Рожденная умереть
Шрифт:
— Это Виктор. Самолет завтра в одиннадцать утра.
— Хорошо. Начну собирать вещи.
Шон задержал на мне многозначительный взгляд и, ничего больше не добавив, вышел из комнаты. Вещей-то у меня особо нет. Что собирать? Дел на пятнадцать минут. Нервозность от неизвестности чесалась под кожей, словно муравьи. Я пыталась занять себя чем-нибудь, чтобы отвлечься, но удавалось плохо. К вечеру постучался Конор, через дверь попросив меня спуститься.
На улице у огня собралась вся стая.
— Что происходит?
Дерек встал передо мной.
— Стефани, формально мы уже приняли тебя как члена стаи. Особенно теперь, после того, как ты спасла Нэнси, но есть обычаи, которым должен следовать каждый оборотень. Мы обеспокоены тем, что сейчас происходит, но знай, что стая всегда стоит за своих.
— Спасибо…
Я не смогла придумать, что ответить, но была глубоко тронута этими словами. Впервые в жизни.
Я искала глазами Шона, но он стоял позади. Дерек отошел в сторону, пропустив Конора.
— Подойди ближе.
Я сделала шаг к огню, тут же почувствовав кожей приятное тепло. Шон вышел вперед и встал напротив. Разделяющее нас пламя играло тенями и бликами на теле волка, раздетого по пояс. Я поймала себя на мысли, что до этого не видела Шона таким. Крепкие мускулы бугрились под кожей несмотря на то, что он был не слишком крупным относительно, например, своего отца. Я нервно вздохнула, пытаясь понять, что происходит. Эмма сделала шаг вперед, держа за руку крошку Нэнси.
— Ты спасла мою дочь, Стефани. Я должна тебе.
— Ты рискнула жизнью ради моей правнучки. Я должен тебе, — сказал Конор.
Следующей была Шенон.
— Ты спасла жизнь моей племянницы. Я должна тебе.
Затем шагнул Дерек.
— Ты защитила от вампира младшего волка моей стаи. Я должен тебе.
Малышка Нэнси подошла ко мне, и я присела, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. В ее задорных синих глазенках сейчас сосредоточилось вполне взрослое осознание происходящего. Она обвила мою шею маленькими ручками и уверенно сказала:
— Я обязана тебе жизнью.
После чего отошла назад к матери.
Шон уверенно произнес.
— Это долг крови.
Эхом среди волков слова повторились.
— Долг крови.
И тут я поняла причину этой обеспокоенности, которую целый день видела на их лицах. История повторяется. В доме стаи появляется страж, которому кто-то из ее членов обязан жизнью. В прошлый раз хэппи-энда не было. У меня вспотели ладони.
Шон продолжал ритуал клятвы:
— Моя стая должна тебе. И эту клятву беру на себя я, Шон Фолл, волк этой стаи.
Конор подошел ближе и передал в руки парня нож, блеснувший в свете костра широким лезвием.
Шон взял нож в правую руку, уверенно и глубоко провел
Конор взял клинок из его рук и сунул лезвие в огонь. Языки пламени обняли холодный металл. Шон снова заговорил. Низко и глубоко, словно обращаясь ко всему миру.
— Если этот долг не будет уплачен, пусть огонь больше никогда не согреет меня. А вода не утолит жажды. Пусть земля на моем пути станет зыбкой, а ветер сбивает с ног, — густые капли срывались с кончиков пальцев оборотня, исчезая в траве. — Пусть свидетелем моих слов станет первозданная природа, давшая нам силы.
Секунда тишины.
— Пусть это увидит воздух.
Ральф подошел к огню, поджег пучок каких-то трав и тут же задул его, окурив сына. Серый горьковатый дымок плыл в воздухе, касаясь кожи Шона, словно ластился, медленно тек в пропитанном мистическим духом пространстве.
— Пусть об этом знает земля.
Шон слегка повернулся и принял у матери из рук ком земли, раскрошив его в руках.
— Пусть это услышит вода.
К племяннику подошла Шенон и полила ему на ладони воду из деревянной резной плошки.
— И пусть об этом помнит огонь.
Конрад вынул раскалившийся докрасна клинок из огня и передал Шону.
На этих словах оборотень прижег рану. Кожа зашипела под раскаленным металлом. С горьковатым запахом трав смешался запах жженой плоти. Я невольно поежилась, представляя, насколько это больно. Шон прошипел сквозь зубы, но не издал ни звука.
— Если долг не будет уплачен, пусть разум покинет меня. И стану я диким зверем, вечно ищущим добычу в холоде ночи, — голос Шона стал еще ниже, выдавая боль, но его вид оставался холодным и сосредоточенным. — Моя кровь — твоя.
Шон замолчал, глядя мне в глаза. В темноте, отражая свет пламени, они казались темно-серыми, как грозовые тучи. А может, сейчас так и было.
— Я принимаю твою клятву, — почувствовав что-то внутри, произнесла я в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием поленьев.
— Ритуал состоялся, — голос Дерека был таким же низким, как у сына.
Мистическая напряженность не рассеивалась, но лица волков вдруг стали чуть расслабленнее.
Ко мне подошла Эмма и обняла. От жара ее кожи с тела пропали мурашки, вызванные ритуалом.
— Спасибо тебе, Стефани.
— Я не могла поступить иначе.
Волчица улыбнулась и отстранилась. Мой взгляд вернулся к Шону и опустился на его руку.
— Пойдем, я помогу обработать рану.
Он улыбнулся краешком губ и последовал за мной.