Рождённые на заказ
Шрифт:
– У тебя все комнаты так безвкусно обставлены? – голос по-хозяйски недовольный, в глазах вызов.
– С некоторых пор в моём доме сплошная пылища, сладкая моя, - пропел сердито, имея в виду мир в целом.
Послушание, воспитанное семьёй, проступало сквозь налёт несвойственного ей пофигизма, она слегка присмирела под моим строгим взглядом. От этого я воспарил в мечтах и потянулся к её губам, за что тут же получил по «загривку». Удар кирпичом не мог мне повредить, но поцелуй смазался. Я уткнулся губами в скулу.
Атака на нежные губы возобновилась.
– Любимая, пока ты будешь драться, мы будем жить в этом бедламе. Тебя такую опасно приличным людям показывать. Поняла?
Не поняла. Мой поцелуй - удар сзади. Моё непроизвольное «Ай!» - шаловливая улыбка напротив, а на лице ни капли сожаления.
С момента нашей последней встречи что-то произошло. Я понял, что ненависти больше нет. Её презрение сплошь показное, скорее привычка так вести себя со мной, но былая враждебность пропала, причём моей заслуги в этом не было.
– А это за что? – спросил я, когда поставив её на ноги, получил ещё раз обломком полки по спине.
– За то, что так долго не приходил! – заявила моя паранормальная, поднимаясь на ноги.
– То есть?! Я ей клятву соблюдаю - она упрекает! Я ей угодить пытаюсь – она подарками разбрасывается! Чем ещё недовольна-то?!
– А нечего через своих подружек мне побрякушки подсовывать!
– Ревнуешь?!
– Нужно больно! – В сердцах, отступила на шаг.
– Ну, полно тебе, Солнышко. Стал бы я с любовницами тебе подарки слать?
– Значит, были любовницы?! – Теперь напёрла на меня, хоть картину пиши «Руки в боки – жена в гневе».
– Что ты?! Нет, конечно, - выдал единственно правильный в такой ситуации ответ и даже глазом не моргнул.
Она ещё долго спорила сама с собой, решая глуп ли я, как пробка или просто тупой, не имевший понятия, чего хочет женщина. Спорила, несмотря на то, что я сразу согласился на оба варианта. Я её действительно не знал. Чего от неё ожидать? Сидела, отчитывала меня как школьника, а я сидел на полу, окруженный обломками, смотрел на её губы и ничего не слышал.
«Вот сейчас доберусь до них и остановлю этот поток слов. А если опять отвернётся от меня, как бывало уже много раз?»
И я просто дал ей выговориться. Она ругалась и ругалась за все прошедшие в разлуке годы. Потом ещё и ещё, кажется, на век вперёд, бурчала как горный поток, порой всхлипывала от обиды, бубнила про папенькино предупреждение, про никудышных мужей из Яви, а я от души поддакивал. Незаметно провоцируя её на продолжение, вставлял пару слов, и она тут же перебивала и конечно уже не соглашалась с тем, что я лишь позволил себе подтвердить. К счастью моё Сердитое Золотце не замечала, как я скрывал улыбку, очередной раз подтвердив её последнюю фразу, на каком-нибудь из знакомых мне языков. Уморительно видеть как воинственное чудо ростом мне «по пояс», до рассвета перечисляло мои прегрешения, а я, двухметровый детина, воспринимаемый тем же Буйволом или Дарком, как
«Вообще-то жену опасно распускать, привыкнет пилить по любому поводу», - подумал, едва сдерживая смех, когда она вслед за мной перешла на итальянский язык с его выразительными интонациями. «Се-неч-ка, - про себя смаковал я каждый слог родного имени. – Неужели решила остаться?» - Не смея поверить, замечтался, как покажу ей модифицированного крокодила и других обитателей международного парка природы на Озере Селигер, расскажу, что озера давно нет, но сохранилось название места: «Чем бы ещё удивить?»
Она дёрнула меня за рукав.
– Что? – спросил я по-русски, очнувшись.
– Я уже пять минут чушь несу, а ты головой машешь. Значит, не слушал?!
– Слушал, - признался, блаженно улыбаясь.
– Просто ни слова не понял, ты на итальянском её несла, а я единственное, что из него помню «Si, mia bellezza», - повторил я «Да, моя красавица», которыми соглашался на что-то ранее сказанное.
Она открыто встретила мой взгляд, в её зелёных глазах не осталось и капли гнева.
– И на каких языках я тебя ругала?
– Кроме русского, на английском, немецком, итальянском и китайском.
– Ты и половины не понял?
– Угу, - признался я крайне довольный ситуацией. – А ты по-прежнему переходов с языка на язык не чувствуешь?
– Я тебя без переходов сейчас прибью!
– За что?
– Второй раз не перечислить! Теперь сам свои грехи вспоминай!
Я поймал металлическую трубу на подлёте к лицу, отвел руку и, продолжая ухмыляться, направился к ней. Нас разделил шквал мусора, скрывая её новый манёвр. Я притянул пространство, оставив её оборону за спиной, прижал к себе, увлекая в портал.
Внезапная темень полностью дезориентировала бунтарку. В комнате отеля было темно, я знал, что способности видеть в темноте ей не достигнуть. Теперь дело только за мной: у меня было несколько минут, чтобы сломить её сопротивление, и не было права на ошибку.
Губы оставили лёгкую дорожку от шеи до лица, рука на затылке не позволила ей уклониться, вторая рука прошлась по её спине, прижимая сильнее, и я почувствовал, как её тело напряглось в ответ. Словам возмущения помешал мой язык достигший цели.
Я отрешился от себя, направляя все свои чувства на её реакции: страх сменился сомнениями, мои поцелуи и прикосновения лишили концентрации, по её телу пробежала лёгкая дрожь желания и страха.
Я ослабил давление, освобождая её от пояска на сарафане, но не стал торопиться с одеждой. Пусть чувствует защиту ткани, пока ещё хочет этой защиты. Безвольные руки положил на свои плечи, они словно ожили, помимо её воли зарывшись в моих волосах. Я целовал не сдерживая страсти, вдыхал каждый её стон. Захватывая губами, руками, всем телом, вытягивал глубоко запрятанное желание, пока оно не вырвалось, преодолевая её самоконтроль.