Розыгрыш с летальным исходом
Шрифт:
– Ну и дурак, - сказала Яна.
– Алименты кокосами будешь платить?
Шантаж. Грубый, глупый и совершенно бессмысленный.
Но я ошибся. В отношении последнего.
– По обычаю нашего племени, - медленно и раздельно проговорил Понизовский, - человек, нарушивший табу бездетности, подлежит сбрасыванию в Акулью лагуну с предварительным снятием скальпа.
– Я готов, - с достоинством ответил Нильс. И даже нашел в себе силы пошутить.
– Но вот с моим скальпом, с его снятием, у вас будут проблемы.
– И он, обнажив голову, звонко шлепнул себя по
Понизовский холодно взглянул на него и с некоторой брезгливостью произнес:
– А при чем здесь твоя лысина, дед? Закон суров, но справедлив. Скальп снимают перед кормлением акул с провинившейся женщины. А провинившегося мужика изгоняют с острова. Верхом на пальмовом стволе. Или высаживают на Камень покаяния.
Признаться, я тут немного струхнул. Кто знает этих аборигенов. А у Нильса подкосились ноги.
В тот же миг на наших руках защелкнулись наручники. И сделано это было вполне профессионально.
Я взглянул на Семеныча, он не дрогнул лицом. Все идет как надо. Как надо нам, а не им. Да, я бы предпочел дружить с Семенычем. А вот они этого не знают.
Меня больше всего беспокоило, как обойдутся с Яной. Врагов у нее здесь, среди половых охотников, накопилось много. Но Яну быстро окружили женщины во главе с Авапуи и увели куда-то в глубь острова.
А нас, немилосердно подталкивая, привели в «па». Широко распахнули дверь из досок, пихнули внутрь. Я успел осмотреться - длинное здание вполне европейского типа, похожее на пакгауз, несколько входных дверей. В одну из них нас и втолкнули. Заперев за нами дверь на засовы из железного дерева.
Что-то вроде захламленной кладовки. В углу - драные корзины, мешки из синтетики, пустые бутылки и банки. Под потолком узкая щель. Вся обстановка.
Нильс тяжело плюхнулся на пол.
– Это я во всем виноват! Но в чем, друзья мои? Бедная Маня.
– Да и тебе не поздоровится, - утешил его Семеныч.
– Куда ты поплывешь на бревне?
– Семеныч сел с ним рядом, откинулся спиной на кучу корзин.
– Отдыхайте, ребята. Ночью потрудиться придется.
– Он гибко, по-змеиному, изогнулся, и скованные сзади руки оказались впереди. Пошарил под корзиной, достал сигареты.
– Покурим, Серый. А Ильичу не дадим - это он во всем виноват. Мы закурили.
– Слушай, Семеныч, а этот хрен Ахунуи, он может успеть, нет?
– Не может. Он сейчас в море болтается. Без руля и без ветрил. Я с движком его катера поработал, мили на две его хватило. И вообще, его течением сюда вернет. Если его Тупапау не съест.
Нильс горестно прислушивался, молча страдал.
Долго не темнело. А когда стемнело, Семеныч из-под той же корзины достал ключик, отомкнул мои наручники, а я следом - его и Нильса.
– Здорово, - сказал Нильс.
– А дальше?
– А дальше, Ильич, - доставая все оттуда же оружие, сказал Семеныч, - посидишь здесь, молча. Нас дождешься. Мы за Янкой сходим.
Мы быстро раскидали корзины и выбрались подкопом за ограду «па». Оценили обстановку. Невдалеке теплился костер - возле него лежали двое. Третий прохаживался вдоль ограды. На плече его висел
Обменялись с Семенычем взглядами и кивками. Расползлись в разные стороны, как черви после дождя.
Луна еще не взошла, выбиралась где-то вдали из морской пучины.
С двух сторон мы подобрались к костру. Чирикнула спросонок птичка. По этому сигналу мы сделали часть дела. Со стороны «па» стражнику было видно, как двое его коллег поднялись на ноги и не спеша пошли к нему. Когда они подошли вплотную, он увидел, что это - точно, коллеги, - но вовсе не его. Но было уже поздно. Мы затащили его внутрь, туда же следом покидали его коллег. Семеныч пошел за Янкой. Я остался прохаживаться вдоль ограды, с автоматом на плече.
Вскоре вернулся Семеныч с Янкой и Авапуи, которую он называл Диной. Мы зашли за Нильсом.
– А где Маня?
– первый вопрос.
– Ждет тебя, коханый, - шепнула ему Янка. И мы углубились в чащу.
К этому времени луна поднялась уже достаточно, и мы довольно скоро взобрались узкой тропкой на холку динозавра, обогнули горку кокосов, спустились по южному склону.
Здесь все было иначе. Никакого пляжа, никаких зарослей - сплошное нагромождение камней и скал.
Семеныч шел впереди, уверенно и быстро - не в первый же раз.
Спустившись к морю, мы круто повернули, миновали трещины и щели и оказались в залитом водой гроте. Здесь теплился в глубине его слабый огонек. В иллюминаторах яхты.
– Я перегнал ее сюда, - сказал Семеныч, - раз уж катер ушел, значит, здесь безопасно.
Узким карнизом мы прошли в глубь грота и по очереди спрыгнули на палубу нашей яхты. Она грациозно качнулась на сонной воде, принимая свой блудный экипаж.
Тут же распахнулась дверь рубки, и в слабом огоньке свечи появилась полуголая фигурка.
– Любимая, - прошептал Нильс, раскрывая объятия.
– Ну вот, - заметила Яна с удовлетворением, - теперь мы все парные.
– Хорошо еще, не парнокопытные. Оглядела Маруську: - Ты правда, что ль, влипла? Или туфту гонишь?
Марутеа не ответила ей, а только благодарно и преданно взглянула на своего старого танэ. Довольно прыткого, как выяснилось…
ТАКТИЧЕСКАЯ СТРАТЕГИЯ
Яхта была готова к выходу в море. Семеныч даже заправил баки соляркой, заполнил емкости для воды, перетаскал на борт все наши вещи. Кладовка была набита консервами и фруктами. В хижине остался только Янкин чемодан, пустой.
– Днями выходим в море, - распорядился Семеныч.
– Готовьтесь.
– Давно пора, - поддержала его Яна.
– А девочки?
– спросила Маня, уже без своей легкой картавинки, на чистом русском языке, но с едва заметным хохляцким придыханием.
– Мы пока ничем не можем им помочь, - сказал Семеныч.
– Нужно утопить мужиков хотя бы, - предложила Яна.
– И в первую очередь Понизовского. Всем спасибо! И да поможет нам Эатуа. И Тупапау.
– Понизовский мне еще нужен, - возразил Семеныч.
– С собой мы его не возьмем, а допросить его надо. Мне еще многое нужно выяснить.