Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
племянника Войнаровского, а в конце июня, по царскому указу, выслал еще сборный козацкий отряд на Волынь в Полонное на
соединение с фельдмаршалом Шереметевым, для устрашения
<непостоянных ляхов, абы они к стороне противной не
приставали>. В июне гетман отправил 1300 Стародубцев в гарнизон в
Быхов, который тогда сдался русскому генералу Бауэру.
Отправленное в Польшу в этот год козацкое войско поступило
под команду князя Волконского, <человека молодого, глупого и
нерассудительного>, как аттестовал его польский историк. В самую
пору жатвы прошли козаки через все Краковское воеводство. <Эти
люди, - описывает польский историк Козаков Танского, - не
встречали неприятеля, а зато всякого мирного жителя обдирали, не
разбирая звания и состояния, и мало в воеводстве осталось домов, где бы они ни грабили и ни били стекол в окнах. Они забирали
пивные и горельчаные котлы, выдирали пчел в пасеках и обвари-
583
вали их кипятком, зажигали хаты без всякого повода, истребляли
скот поголовно; бывало, загонят целое стадо в лес, вырежут из
живого вола кусок мяса себе на жареное или полосу кожи со спины и
кинут несчастное животное. Везде, где Зти козаки стояли обозом, там невозможно было стоять от нестерпимого смрада. Они
умышленно, без всякой нужды, истребляли копны хлеба в полях, сожи-
гали скирды на гумнах, обдирали костелы, ругались над
католическою святынею; невозможно было от них ни отпроситься, ни
откупиться, и, многих поселян обобравши, они уродовали ударами
плетей по голому телу, а тех, которые показывали намерение
сопротивляться или убегать от них, забивали до смерти; если бы при этих
козаках не находилось 600 великороссиян, то, кажется, в
краковском воеводстве не осталось бы в живых ни человека, ни скотины>.
Козаки, совершая такие жестокости, исполняли волю своего
государя, который нарочно послал их разорять маетности панов, приставших к союзу со шведами и признавших королем польским
Станислава Лещинского. Такого рода войну еще прежде приказывал
Петр Шереметеву в Ливонии; тот же способ наблюдался теперь и в
Польше, и не одними малороссийскими козаками, но вообще всеми
царскими ратными людьми. В Великой Польше с русскими и
калмыками свирепствовал тогда полковник царской службы Шульц, сожигал дотла замки, усадьбы и целые города, а подчиненные ему
калмыки в одном месте загнали кучу детей в дом и сожгли.
Современные шведские известия сообщают возмутительные черты
обращения русских с неприятелем во все течение Северной войны. Они
варварски уродовали попавшихся в их руки шведов, не щадили ни
безоружных женщин, ни стариков, ни даже невинных детей, а тех, которых почему-нибудь оставляли в живых, уводили с собою в
рабство. Шведы жаловались, что их пленников содержали русские
самым жестоким и унизительным образом, а в случае кончины их
бросали их тела на съедение собакам и хищным животным. Не
всегда разорение постигало только врагов царя: Денгоф, противник
Станислава, заключавший с царем союз в Жолкве, жаловался, что
козаки производили разорения и грабежи в его маетности. Так
несчастный польский край терзали и русские, и козаки, и калмыки, и шведы, но более всех терзали его собственные соотечественники: некоторые, не желавшие повиноваться Станиславу, стояли за новую
<элекцию>1, сами еще не зная, кто будет выбран в короли, другие -
таких становилось больше - признавали Станислава: но иные не
приставали окончательно ни туда, ни сюда, переходили то к одной, то к другой партии, искали собственной выгоды и ловили в мутной
воде рыбу. Эти-то господа совершали тогда чистые разбои и
злодеяния под предлогом обратить других к своему долгу: те - на сто-
1 Избрание (польск.).
584
рону Станислава Лещинского, те - на сторону новой элекции, заставляя других признать то или иное, нет, в сущности, такое, чего
они сами внутренне не признавали. Таков, по известию шведского
историка, был некто Рыбицкий: прежде верный сторонник Августа, он, по отречении последнего от короны, остался всетаки
ненавистником короля Станислава. Бывало так: люди его партии наткнутся
на людей партии Любомир.ских и Потоцкого, притворяются, будто
Рыбицкий передался уже Станиславу, будто приказывал и им
служить вместе с сторонниками Станислава. Вкравшись в доверие, идут они вместе с последними, потом, улучив удобный случай, неожиданно нападают на товарищей пути своего и истребляют их.
Сами знатные сторонники Станислава, Любомирские и1 Потоцкий, забравшись в Гданск, растрачивали там на свои удовольствия
суммы, которые край доставлял им на содержание войска, а их
солдаты, не получая средств, шатались, пробавляясь грабежом; русские
и козаки нападали на них и истребляли их во множестве.
Рассказывают, что один козацкий полковник, взявший в плен шляхетного
предводителя такой* шайки, обращался с ним презрительно и
говорил: <Вы, ляхи, были когда-то нашими господами, а мы вашими
хлопами. Но тогда вы были храбры, а теперь у вас храбрости стало
столько, сколько у старой бабы, и вы достойны того, чтобы мы, бывшие ваши хлопы, ругались над вами, потому что вы не умеете