Рождественское убийство
Шрифт:
Лидия вздрогнула. Она не слышала, как он подошел.
— Вот это? Это Мертвое море, Альфред. Нравится?
— Уж слишком оно безжизненно. Может быть, сюда стоит добавить немного зелени?
— Нет, — покачала она головой. — Это же Мертвое море. Мертвое, понимаешь?
— Оно не так привлекательно, как другие.
— Так оно и не должно быть привлекательным.
На террасе послышались шаги. С легким поклоном к ним приблизился пожилой седовласый дворецкий.
— Миссис Джордж Ли у телефона, мадам. Она спрашивает, будет ли вам
— Да, передайте, что нас это вполне устроит.
— Хорошо, мадам.
Дворецкий торопливо вышел. Лидия смотрела ему вслед со смягчившимся выражением лица.
— Верный старый Трессильян. Какая надежная для нас опора! Не представляю, что бы мы делали без него.
— Ты права, дорогая, — согласился Альфред. — Трессильян — слуга старой закваски. Он у нас уже почти сорок лет и предан нашей семье.
Лидия кивнула.
— Да. Он мне напоминает слуг, о которых пишут в романах. Уверена, что он солгал бы самому себе, если б это было необходимо, чтобы спасти любого из нас.
— Конечно, — согласился Альфред. — В этом не может быть и сомнения.
Лидия положила в раковину последний камешек.
— Ну вот. Теперь все готово.
— Готово? К чему? — растерянно переспросил Альфред.
Лидия рассмеялась.
— К Рождеству, глупый! К нашему сентиментальному семейному Рождеству.
IV
Дэвид Ли перечитывал письмо. Сперва он скомкал его и со злостью отбросил в сторону. Затем снова подобрал, разгладил и вновь прочитал.
Хильда, его жена, спокойно смотрела на него, не произнося ни слова. Она наблюдала, как дергается жилка на его виске, как подрагивают его тонкие руки, как нервная дрожь время от времени пробегает по его телу. Когда он нервным движением откинул со лба прядь светлых волос и выразительно посмотрел на свою жену голубыми глазами, она была вся внимание.
— Хильда, что же нам делать?
Хильда некоторое время не знала, что ответить. Она слышала явную мольбу в его голосе. Она знала, что он зависит от нее — он всегда зависел от нее, со дня их свадьбы, — знала, что любой ее совет был бы принят им сразу и безоговорочно. Но именно по этой причине ей не хотелось торопиться с ответом.
Наконец она заговорила спокойным, ровным голосом опытной няньки:
— Это зависит от того, что ты сам думаешь, Дэвид.
В этой грубоватой, некрасивой, но странным образом привлекательной женщине средних лет было что-то, напоминающее картины голландских мастеров. Теплота ее голоса, какая-то скрытая жизненная сила невольно влекли к ней слабых духом людей. Что-то в ней было, в этой толстой, невысокой женщине, не обладающей особыми талантами, что-то, что заставляло обращать на нее внимание. Сила! В Хильде Ли была сила!
Дэвид встал и зашагал по комнате. Его волосы были практически не тронуты сединой. Лицо его было не по возрасту молодым и оттого казалось не совсем
— Хильда, — произнес он тоскливо, — ты ведь знаешь, что я думаю. Ты должна знать.
— Я не уверена.
— Я же говорил тебе, не раз об этом рассказывал! Как я все это ненавижу! Этот дом, эту округу, все-все! Воспоминание об отчем доме не приносит мне ничего, кроме тоски. Я ненавижу каждый час, проведенный там! Когда я вспоминаю об этом… обо всем, что пришлось вынести ей… моей матери…
Его жена сочувственно кивнула.
— Она была такой кроткой, Хильда, такой терпеливой! Как она мучилась все годы, проведенные в его доме! И когда я вспоминаю, как мой отец… — лицо Дэвида потемнело, — мучил ее… издевался над ней… хвастался своими любовными похождениями. Да, Хильда, он изменял ей и даже не давал себе труда скрывать это от нее!
— Она не должна была мириться с этим! — решительно произнесла Хильда. — Ей следовало уйти от него.
Он взглянул на нее с легким укором.
— Она была слишком добра, чтобы поступить так. Она считала своим долгом остаться. И потом, это все же был и ее дом — куда она могла уйти?
— Она могла начать новую жизнь.
— Это в те-то годы? — раздраженно заметил Дэвид. — Женщины тогда не могли поступать подобным образом, им приходилось со всем мириться и терпеть. Кроме того, она заботилась о нас, о нашей судьбе. Даже если бы она развелась с ним, к чему бы это привело? Он, скорее всего, женился бы на другой, у него появилась бы другая семья. И интересы детей были бы ущемлены. Ей приходилось учитывать все это.
Хильда молчала.
— Нет, она поступила правильно, — продолжал Дэвид. — Она была святой! Она терпела безропотно и до конца!
— Не вполне безропотно, — возразила Хильда, — иначе ты не знал бы так много об этом, Дэвид!
— Да… она рассказывала мне… — произнес он тихо. Его лицо оживилось. — Она знала, что я люблю ее. Когда она умерла…
Он на мгновенье замолчал, обхватив голову руками.
— Хильда, это было ужасно, ужасно! Это было жестоко! Она была еще совсем молода, она не должна была умирать! Он убил ее — мой отец! Он разбил ей сердце, он довел ее до смерти. И я решил, что не буду больше жить с ним под одной крышей. И я ушел от него — ушел навсегда.
— Ты правильно поступил, — согласилась Хильда. — Так и надо было сделать.
— Отец хотел, чтобы я вошел в дело, — продолжал Дэвид. — Это означало бы жить дома, а я не мог этого перенести. Не понимаю, как Альфред это терпит, как он выносил его столько лет?
— И он ни разу не взбунтовался? — с интересом спросила Хильда. — Помнится, ты мне говорил однажды, что ему пришлось отказаться от какой-то другой карьеры?
Дэвид кивнул.
— Да, Альфред должен был стать военным. Отец обожал все решать за нас. Альфреду как старшему было найдено место в одном кавалерийском полку. Гарри и я должны были продолжать отцовское дело. Джорджу была предназначена политическая карьера.