Рожденные лихорадкой
Шрифт:
– Она зарезала Микки!
– Ты не знаешь этого наверняка.
– Все об этом говорят.
– И давно то, что все говорят, стало правдой? – съязвил Джейни. – Без конкретных доказательств мы ничего не предпринимаем. Тем более без моих прямых приказов.
– Они говорят, что она одержима книгой...
Кто эти они, интересно?
– Книга уничтожена, – перебил Джейни.
– Но они говорят, что есть ещё одна!
– Они говорят, – передразнил Джейни. – Тебя так легко убедить? Думаешь, если бы существовала вторая копия Синсар Дабх, и она, будучи одержима этой копией,
Он ошибается, но я не собираюсь его переубеждать. Слишком занята: прячусь, забившись в угол.
– Ты искал предлог, чтобы поднять бучу, и втянул в это хороших людей. Броди О'Роарк, я сказал: встать в строй! – крикнул Джейни.
На этот раз десять мужчин шагнули к доброму инспектору и построились.
Броди стоял неподвижно со сжатыми кулаками, расставив ноги.
– У неё копьё. Оно должно быть у нас, и ты прекрасно это знаешь, черт возьми.
– Мы не убиваем людей, чтобы завладеть их оружием.
– Но у девчонки меч ты отобрал.
– В подходящий момент, и не вредя ей при этом.
Не уверена, что Дэни с ним согласилась бы.
– Мы не выносим приговоров людям, не изучив тщательно все доказательства, – продолжал Джейни. – И мы, мать твою, не убиваем людей, основываясь на словах непроверенных источников, не подкрепленных ничем.
Ещё двое шагнули в сторону своего широкоплечего командира.
Мне нравится Джейни. Он хороший человек. Не без изъянов, как и все мы, но у него доброе сердце.
Отдала бы на отсечение свою простреленную руку, чтобы узнать, что это за непроверенные источники.
– Но они же оказались правы относительно её невидимости, – рычал Броди.
– Это не значит, что они правы и насчет всего остального. И пока мы не будем уверены, мы не станем ничего предпринимать, – ответил Джейни. – Кроме всего прочего, ты знаешь, чей это магазин? А кому принадлежит эта женщина? Ты что тупой, черт тебя дери? Хочешь навлечь на нас всех его гнев? Кто ты нахрен такой, что принимаешь решения, которые подвергают опасности весь наш отряд?
– Идет война, Джейни. Он не на нашей стороне. Он заботится лишь о самом себе.
– Во время войны мудрые люди ищут союзников.
– Ерунда это. Они жгут мосты, чтобы враги не могли пройти по ним.
– Ты не мост сжег. А вломился в его дом. Разрушил его. Затравил его женщину. Теперь он начнет охоту на нас.
Ещё восемь человек перешли на сторону инспектора.
– Очистите тут всё, – приказал Джейни.
Все, включая меня, уставились на него.
– Краска на масляной основе, инспектор, – запротестовал один из младших стражей. – Нам не очистить это место, разве что мы зальем тут всё...
– Бензином, – продолжил за него Броди со зверской ухмылкой. – И подожжем. Тогда он и не узнает.
Меня передернуло.
– Ни хрена вы не подожжете, – сорвался Джейни. – Вы вытащите отсюда свои чертовы задницы прямо сейчас. Вам остается надеяться только на то, что её тут не было, и поэтому она не сможет рассказать ему, что за придурки это
Я задышала полной грудью, лишь когда они вышли через парадную дверь. Последним вышел угрюмый, настороженный Броди-хренов-поджигатель. Уходя, он оглянулся через плечо, оглядывая помещение.
Я пролежала ещё десять минут, трясясь от напряжения. Однажды, в одной из своих книг я прочитала, что чаще всего животные не впадают в эквивалент человеческого ПТСР. После ужасных инцидентов их жутко трясет, так их тело справляется с напряжением и страхом. Я не сопротивлялась непроизвольной дрожи и дала телу успокоиться.
Если бы не Джейни, они бы обнаружили меня. Они собирались сжечь мой драгоценный книжный магазин. Выпотрошить его. Превратить его в дымящиеся развалины.
Ну их этих покупателей. Их всё равно давно уже не было. Хочу, чтобы это место было защищено и от людей тоже. Хочу, чтобы на окнах были стальные жалюзи, чтобы никто не смог закинуть воспламеняющийся снаряд внутрь. Хочу, чтобы на входах были двери, как в банковских хранилищах. КиСБ не просто мой магазин, это мой дом.
Перегнувшись через край шкафа, я свалилась на пол, содрогаясь от боли. Размазывая красную краску и скользя, я поползла в ванную.
***
Спустя полчаса я сидела голая на полотенце в ванной комнате с бутылкой медицинского спирта в одной руке и раскладным ножом в другой.
Может, я и исцелилась, но две пули так и остались во мне, причем в совершенно неудобных местах. «Регенерация могла бы включать в себя крошечное дополнение в виде вытеснения инородных объектов в процессе,» – кисло подумала я. Ну серьёзно, раз уж существует такая чудесная заплатка, почему бы ей не быть универсальной?
Пуля, застрявшая в руке, или угодила в сухожилие, или повредила его, поэтому каждое движение причиняло невыносимую боль. А та, что в ноге, попала в самый центр квадрицепса и пекла огнем при каждом шаге. Мускулы не приспособлены для того, чтобы в них находились инородные металлические объекты. Особенно острые пули, которые впиваются при каждом движении всё глубже. К тому же они могут быть свинцовыми, а свинец токсичен. Не хватало мне остаток моей по-фейрийски длинной жизни разгуливать с симптомами отравления металлами. Это свалившееся на меня скоростное исцеление/бессмертие прибавило целый набор новых угроз. Подозреваю, если кто-то вонзит в меня нож, и я не смогу его извлечь по какой-то причине (например, если буду связана или типа того), мое тело просто срастется вокруг него.
Чёрт побери. Реально нездоровые вещи можно со мной сделать. Чем неуязвимее я становлюсь, тем уязвимее себя чувствую.
В общем поэтому у меня в руках спирт и ножик. А голая я потому, что одежда моя промокла от краски и пачкала всё, к чему я прикасалась, а идти за чистой наверх я отказываюсь, пока не извлеку пули. Они не дошли туда со своей краской, а я не собираюсь разводить бардак в своем доме.
Проблема в том, что я не вижу свою ногу. Я положила ладонь на бедро, пытаясь нащупать, где конкретно находится пуля. Ничего у меня не вышло. Мышца слишком плотная. Но по боли, исходящей от четырехглавой мышцы, я приблизительно представляла, где нужно надрезать.