Розы для возлюбленной
Шрифт:
«В этом вот весь Френк Грин — кандидат в губернаторы, поддерживаемый нынешним губернатором, — подумала Керри. — Он уже занят тем, что пытается как-то подсластить пилюлю, как-то скрасить то, что осудил невиновного человека. Что ж, наверное, в этом и заключается суть политического мастерства», — пришла к выводу Керри.
88
Медди Плет так и не заметила, что за ее автомобилем уже следовала другая машина, когда она заезжала в супермаркет за покупками для Джесона Эрнотта. Медди купила все, что потребовал хозяин. Не заметила она преследования, и когда вышла из магазина, села в свой автомобиль и выехала из города Элленвилла вдоль по узкой, извилистой
Она вошла в дом Грея и была очень удивлена, когда почти следом за ней, минут десять спустя, во входную дверь особняка позвонили. Медди знала, что в этот дом никто и никогда не приходит. Более того, господин Грей всегда строго-настрого приказывал ей никого в его дом не впускать. И даже не открывать дверь никому, за исключением тех людей, которых она сама знала.
Медди осторожно выглянула в окно, расположенное сбоку от крыльца, и увидела у самой двери, на верхней ступеньке, элегантно одетого мужчину. Мужчина тут же заметил ее и показал ей значок агента ФБР.
— ФБР, мадам. Я бы попросил вас открыть мне дверь. Я должен кое-что выяснить у вас.
Медди сильно испугалась, но дверь открыла. Это позволило ей внимательнее разглядеть карточку агента с бросавшейся в глаза эмблемой ФБР, которую невозможно было ни с чем спутать. На карточке присутствовала также фотография агента, стоявшего теперь перед ней собственной персоной.
— Добрый день, мадам. Я — агент ФБР Милтон Роуз. Я вовсе не хотел пугать вас или расстраивать своим появлением, но мне очень важно срочно поговорить с вами насчет мистера Джесона Эрнотта. Вы ведь его домохозяйка, не правда ли?
— Сэр, я не знаю никакого мистера Эрнотта. Этот дом принадлежит мистеру Найджелу Грею, и я уже многие годы у него работаю. Он должен приехать сюда сегодня днем. Причем довольно скоро! И еще могу сказать вам: мне строго-настрого запрещено кого-либо впускать в этот дом без разрешения хозяина.
— Мадам, я вовсе и не прошу вас впустить меня в дом. В любом случае, у меня нет ордера на обыск. Но поговорить с вами я все же должен. Ваш мистер Грей на самом деле является мистером Джесоном Эрноттом, которого мы подозреваем в причастности к десяткам краж различных произведений искусства, а также других весьма ценных предметов. Он может также оказаться виновным в убийстве пожилой матери одного из конгрессменов, которая, как представляется, могла застать его у себя дома во время попытки ограбления.
— О, мой Боже! — потрясенно вздохнула Медди. Конечно, нелюдимость мистера Грея всегда казалась ей странной, но для себя она объясняла это вполне понятным желанием человека побыть наедине с самим собой, отдохнуть ото всего и всех здесь, в Кэтскилзе. Теперь-то она начала понимать, что ее хозяин мог прятаться в этом одиноком доме и по совершенно другим причинам.
Тем временем агент Роуз принялся описывать Медди один за другим предметы искусства, исчезнувшие из того или иного особняка, в которых Джесон Эрнотт бывал в качестве гостя на каком-либо торжественном мероприятии. К великому своему сожалению, служанка подтвердила, что практически все перечисленные предметы действительно находились в том самом доме, на крыльце которого они сейчас стояли. Да, конечно, и овальная миниатюрная рамка с фотографией женщины тоже была здесь и стояла на ночном столике в спальне хозяина.
— Мадам, мы знаем, что он скоро тут появится, ваш хозяин. Поэтому я должен просить вас пойти со мной. Я уверен, что вы ничего не знали о том, что делал ваш хозяин, так что самой вам ничего не грозит. Что же касается дома, то мы сейчас же запросим по телефону ордер, с тем чтобы иметь основания обыскать дом и произвести арест самого мистера Эрнотта.
Мягко взяв потрясенную Медди под локоть, агент Роуз отвел ее в ожидавшую у дома машину.
— Не могу в это поверить, — расплакалась Медди. — Я ничего не знала.
89
В половине первого этого же дня Марта Льюс, двадцать лет бывшая личным бухгалтером Джеймса Фореста Уикса, сидела насмерть перепуганная в кабинете государственного обвинителя Брендона Ройса и нервно мяла в руках насквозь мокрый от слез носовой платок.
Ее собственные показания, данные под присягой несколько месяцев назад, только что были ей вновь зачитаны.
— Так вы подтверждаете нам все то, что тогда сказали? — спросил Ройс, постучав пальцем по зачитанному тексту.
— Я вам сказала правду. Я считала, что это была правда, — почти шепотом ответила Марта. При этом она нервно переводила взгляд со стенографистки на своего племянника, молодого адвоката, которому она позвонила в панике, когда вдруг узнала о результатах обыска в доме Барни Хаскелла.
Ройс подался вперед.
— Мисс Льюс, я должен еще раз предупредить, что вы находитесь в весьма серьезном положении. Если вы будете продолжать лгать под присягой, это приведет к большим неприятностям. У нас есть достаточно доказательств, чтобы добиться осуждения Джимми Уикса. Я готов выложить перед вами все свои карты. Коли нас столь трагичным образом лишили такого свидетеля, как Барни Хаскелл, мы, естественно, заинтересованы в том, чтобы нашим свидетелем стали вы. Живым свидетелем. — Ройс подчеркнул именно слово «живым». — И подтвердили правильность сделанных Барни записей. Если вы откажетесь сделать это, то мы все равно посадим Джимми Уикса, но в этом случае, мисс Льюс, мы будем вынуждены весьма серьезно заняться лично вами. Лжесвидетельство является тяжелым преступлением. Другим, не менее серьезным правонарушением является противодействие ходу правосудия. И, наконец, третье серьезное преступление, в котором мы вас можем обвинить, содействие кому-либо в уклонении от уплаты налогов.
Лицо Марты Льюс исказила гримаса. Она заплакала. Из бледно-голубых глаз обильными потоками полились слезы.
— Когда моя мама долго болела, мистер Уикс оплатил все ее больничные счета.
— Очень мило с его стороны, — признал Ройс. — Но использовал он для этого деньги налогоплательщиков.
— Мой клиент имеет право хранить молчание, — пискнул вдруг адвокат-племянник.
Ройс бросил в его сторону уничтожающий взгляд.
— Об этом мы уже говорили, адвокат. Кстати, вы можете сказать своему клиенту, что мы вовсе не стремимся упрятать за решетку пожилую женщину, которая всего-навсего неправильно трактует чувство лояльности. Сегодня, и только сегодня, мы готовы предложить вашему клиенту полное оправдание, полную неприкосновенность в обмен на должное сотрудничество с его стороны. Если она согласится на наши условия, то после процесса сможет уйти на все четыре стороны. Напомните, однако, своему клиенту, — голос Ройса наполнился сарказмом, — что Барни Хаскелл чересчур долго ждал, прежде чем согласился на наше предложение, и вы знаете, что из этого вышло…
— Полное оправдание? — уточнил адвокат-племянник.
— Полное. При этом мы немедленно возьмем мисс Льюс под нашу охрану. Потому что не хотим, чтобы с ней тоже что-нибудь случилось.
— Тетя Марта… — начал молодой человек, голос его заметно дрожал.
Женщина прекратила всхлипывать.
— Знаю, дорогой, знаю. Мистер Ройс, видите ли, я всегда подозревала, что мистер Уикс…
90
Новость о том, что в летнем особняке Барни Хаскелла, в тайнике, были обнаружены разоблачающие Джимми Уикса документы и записи, прозвучала для Боба Кинеллена похоронным звоном по его надеждам добиться оправдания своего клиента. Даже тесть Боба, всегда невозмутимый Энтони Бартлетт, и тот начал признавать, что их поражение на идущем процессе неотвратимо.