Роза севера
Шрифт:
Варламова словно обухом ударили по голове.
— Гейша… — пробормотал он. — Я же догадывался, что это не просто игра в гейш.
— Ну, Сацуки до настоящей гейши не доросла. Но для вас и нужна была помоложе…
Тут Варламов наконец исполнил давнюю мечту, вскочил и врезал Хараде по физиономии. Точнее, попытался врезать… Пришел в себя, лежа на полу, а перед ним, покачиваясь, приходила в резкость фигура Харады.
— Надо же, — сказал тот удивленно. — Думал, вы знаете, что я мастер боевых искусств. Пришлось вас отключить. Но удар был щадящий.
Варламов
— Идите вы со своим мастерством… — и Варламов послал японца на три русские буквы.
Как ни странно, Харада, кажется, понял. Он поморщился.
— Да вы не обижайтесь. У меня вот денег не хватит даже на краткосрочный контракт с гейшей. А Сацуки — почти настоящая гейша.
— Небось, все засняли? — горько спросил Варламов. — Зачем это? Для чего я вам нужен?
Он испытывал жгучую ненависть к тем, кто так подло использовал Сацуки. Кое-как поднялся на ватные ноги и почти упал на табурет.
— Не знаю, — сухо сказал Харада. — Меня не посвящают в планы. Дали конкретное задание — испытать и познакомить с Сацуки. Теперь я уезжаю. Зашел только, чтобы передать от нее записку. А вы сразу в морду…
— Где записка? — Варламов даже привстал с табурета.
— Вот, — Харада протянул сложенный листок. — Прочтете, когда я уйду.
— Опять в свою школу? — без интереса спросил Варламов. Он боролся с желанием прочитать записку немедленно.
— Вам это знать не положено, — Харада встал и повернулся к двери. — Вдруг все-таки выживите. Прощайте.
Когда дверь за ним закрылась, Варламов развернул записку.
«Прости, любимый, я должна оставить тебя. Наверное, тебе уже все объяснили. В одном старом фильме гейша говорит: «Мы становимся гейшами потому, что у нас нет выбора». Но всю эту неделю я пыталась вообразить, что выбор у меня есть. Увы… И все же:
Снова встают с земли,
Тускнея во мгле, хризантемы,
Прибитые сильным дождем.
Твоя навеки, Сацуки».
Варламов уныло поглядел на террасу храма Киёмидзу. Им не прыгнуть оттуда вместе. Надо жить, как оживают поникшие хризантемы. Таков завет Сацуки. Она — неожиданный подарок судьбы. Дар случайный, дар бесценный… Да, его обманули, но с Сацуки обошлись еще хуже. Он не может думать о ней со злостью, а лишь с любовью.
Только как теперь быть с Джанет?..
От невеселых размышлений отвлек старик, принесший обед. Забрав пустые тарелки, неожиданно вернулся — с ноутбуком. Не сразу поверилось: отняли одну игрушку, дают другую. Хотя и за это спасибо. Варламов выключил надоевший экран-окно (Сацуки показала, как это делать) и сел за компьютер.
По экрану прошла привычная надпись, что внешние подключения блокируются, причем не только за пределами Великого Китая, но и Японского автономного района. Ну и хрен с ними (а ругаться стал чаще, жизнь заставила).
Среди обилия китайских сайтов нашел информационный на английском, а заодно узнал, какой сегодня день. Конец октября, зима на носу. Выходят, его странствия
Ничего нового в мире. Информация в основном о Китае, Канада вообще не упоминается, а новости из России говорят о продолжении военных столкновений на Урале. Китайское правительство выражает озабоченность положением граждан на совместно управляемых территориях…
Варламов зевнул и вернулся мыслями к Сацуки. А ведь теперь можно узнать, чье это стихотворение: «Снова встают с земли, тускнея во мгле, хризантемы…». Так, это Басё, семнадцатый век. Помнится, и до этого Сацуки читала стихотворение Басё. И ведь еще кто-то говорил об этом поэте…
Ах да, старый недруг (а может, и приятель) Морихеи. Уже давно, на Территории Ил-Оу. Еще сказал о нем: «Запомните это имя». Интересно, где он сейчас?
Поиск выдал кучу ссылок на основателя айкидо Морихеи Уэсибу. Ну да, Морихеи взял этот псевдоним. Слова «Морихеи — айкидо — Атланта» вызвали отповедь, что получение информации из-за пределов Японского автономного района блокируется. Раздосадованный Варламов стал шарить по сайтам о японской поэзии.
Почти все на японском, хотя попались и на английском: в Северной Америке тоже нашлись любители японской классической поэзии. В японских иероглифах Варламов не разбирался — может, там и встречалось имя Морихеи. В конце концов разместил стихотворение, оставленное Сацуки, для обсуждения и стал ломать голову над комментарием. Получилось не очень:
«Хризантемы встают даже во мгле, не дожидаясь восхода солнца. Подавая нам пример — надо стискивать зубы и вставать после самых жестоких ударов судьбы»… Ладно, сойдет. Подписался своим настоящим именем и отправил — попытка не пытка. Повторил эту процедуру на нескольких сайтах.
Оставалось ждать.
Он валялся на футоне (название тоже узнал от Сацуки), в коридор не было желания выглядывать, рядом была ее дверь… Варламов скрипнул зубами, трудно уподобиться хризантемам.
В такой прострации пролежал до вечера. Складывалось впечатление, что о нем забыли. Изучили, как любопытный экземпляр, и убрали на полку. Одно обнадеживало — на него наверняка собирали компромат, используя Сацуки. Значит, все-таки собираются выпустить, зачем компромат на мертвеца?.. А ведь он наконец начал мыслить здраво! Стало рассеиваться наваждение.
Ночью Сацуки не пришла. Расстроенный Варламов после завтрака заглянул в ноутбук и обнаружил любопытный комментарий к своему посту.
«Путь хризантем — сквозь время. Наш путь — сквозь пространство и время. И самый длинный путь порой оказывается самым коротким». Вместо подписи замысловатый логин.
Ну и ну! Глубокая философия на мелком месте. Хотя что-то в этом есть. Но как узнать, Морихеи ли это?.. Ага, тот цитировал «Записки из кельи».
Варламов написал: «Некто говорил мне, что Камо-но Тёмэй сравнивал людей с пеной на воде. Клочья пены не знают, куда плывут, как и мы не знаем. Так не все равно, длинный путь или короткий?».