Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
одобрение его преобразовательным планам, чем и поддерживал к
себе расположение Петра. Меншиков, конечно, был и прежде
свидетелем царских бесед с гетманом и теперь, находясь под шумком, делал на это намеки сообразно известной пословице: <Что у трезвого
на уме, то у пьяного на языке>. Старшины и полковники, услышавши от своего гетмана объяснение слов Меншикова, разразились
жалобами. <Козаки, - вопияли они, - служат царю без всякой
противности, верным и послушливым сердцем; козаки своими
572
оброками (на свой счет) совершают далекие походы в Инфлянтах
(в Лифляндии) и в Польше, и в Литве, и в донских городах, и в
Казанском государстве; козаки погибают и умаляются, а за все их
службы - и за прежние в турецкой войне, и за последние в
теперешней войне - не только нет им милости, а еще ругают их и
унижают, говорят, что от нас дела нет никакого, верная служба наша
в полушку не ставится и, наконец, промышляют о нашей погибели>.
В это время получено было новое цифрованное письмо от кня-
гийи Дольской. На этот раз она не писала уже о короле Станиславе, не делала намеков, которые можно было понимать как приглашения
к измене. Она, как будто послушавшись Ивана Степановича, совершенно оставила прежнего рода корреспонденцию, - теперь она
только по дружбе к нему предостерегла его насчет Меншикова. Она
писала, что была где-то у кого-то восприемницей вместе с Борисом
Петровичем Шереметевым, и на крестинах, сидя за столом между
Шереметевым и генералом Реном, отозвалась с похвалой о гетмане
Мазепе. Генерал Рен отозвался о нем также с похвалою и сказал: <Жаль этого доброго и умного Ивана! Он, бедный, не знает, что
князь Александр Данилович яму под ним роет и хочет, его отставя, сам стать в Украине гетманом>. Княгиня с удивлением обратилась
к Борису Петровичу Шереметеву и спрашивала, правда ли это.
Шереметев отвечал утвердительно. <Отчего же никто из добрых
приятелей не предостережет его?> - сказала княгиня. <Невозможно, -
отвечал Шереметев, - мы сами много терпим да молчать
принуждены!> Вот какой разговор сообщался в цифрованном письме, и
Орлик прочитал это письмо вслух, по приказанию гетмана.
Тогда Мазепа сказал: <Я сам хорошо знаю, что они замышляют
надо мной и над всеми вами: хотят меня уконтентовать княжением
Римского государства, всю старшину искоренить, городы наши
отобрать под свою область, поставив в них своих воевод или
губернаторов, а когда бы наши воспротивились, то за Волгу всех их
перегнать, а Украину своими людьми осадить (заселить). Не треба о
том много говорить: сами вы слыхали, как князь Александр
Данилович в квартире моей в Киеве во время бытности царского
величества говорил мне на ухо: пора ныне за тех врагов приниматься! И
в другой раз князь Александр Данилович просил себе у царя
княжения Черниговского: через него он стелет себе путь до гетманства>.
При существовавшей досаде гетмана против Меншикова
письмо княгини Дольской подливало, как говорится, масла в огонь.
Гетман припомнил тут все, чем был недоволен на Меншикова, и
сказал: <Господи! освободи мене от их панованя!>
Он приказал Орлику написать княгине Дольской ответ с
благодарностью за дружбу и предостережение.
Между тем в течение 1706 года на Западе совершались события, сделавшие крутой поворот Северной войны в пользу шведской сто-
573
роны. Чтобы смешать наблюдательность своих врагов, Карл XII распустил слух, будто намерен обратиться на Украину, и отправил
как бы передовой отряд своего войска к Киеву под начальством
капитана Бракенгейма, а сам со всею силою пустился совсем в
противоположную сторону - к границам Саксонии. Бракенгейм имел
только незначительную битву с царскими ратными людьми, высланными киевским воеводою; но у Карла была цель отвести на
время внимание царя, чтобы нанести решительный удар своему
сопернику Августу в его наследственном владении. Карлу хотелось, вступивши в Саксонию, навести там такой переполох, чтобы даже
германские владетели, из желания удалить войну от германской
территории, увещевали Августа отречься от польской короны.
Осторожный советник Карла, министр граф Пипер, представлял
королю, что таким движением можно раздражить против себя не
только всех германских владетелей, но и морские державы - Англию
и Голландию, которые до сих пор не вмешивались в ход Северной
войны. Но Карл не послушался своего министра, а приказал ему
написать от королевского имени ноту к иностранным державам, в
которой шведский король уверял всех, что, воюя с своим
неприятелем Августом, он не думает наносить никакого вреда целой
Германии. Затем Карл оставил в Польше небольшой корпус шведского
войска под командой генерала Мардефельда, приказавши ему
действовать совместно с польским войском Потоцкого, киевского
воеводы. Сам Карл 26 августа вступил в Саксонию.
Это вступление чужих войск в край произвело страх: саксонские министры стали увозить государственные архивы и казну, частные владельцы - свои имущества. Сам Август находился тогда в