Розы в декабре
Шрифт:
— Ну, может, я соскучился по всем вам, — улыбнулся Эдвард.
Фиона подумала про себя, как хорошо было бы, если б и она входила в это число
всех.
— Тамати и Труди пообещали, что прекрасно обойдутся без меня. А я вернусь с
вами на катере в понедельник.
После чая все пошли, как обычно, прогуляться до берега. Они шли усыпанной
листьями аллеей, ведущей к озеру, переливающемуся розовым и коралловым цветом в
закатных лучах солнца. Маленькие лодки покачивались на поверхности у береговой
линии, весело раскрашенные дачные домики карабкались по холму. Озеро широко
раскинулось в полудреме. Дети убежали вперед, а Фиона с Эдвардом степенно брели
позади, словно родители. Фиона чувствовала себя на верху блаженства, Эмери и Тиаки сразу же легли спать, как только вернулись, остальных детей
Эдвард тоже отправил на покой. Фиона перетащила свою кровать в комнату Эмери, а
Эдварду постелила раскладушку и смотрела то на нее, то на могучего Эдварда.
— Надеюсь, выдержит.
Тот засмеялся:
— Видели бы кровати, на которых мне приходилось спать! Иногда просто постель из
папоротника… хотя это, пожалуй, лучшее ложе на свете.
Фиона снова увидела Эдварда — прокладчика дорог.
— Вы скучаете без работы?
— Скучал, — просто сказал он, — но я не из тех, кто плачет о невозможном. А
кроме того, — он посмотрел на нее и весело улыбнулся, — во всем есть свои
преимущества. Бивачная жизнь строителей дорог не для женщин.
Наступило молчание. Первой нарушила его Фиона, словно ее кто за язык тянул: — Странно, что Дебби не захотела поехать с вами в Ванаку.
Эдвард бросил как-то беззаботно:
— Она в Данидине. Покупает постельное белье и ходит по магазинам, запасаясь на
лето.
Перед тем как разойтись на ночь, Эдвард оторвал взгляд от темнеющих углей и
сказал:
— Завтра, если не ошибаюсь, благотворительный бал в пользу иммигрантов. Поедете
со мной?
У Фионы сердце сжалось от обиды.
— К сожалению, Эдвард, я иду с Эндрю. Вы же знаете, что он здесь. Вам, наверное, говорили. Он приехал сюда в среду.
Она подняла глаза, увидела сердитое лицо Эдварда и тихо добавила: — Я же не могла сказать нет. Он пригласил меня при Эмери, и та сразу предложила
приглядеть за детьми.
— Господи, Фиона, — торопливо проговорил Эдвард, — конечно, вы можете идти куда
хотите. Почему я должен возражать.
— Вы так рассердились, — смущенно оправдывалась Фиона. — Мне, наверное, показалось.
— Что за ерунда. Если уж на то пошло, Эндрю не из тех, против кого я бы
возражал… он не чета подонкам вроде вашего эдинбургского дружка!
Фиона подбоченилась и встала напротив него. Глаза ее сверкали.
— Эдвард Кэмпбелл! До сих пор у меня не было желания дать мужчине пощечину, но
с тех пор, как мы с вами познакомились, меня так и подмывает это сделать.
Отвратительнее типа я в жизни не встречала. Если вы хотите, чтоб кто-то
составил вам компанию, надо было вызвать из Данидина Дебору. Она столь же
отвратительна. Вы прекрасно подходите друг другу!
Она резко повернулась и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Ну и что из
того, что она разбудит весь дом. Ей сразу полегчало, но все еще не хотелось
видеть Эмери, а дом был такой маленький, и податься некуда. Она пошла в ванную, пустила воду. Вот и хорошо. Пусть Эдвард там посидит, а она придет в себя.
Наверное он чертовски устал, проведя весь день в седле. Она надеялась, что ему
захочется принять ванну, а горячей воды не останется, что раскладушка намнет
ему бока. Сама же она хотела бы сейчас спать на гвоздях.
Глава 9
На балу не было никого веселее Фионы. На ней было новое желтое платье —короткое, поскольку устроители бала заявили, что чем неформальнее будет
обстановка, тем больше пользы это принесет иммигрантам. Ничего неформального
Фиона с собой не привезла, а посему купила свою обновку в Алегзандре и
успокоила совесть, внеся в иммиграционный фонд соответствующую сумму. Она
решилась во что бы то ни стало доказать Эдварду, что может веселиться и под его
недремлющим оком.
Впрочем, было отчего расстроиться, когда он проявил явное безразличие. И уж
совсем с ума можно было сойти, когда утром он как ни в чем не бывало принес по
подносу с завтраком ей и Эмери. Разве не унизительно благодарить человека, которому еще вчера вечером ты наговорила кучу любезностей. Чувствуешь себя так, словно с тобой обращаются как с ребенком, на глупые выходки которого не стоит
особенно обращать внимание. Он и танцевал с ней с таким видом, будто никакой
размолвки между ними не было. Пару раз Фиона отказывала ему, но, к ее радости, у нее не было отбоя от приглашений.
Был там и преподобный Хью Алегзандер. Он оказался прекрасным танцором. Во время
фуршета Эдвард бросил:
— Кажется, вы нашли общий язык с преподобным отцом, не так ли? Я уж не говорю
об этом молодом исполняющем обязанности доктора. Наговорились с ним? Хотя, насколько я помню, вы не очень любите болтать во время танцев. Словом, наслаждаетесь жизнью?
— Вы совершенно правы. Если б вы слышали разговор, вы бы в этом убедились, дорогой Эдвард. — Глаза ее смеялись.
В этот момент к ним подошел молодой доктор. Они с Эдвардом были знакомы.