Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
важнейшие дела: одного Гордон называет генерал-адъютантом, другого
секретарем. Таких титулов в Малороссии не существовало; ясно, что
Гордон окрестил ими каких-то лиц, носивших иные местные
чиновные названия. Думают, и не без основания, что под
генерал-адъютантом он разумел генерального асаула Мазепу, а под секретарем -
Кочубея, бывшего войсковым канцеляристом, а потом сделавшегося
генеральным писарем. Действительно, Самойлович в последнее
время этим лицам, более чем иным, поверял важнейшие дела. От них-
то Неплюев узнал многое такое, что набрасывало тень на
преданность гетмана московским властям . Надобно прибавить, что
боярин Голицын и мимо всякого посредника имел возможность
близко узнать Мазепу, который в последнее время чуть не каждый
год, а иногда не однажды в год, езжал в Москву, и при своем
вкрадчивом характере, любезности в обхождении, образованности и уме
успел уже понравиться Голицыну.
Подозрение, возникшее в кругу великороссийских
военачальников, как подлитие масла в огонь, пришлось кстати той неприязни, которая существовала против гетмана между малороссиянами.
Много было у него врагов в среде управляемых им - и очень мало
друзей. <Сначала, - говорит малороссийский летописец, - этот
человек был ко всем ласков и покор лив, но когда укрепился в своей
власти и разбогател, то стал горд и заносчив>. Такая перемена в
характере гетмана стала ощутительною после взятия Дорошенка.
397
То было время самого милостивого внимания к нему московского
правительства. Событие с Рославцем и Адамовичем показывало, как
трудно ‘было столкнуть Самойловича с высоты величия.
Беспрестанные похвалы и часто присылаемые из Москвы подарки
избаловали его. Самойлович стал держать себя не только с народом, но и
с знатными людьми, как самодержавный деспот. С ним - нельзя
было говорить иначе, как стоя; даже старшины и полковники не
садились в его присутствии; никто не дерзал ему ни в чем перечить, никто не смел подавать ему совет в наложении поборов, в
назначении расходов, тем менее требовать от него каких-нибудь отчетов; всем воинским скарбом распоряжался он по своему произволу, куда
хотел-и кому хотел давал деньги, кого хотел, жаловал имениями и
отнимал все, у кого хотел отнять. К нему во двор никто не смел
войти с палкою в руке и с покрытой головой. Даже к духовному
сану не оказывал он уважения, забывая, что сам по происхождению
был попович. Когда случалось ему быть в церкви, он не ходил с
прочими богомольцами получать антидор из рук священника, а
священник должен был сам подносить его гетману, что соблазняло
тогдашнее малороссийское общество; а если, куда-нибудь едучи, например, хоть бы на охоту, встречал гетман священника, то считал
это для себя дурным предзнаменованием и гневался на священника.
По выражению поданной на него старшинами челобитной, старшины от его похвальных слов и гнева бывали <как мертвы> и каждый
час могли ожидать себе всего дурного. Малороссиян соблазняло
даже и то, что этот разбогатевший и расчванившийся гетман-попович
ездил не иначе, как в карете, и сыновья его полковники усвоили
такой же панский обычай, противный для малороссиян, так как он
напоминал им польских Панов. Алчность гетмана и сыновей его, казалось, не имела пределов: за получение урядов брались посулы, а получившие эти уряды старались вознаградить себя всякими
утеснениями над подчиненными; без взятки не было приступа к
гетману, а кто ничего не даст, тот ничего и не добьется. Он окружал
себя людьми мелкими, которых сам поднял, и эти люди, раболепствуя перед ним, именем его дозволяли себе всевозможные насилия
и несправедливости. Во всей Гетманщине в управление
Самойловича не было ни-суда, ни расправы без взяток, и много козацких
мельниц было захвачено у владельцев и приписано к гетманским; ничья собственность не была обеспечена: что у кого ему полюбится, то себе и берет, а коли не он сам, так дети его возьмут. Такими
описывали гетмана и сыновей его старшины в своем доносе.
Приписываемая ему алчность подтверждается большим
движимым имуществом; оставшимся после его низложения и состоявшим
в большом изобилии наличной монеты (4.916 червонцев, 47.432
талера, 2.286 левков, 3.814 серебряных копеек и 3.000 чехов), столовой серебряной посуды, золотых и серебряных украшений с драго-
398
ценными камнями, дорогого оружия, огромнейшего гардероба с
мехами и богатыми мужскими и женскими одеждами, породистых
лошадей, экипажей, сбруи, упряжи и проч. и проч.
Масса народа (поспольство) раздражена была против гетмана
заведением оранд (аренд) или откупов на вино, деготь и табак
(винная, дегтярная и тютюнная оранда), и налога за помол с мельниц.
Поборы эти с разрешения высшего московского правительства ус-
тановлялись на содержание охотного войска, которое, кроме
обычного козацкого, набиралось из приходящих наемных охотников, состояло не только из малороссиян, но из чужеземцев (особенно
поляков, сербов и волохов) и образовало полки конные (охочеко-
монные или компанейцы) и пешие (сердюки). Охотники, записанные по полкам своим, расставлялись на лежи, т. е. на квартиры, в