Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
и гетмана о посредничестве не просили, а весною 1687 года получил
он. грамоту, указывавшую ему следовать со всем войском в поход.’
.; В конце апреля все козачество поднялось на ноги по новому
универсалу своего гетмана. Когда сам гетман выезжал из своего
батуринского замка, под ним на мосту споткнулась лошадь.
<Худой прогностик> - заметили тогда некоторые.
Гетман следовал к Гадячу. Там встретили его несколько полков
в сборе, ожидавших
к Полтаве и там встретили его другие полки, также в сборе.
393
В Полтаве старый священник Иоанн Величковский поднес
гетману в дар икону патрона его Иоанна Кущника и при ней вирши
своего сочинения. С гетманом были тогда все генеральные
старшины, все полковники и значные войсковые товарищи. В конце мая
между реками Орелью и Самарою в полях присоединилось войско
малороссийское к войску великороссийскому. Малороссиян было до
50.000, великороссиян около ста тысяч. По известию
участвовавшего в походе Гордона, обоз великороссийского войска состоял из
20.000 повозок и простирался в ширину на 557, а в длину на 1.000
сажен. Правую сторону прикрывал генерал Агтей Шепелев; левую - генерал Гордон; в центре находилось пять стрелецких полков.
Главнокомандующим был тогдашний временщик, любимец царевны
Софии кн. Вас. Вас. Голицын. По соединении с малороссийским
войском двинулись они далее в степь. Нестерпим был зной; во все
это лето с весны не было ни разу дождя, по ночам не падали росы, травы посохли, духота и пыль томили ратных людей, у многих
разболелись глаза, и более всех терпел гетман, уже прежде страдавший
глазною болезнью; он ворчал, говоря окружавшим: <нерассудная эта
война московская совсем лишила меня здоровья! Чертовскую
тягость взяла на себя Москва! Вславились по всему свету, что повоюют
крымское царство, а они себя-то не умеют поборонить. Сидеть бы
им у себя дома при нашем промысле, да своих рубежей сторожить>.
Добрались до реки Конские-Воды, перешли эту реку 13-го июня
верст за 15 ниже острова Хортицы и 45 верст выше Запорожской
Сечи; расположились на стоянке в Великом Луге. Тут невыносимый
смрад стал беспокоить воинов: на южной стороне показалась чер-‘
ная туча, а за нею появилось вдалеке и пламя. Посланные на про-
ведки принесли известие, что впереди степь горит. Очевидно стало, что неприятели, вместо всякого другого оружия, изожгли на степи
траву, высохшую от зноя, чтобы таким способом не пустить
русских идти далее. В предшествовавшем году этим способом татары
прогнали поляков из Молдавии; тот же способ избрали они, чтоб не
допустить русских до крымских пределов.
Стали военачальники размышлять, что им теперь делать.
Неприятель, видимо, уклонялся от боя. Но перед тем отправлен был в
Крым из Москвы царский гонец, и военачальники решились
попытаться двигаться далее в надежде встретить этого гонца на
возвратном пути его из Крыма, либо татар, с которыми придется вступить
в бой. Двинулись по выжженной степи. Ратные чуть могли
тащиться. Пепельная пыль, взбиваемая ветром и движением войска, разъедала им глаза. Заболевали и люди, и лошади. Но не встречали они
ни гонца своего, ни татар; встречали только диких свиней, которые, спасаясь от степного пожара, метались из стороны в сторону.
Войска достигли, наконец, небольшой степной речки Анчак-
рака. 17-го июня выпал дождь и все сперва обрадовались, думая, 394
что теперь зной уменьшится, пыль прибьется и травы станут
расти. Но, подходя к речке, увидали новое затруднение: от
проливного дождя прибавилось воды, и не без труда устроили через
небольшую речку плотины из фашин.
Перешедши речку Анчакрак, двинулись снова по выжженной
степи, задыхаясь от копоти. Прошли еще 6 верст и дошли до
другой степной речки Карачакрака. Остановились.
На другой день военачальники собрались на совет.
<Невозможно следовать далее!
– раздавались голоса в
совете.
– Лошади все падут. И теперь они уже не в силах везти не
только пушки, но и повозки с запасами. Чем их кормить в
выжженной степи?>
<Травы было бы довольно на днепровских плавнях, да вода
еще не спала>, - заметили некоторые.
<Нет, и там травы было бы недостаточно для такого множества
лошадей>, - возразили другие.
<От дыма и копоти ничего не видно, — говорили третьи: -
когда явятся татары, невозможно будет распознать - где свои, где чужие!>
<У всех монархов, - произнес гетман, - разумные’ регимен-
тари обыкновенно не столько гоняются за тем, чтоб выиграть
битву, сколько стараются соблюсти целость своего войска. И мы
теперь, если зададимся намерением покорить Крым и поведем
войска далее по выжженной степи… как бы нам не испытать
беды не столько от неприятельского оружия, сколько от конской
бескормицы и от людского голода!
Не мало времени длился спор, наконец, порешили
большинством голосов - уходить назад. Военачальники в свое утешение
говорили: не затем ворочаемся, чтоб уходить совсем в города. Мы