что она не святая.
Такого рта, как у нее, у святых не бывает! Обыкновенная, как все мы. Возьми любую женщину – все они одинаковые... Все одинаковые!
– Послушайте, Гэбриэл! – в бешенстве закричал я. – Что вы натворили?
Он опять пьяно хихикнул.
– Развлекался, старина! Вот что! Развлекался по-своему... как мне нравится...
– Если вы оскорбили эту девушку...
– Девушку? Она взрослая женщина. Знает, что делает, или, во всяком случае, должна знать. Она женщина.
Поверьте моему слову!
Он опять засмеялся – мерзкое, отвратительное хихиканье. Этот смех преследовал меня долгие годы. Я ненавидел Гэбриэла в ту минуту и продолжал ненавидеть всю свою жизнь.
О, я вполне осознал, что значит полная беспомощность, мне помог это осознать Гэбриэл, метнувший в мою сторону презрительный взгляд! Не могу представить себе более омерзительного человека, чем Джон Гэбриэл в ту ночь...
Он захохотал, повернулся и неуверенно зашагал к Длинному Амбару.
Я смотрел ему вслед, кипя от негодования. Но не успел я до дна испить всю горечь своей участи калеки, как услышал шаги со стороны нижней террасы, на этот раз легкие и спокойные.
Поднявшись на верхнюю террасу. Изабелла подошла ко мне и села на каменную скамью.
Ее движения, как всегда, были уверенными и спокойными. Она сидела молча. Так мы уже сидели с ней прежде, в тот же вечер. И все-таки я чувствовал... определенно чувствовал! – разницу. Никак не выражая это, она, казалось, искала поддержки. Что-то пробудилось в ней, нарушив привычный покой. Она была в сильном смятении, но я не знал, не мог даже предположить, что творилось в ее душе. Может быть, она и сама не знала.
– Изабелла, дорогая... – с трудом произнес я. – Все в порядке?
Я и сам не понимал, что имел в виду.
– Не знаю... – ответила она.
Спустя несколько минут Изабелла вложила свою руку в
Прошло около часа.
Из Длинного Амбара начали выходить люди. Женщины оживленно обменивались впечатлениями и поздравляли друг друга с тем, что все прошло хорошо. Одна из них увезла Изабеллу в своей машине.
Все было нереальным, как во сне.
Глава 17
Я думал, что на следующий день Гэбриэл будет держаться от меня подальше, но он всегда был непредсказуем. Еще не пробило одиннадцати, как он неожиданно появился в моей комнате.
– Надеялся застать вас одного, – сказал он. – Вчера вечером я вел себя как последний дурак.
– По-вашему, может, и так. Я бы выразился покрепче. Вы отвратительная свинья, Гэбриэл!
– Что она сказала?
– Ничего.
– Была расстроена? Сердита? Черт побери, должна же она была сказать хоть что-нибудь! Она пробыла с вами почти час.
– Она ничего не сказала.
– Господи, лучше бы я... – Он остановился. – Послушайте, вы же не думаете, что я совратил ее? Ничего подобного! Боже милостивый, нет! Я только... Ну понимаете... Луна, хорошенькая девушка... С каждым может случиться...
Я промолчал. Гэбриэл правильно понял мое молчание.
– Вы правы. Я не очень-то горжусь собой. Но она довела меня до безумия. Она сводила меня с ума с той минуты, как я ее встретил. Ходит будто святая, до которой и дотронуться-то нельзя! Поэтому я так с ней и поступил... Да-да! И ничего в этом приятного не было... скорее скверно. Но она отвечала, Норрис!.. Она такая же, как и любая милашка, которую можно подцепить вечерком в субботу... Теперь она меня, наверное, ненавидит! Я всю ночь глаз не сомкнул.
Он в бешенстве расхаживал взад-вперед по комнате.
– Вы уверены, что она ничего не сказала? Совсем ничего? – опять спросил он.
– Я ответил вам дважды.
Гэбриэл схватился за голову. Жест выглядел смешным, хотя по сути был трагичен.
– Я никогда не знаю, что она думает, – воскликнул он. – Я ничего о ней не знаю! Она где-то там, куда мне не проникнуть. Это как на той чертовой фреске в Пизе. Праведницы, которые сидят, улыбаясь, в райских кущах... Я должен был выволочь ее оттуда... Должен! Я просто не мог больше этого выносить. Понимаете? Не мог! Я хотел унизить ее, стащить вниз, чтоб ей стало стыдно, чтоб она оказалась вместе со мной в аду...
– Ради всего святого! Заткнитесь наконец! – крикнул я со злостью. Есть у вас хоть капля приличия?
– Нет! И у вас бы его не было, доведись вам пережить то, что пережил я. Все эти недели!.. Господи! Я хотел бы никогда ее не видеть, забыть, не знать, что она существует...
– Я и понятия не имел, что вы...
– Ну конечно! – перебил он меня. – Вы никогда ничего не видите дальше своего носа! Вы самый большой эгоист, какого мне когда-либо приходилось встречать. Полностью погружены в свои собственные эмоции. Вы и не видите, что со мной! Еще немного – и мне уже будет безразлично, попаду я в парламент или нет.