Рождение сверхновой

Генрих

Я слегка меняю позу на стуле, откидываюсь на спинку и забрасываю ногу на ногу. Оператор, что держит меня на прицеле, немного суетливым движением слегка расставляет ноги.

— Давайте сменим тему, — одна задача решена, виртуальный противник размазан, сейчас надо максимально отвлечь внимание, — О чём вы там спрашивали? О поцелуях?

Ведущая неуверенно улыбается, она полагает, что опасная рифовая зона пройдена. Она права. Больше ничего не будет, если только я чего-то такого не вспомню.

— Вас интересует, насколько хорошо целуется ЧжуВон, —

слегка покачиваю носком туфли, — Не знаю, мне нравится, но проверять не советую. Ни вам, ни кому другой.

От моего строгого взгляда хищной щучки ведущая смущается. Следующим вопросом пытается сравнять позиции.

— Планируете выйти за него замуж?

— Планировать такие ключевые для жизни события мне крайне трудно. Вы же понимаете, чем выше уровень пары, тем больше сложностей. Вот представьте каких-нибудь средневековых принца и принцессу в любой стране. Решение об их свадьбе неизбежно будет сопровождаться массой движений. Их свадьба будет крупным политическим и экономическим шагом, влияющим на жизнь сотен тысяч, а то и миллионов людей. Так ведь?

— Да, семья Ким очень влиятельна, Ким ЧжуВона недаром называют корейским принцем, — соглашается ведущая. Изображаю предельно любезную улыбку. По-настоящему любезную и даже по-женски мягкую.

— Скажите, СонЛи-ян, только честно. И ради ГуаньИнь, не бойтесь меня обидеть. Насколько мой статус ниже статуса ЧжуВона?

Как я ни стараюсь, ведущая краснеет от смущения. Пытаюсь помочь.

— Давайте определим шкалу. Допустим, статус ЧжуВона десять единиц. Статус девочки-старшеклассницы из семьи с окраины Сеула с доходом пусть в 7–8 миллионов вон равен единице. Какое место в такой шкале вы определите для меня?

С трудом добиваюсь от неё ответа.

— Ну, госпожа Агдан, наверное, не меньше восьми, — и опять краснеет. Ах, ты, душка!

— Понимаю. На самом деле вы хотите мне польстить, а реально думаете, что моё место в районе шести-семи. А то и ниже. Я права?

Опять девушка мучительно краснеет. Я взглядом останавливаю режиссёра, отчаянно жестикулирующего и пытающегося подать СонЛи какие-то знаки. Какая-то часть жестов носит явно угрожающий характер.

— Тогда, скорее, семи, чем шести, госпожа Агдан, — выдавливает СонЛи.

— Хорошо! А теперь послушайте меня. Статус ЧжуВона накрепко привязан к уровню его семьи. Он абсолютно не самостоятелен, вне семьи его статус сразу упадёт. Не до нуля, конечно, но будет не выше четырёх-пяти. Я права?

— Семья имеет огромное значение, госпожа Агдан.

— Да. Но он в своей семье самый младший. А как вы думаете, кто старший в моей семье? — к концу фразы мой тон становится всё холоднее, достигая арктических значений. Ответа не жду.

— Лишний вопрос, правда? — смягчаю голос, наклоняюсь к ней и почти шёпотом говорю, — я буду считать год очень неудачным, если к его концу моё личное состояние не вырастет до пятидесяти миллионов долларов.

Ведущая раскрывает ротик, распахивает глаза. Не от удивления перед грандиозностью цифр, она удивлена моей железной уверенностью.

— А

что вы удивляетесь? Все известные айдолы — миллионеры. Я тоже миллионер. Но я не об этом. Что такое наследство ЧжуВона в два миллиарда долларов? В основном, это ценные бумаги, пакеты акций разных предприятий, кое-какое имущество, ну, и несколько миллионов на личном счету. Это всё. Каковы его возможности? Может он одномоментно выложить на какое-нибудь дело пол-миллиарда? Или миллиард? Нет. Максимум сорок-пятьдесят миллионов. Это — предел!

Ведущая молчит, оглушённая масштабом и величием финансового могущества семьи Ким и моих будущих возможностей.

— А через два-три года я сама стану миллиардером. Можете в этом не сомневаться. Ладно. Я подытожу наш маленький спор. Вы отвели мне седьмой уровень. По моему мнению, он примерно двенадцатый. Я на две ступени выше ЧжуВона.

Ведущая думает, что она шокирована. На самом деле нет. Настоящий шок впереди!

— Семья Ким слишком мелко плавает, чтобы пытаться мне что-то диктовать, — нагло и хладнокровно заявляю я.

Где-то далеко от телестудии, где-то в особняке семьи Ким, в одной из комнат, госпожа МуРан неодобрительно смотрит на свалившуюся с дивана ИнХе.

По окончании эфира, как только режиссёр подскочил к бледненькой СонЛи, я его тут же останавливаю.

— Господин режиссёр, на два слова, — отказать он не смеет, хотя всей душой рвётся к ведущей, вроде даже готов к физической расправе. Не знаю, что ему не так, но нет. С сегодняшнего дня он будет её холить и лелеять.

— Господин режиссёр, я готова на участие ещё в двух передачах на вашем канале. Одну сенсацию, которая вот-вот полыхнёт сама по себе, тут я ничего не смогу сделать, мы просто обсудим. Вторая, моя личная, она не такая масштабная, но интерес к ней будет заметный. На этот раз не бесплатно, но мой гонорар можно обсудить. Вам надо срочно, прямо бегом бежать заключать рекламные контракты. Это что за безобразие?! Вы сделали всего две рекламные вставки, да одна из них политическая! Но предупреждаю сразу! Работать буду только с ней! — тычу пальцем в СонЛи, которой уже принесли чашечку кофе. Последние слова, как говорил штандартенфюрер Штирлиц, запоминаются лучше всего. Теперь он её не тронет.

Напоследок прощаюсь с милой ведущей. Легонько целую её в мгновенно запунцовевшую щёчку. Негромко, но так, чтобы слышали окружающие, говорю.

— Спасибо, СонЛи. Ты мне очень понравилась. Так приятно было с тобой работать, — краем глаза замечаю уже мирное лицо режиссёра, выражающее заметное облегчение. Камень с его души снят, теперь можно уходить.

Г. Сеул, Высшая школа Чунгам

С 19:00 21 января по 6:00 22 января.

Большой читальный зал школы занят несколькими десятками молодых людей. Присутствуют четыре человека в форме судебных исполнителей. Молодыми волонтёрами командует Холл, шеф «Змеиного гнезда».