Рожденный для войны
Шрифт:
На вокзале сёстры, открыв рот, с восторгом глядели во все стороны. Впрочем, и Михаилу тоже было чему удивиться и порассуждать насчёт некоторых преимуществ текущего статуса. Выходить в душную жару не пришлось, автобус заехал в подземный гараж. Там уже продуманно ждали носильщики, которые сразу, как пассажиры подтвердили личность и получили прямо в гараже на руки билеты, шустро ухватили чемоданы и потащили в багажный вагон. Девушкам остались только лёгонькие сумочки со всякими личными мелочами. Вместе с носильщиками ушёл и сопровождавший Тёмниковых боец, заодно проследит за погрузкой. Михаил и сёстры на эскалаторе — здесь уже были и такие, оказывается, хотя работали на магии — поднялись на основной уровень. Сидеть в зале ожидания не потребовалось, приставленный к ним паренёк-железнодорожник сообщил, что поезд уже подали к перрону и можно садиться.
Перрон располагался на три этажа ниже основного уровня, и туда спускался большой лифт. Причём как специально — в залах наверху и в лифте воздух наполняли разные цветочные ароматы, зато едва распахнулись стеклянные двери и пассажиры вышли на перрон, особый вокзальный аромат мгновенно ударил в нос. Пахли шпалы и дизель — электровозы в этом мире не использовали, железо и смазка вагонов, дым от угля, которым топят вагонные печи-титаны. Ты ещё не сел в поезд, а все эти запахи и оттенки ароматов уже нашёптывают тебе о скором и волшебном путешествии. Не зря у девчонок лица аж загорелись от вожделения встречи с настоящим приключением.
Глава 16
По дороге
Логика конструирования вагонов и тут соответствовала ожиданиям Михаила: ширина и длина вагонов даже с учётом магически усиленных материалов имеет габариты, которые определяет ширина колеи. Так что внутри пассажиров встречала в принципе понятная вариация привычного купейного вагона. Пусть материалы салона и были сплошь натуральные один роскошнее другого, и вообще вагон напоминал изнутри отделкой солидную гостиницу. Да ещё коридор уже — здешние пассажиры чемоданы с собой не таскали, а потому сами купе вышли длиннее. И заметно шире, ибо вместо привычных девяти здесь было всего четыре купе плюс отдельно душевая. Ну и по мелочи вроде всяких систем кондиционирования и прочего комфорта в здешних вагонах вопрос тоже благодаря магии давно не стоял. Огромное панорамное окно от стены до стены купе могло как целиком стать непрозрачным, так и затемняться сегментами. Да и столиков в купе было два — свой на каждую половину. И при этом снаружи стекло имело одностороннюю проницаемость, заодно включался эффект «хамелеона», отсюда вагоны первого и второго класса со стороны выглядели неотличимо — типовые красные железные коробки на колёсах. Багажные полки тоже, конечно же, отсутствовали, только небольшое отделение кинуть сумочку.
Зато стоило расположиться в купе, как всплыла проблема, про которую Михаил попросту забыл. Слишком давно не ездил с детьми. Ибо если Аня и Маша сразу предпочли занять нижние полки, то младшие девочки восторженно осмотрели верхние, и мгновенно началась ссора, угрожающая перейти в драку:
— Я наверху.
— А с чего это ты? Я тоже хочу на верхней ехать.
— А у тебя место по плану нижнее.
Михаил растерянно сказал:
— Знал бы, взял ещё одно верхнее. А так специально в моём купе попросил второе нижнее.
Видимо, на шум в купе заглянул другой пассажир, коренастый, благообразный старик, свежий и сильный, с широким скуловатым лицом. Выражение насупленных бровей его было сурово, но серые светлые глаза смотрели честно и прямо, а уж улыбка озаряла лицо ясной, почти детской добротой и весёлостью.
— Слышу шум, переходящий в драку. Михаил Потапович Хабаров, позвольте представиться. Позвольте немного вмешаться и попробовать помочь? — широко улыбаясь сказал гость.
— Михаил Юрьевич Тёмников, а это мои сёстры. Анна, Мария, Женя, Яна и Юна. — Привык ездить один, не подумал. А самому удобнее на нижних, вот и специально просил четыре нижних.
— А я вот, наоборот, до сих пор люблю верхние. Мы тут с внучкой едем, она как раз ровесница ваших спорщиц. Вот давайте я с одной и поменяюсь.
— Ох, буду очень благодарен. Ну кто идёт?
Младшие девочки переглянулись и решили определить с помощью игры «на кулачках», как им ещё в первые дни в Москве показал Михаил.
— Камень, ножницы, бумага и бутылка лимонада. Ага. Женька — проиграла.
В это время раздался голос проводника:
— Состав отправляется, будьте осторожны, — дальше вагон закачался, перрон за окном побежал назад, и вскоре прозвучало: — Будьте внимательны, готовится сцепка с вагонами второго класса, возможно ожидается лёгкий толчок. Будьте внимательны и осторожны.
Михаил проснулся под стук колёс и подумал, что давно не спал настолько хорошо. Наверное, вообще первый раз в этом мире так выспался. То ли потому что всегда обожал ездить на поезде, потряхивание вагона действовало успокаивающе. Или же потому что впервые нет ни одной срочной проблемы, от решения которой зависят жизнь и благополучие сестёр? Интересно, сколько сейчас времени? Ехать им весь день и всю следующую ночь, вот пассажира никто и не трогал.
А ещё не открывая глаз интересно подумать насчёт попутчика. Михаил наконец-то вспомнил, с чего фамилия сразу показалась знакомой, но никаких ассоциаций не вызвала. К знаменитому первооткрывателю Сибири эти Хабаровы отношения не имели. Разве что, скорее всего, фамилия имела тот же корень. Хабар — имущество, добытое каким-либо образом в походе. Хабаровы были примечательны тем, что их семья активно участвовала в освоении Сибири… и при этом не менее старательно отбрыкивалась от статуса дворянина. До Москвы — далеко, прокурор в тайге — медведь, а все дворянские привилегии стоят ровно столько, сколько можешь ты сам и сколько стволов за твоей спиной. Зато дворянство — это ещё и обязательства перед императором. В итоге этот богатейший и разветвлённый род стал дворянами лишь в конце девятнадцатого века и исключительно потому, что тогдашний император натуральным образом выкрутил Хабаровым руки. Но и дальше они старались на яркий свет не вылезать, хотя дважды могли получить боярское достоинство. Зная прошлую версию событий, Михаил их более чем понимал. Набрав силу, Воронцовы разгромили и уничтожили остальные боярские семьи. Хабаровы остались в тени, уцелели — именно они тогда и возглавили восстание против Воронцовых.
Но это в уже несостоявшейся реальности. Здесь же Хабаровы по-прежнему тёмные лошадки. Интересно, вчера этот Михаил Потапович удачно воспользовался ситуацией переселиться поближе к Михаилу из каких-то своих планов — или это паранойя играет, а всё просто совпадение?
— Доброе утро, тёзка. Или, скорее уже добрый день. Крепкий сон — удел молодости, а также тех, кто переутомился. Я правильно понимаю?
— Да, наверное, — Михаил поднялся и сел на кровати. — И сколько сейчас времени?
— Уже обед. Ваши сёстры давно позавтракали, составили нам компанию. Нам — это моей жене, внучке и снохе. И судя по голосам, сейчас сидят в соседнем купе и играют в какую-то игру, которой ваши сёстры научили мою внучку. Какой-то «крокодил».
— А? Да, — Михаил попытался выгнать из головы остатки сна. — А наши попутчики где? — и показал на две пустые полки, с которых даже убрали постель.
— А они утром сошли. И проводник мне сказал, что новые ожидаются лишь вечером. Потому сегодня нам повезло. И отсюда предлагаю вам составить мне компанию пообедать, а вам позавтракать. Судя по голосам, девочки затянули в игру остальную мою семью, и это надолго.
— Э-э-э. Спасибо. Только в душ схожу, проснусь.
Михаил взял банные принадлежности и отправился в конец вагона, ощущая себя будто в каком-то дорогом отеле: пижаму, халат и тапочки выдают, костюм за ночь почистили и отгладили. Вагон-ресторан ощущение дорогой гостиницы усилил. Господство стиля ар-нуво, повсюду хрусталь посуды и белоснежные скатерти на столах, фрески растительных орнаментов на стенах, витиеватая гнутая мебель и детали интерьера, в которой сплошь линии, напоминающие волны или извивающуюся лозу. Уютная и обволакивающая, умиротворяющая атмосфера, официанты в чёрных смокингах беззвучно как тени рассекают от столика к столику.
— Что посоветуете, Михаил Потапович? Раз вы здесь уже утром были? Чего-то порекомендуете из здешней кухни?
— Не гурман, как меня ни старались научить. Но вино здесь так себе. И сыры к нему не очень.
— Вино я и так не хочу, благодарствую. Не стоит прямо с утра, а для меня, — Михаил улыбнулся, — пока ещё утро. Про сыры учту.
Дальше они какое-то время ели и говорили о пустяках, вроде недавно предложенной градостроительной концепции развития Москвы. Оба были далеки от строительной отрасли, и тему выбрали скорее как наиболее обсуждаемую этим летом в столице. И тут Хабаров неожиданно сказал: