Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
его в Жолкву на совет.
По этому царскому приглашению Мазепа прибыл с некоторыми
старшинами в Жолкву 11 апреля, в день великой пятницы. После
20 апреля был воинский совет. Что там произошло, мы не знаем, но по окончании этого совета Мазепа не пошел на обед к царю, а
воротился в свое помещение расстроенный, целый день ничего не
ел и был чрезвычайно раздражителен. Он не сообщал старшинам, что за неприятность с ним произошла, а только произнес для всех
загадочные и зловещие слова: <Если б я Богу так верно и радетельно
служил, то получил бы наибольшее мздовоздаяние, а здесь хоть бы
я в ангела переменился - и тогда не мог бы службою и верностью
своею никакого получить благодарения!> Он отпустил старшин, и
те ушли в совершенном неведении, что сталось с их гетманом.
На другой или на третий день после того войсковой товарищ
Димитрашко доставил письмо светлейшего князя Меншикова к
компанейскому полковнику Танскому. Меншиков приказывал
Танскому, взявши на шесть месяцев деньги для уплаты жалованья своим
полчанам и на покупку провианта, выступать с своим полком в
поход. Это взорвало гетмана. Он почел для себя личным
оскорблением обращение светлейшего князя к козацкому полковнику мимо
козацкого гетмана. В ярости Мазепа закричал: <Может ли быть
более поругания, посмеяния и унижения моей особе! Князь Александр
Данилович всякий день со мною видится, всегда со мною конвер-
сует1 и не сказал мне о том ни единого слова, а без моего ведома и
согласия рассылает ордонансы людям моего регимента! Кто ж это
без моего указа выдаст Танскому месячные деньги и провиант? И
как Танский может идти без моей воли с моим полкохМ, которому я
плачу? Да если б он пошел, я б его велел, как пса, расстрелять!>
Мазепе в это время, как видно, запахло чем-то очень плохим -
возможностью потерять гетманство; и. для старшин это запахло
таким новым порядком, что вместо начальников, выбранных войском
запорожским, станут управлять козаками царские бояре, а страх
такой перемены, как известно, уже не малое время беспокоил ма-
лоруссов. Во всяком случае, страсть царя Петра к преобразованиям
готова уже была коснуться Гетманщины, а желание как можно
теснее слить этот край с остальными частями Русской державы унас-
ледовалось им от прежней московской политики. Недаром Мазепа
воротился с воинского совета расстроенным. Там, как оказывается, сообщено было Мазепе намерение царя произвести некоторое
изменение в отправлении козацкой службы: чтоб из всех городовых ко-
заков выбиралось известное число и составлялись компании, которые бы получали жалованье, а прочие козаки оставались дома. Это
1 Беседует (от польск. konwersacja - беседа, разговор).
5S0
мы узнаем из последующего письма Мазепы к Головкину, в котором
говорится, что указ об устроении компаний, сообщенный царем в
Жолкве, не может прийти в исполнение за смятением непостоянг
ного народа. Орлик называет этот указ <указом об устроении коза-
ков подобием слободским полков в пятаки> и говорит, что все
полковые старшины считали тогда выбор <пятаков> (пятого человека из
Козаков) ступенью к преобразованию Козаков в драгуны и солдаты.
Старшины сильно волновались, сходились беспрестанно то у
обозного Ломиковского, то у миргородского полковника Апостола, советовались между собою, кричали и даже обращались к чтению Га-
дяцкого договора. Гетман извещал Головкина, что указ о компаниях
очень неприятен полковникам. Сам гетман не показывал ни
малейшего знака неудовольствия к замыслу царя. Этот указ не состоялся.
В то самое время, когда поступок Меншикова с Танским в
Жолкве раздражил Мазепу, ему доложили, что в приемной комнате
стоит и дожидается львовский иезуит Заленский, ректор иезуитской
школы в Виннице. Вдруг Мазепа как будто просветлел и радостно
воскликнул: <А он откуда взялся?> Он велел обозному Ломиковско-
. му и писарю Орлику провести иезуита к не;му во внутреннюю
комнату и потом отпустил всех старшин по их помещениям.
Мазепа беседовал с этим иезуитом наедине, никто не слыхал
их беседы, но и никто не подозревал ничего дурного. Впоследствии
Орлик узнал от самого Мазепы, что гетман посылал этого иезуита
в Саксонию к Станиславу Лещинскому, бывшему там с своим
покровителем - шведским королем.
Скоро после того царь отпустил Мазепу и старшин из Жолквы
разом со своим сыном Алексеем, царевичем. Отъехавши несколько
миль от Жолквы, гетман уговорил царевича ехать вперед, обещаясь
догнать его, а сам свернул с дороги, заехал в один из дворов, при^
надлежавших княгине Дольской, не застал там самой княгини, но
нашел там какого-то монаха тринитарского ордена1, о чем-то с ним
наедине беседовал, а потом продолжал свой путь и нагнал царевича.
<На этот раз, - говорит Орлик, - ни у кого из нас не было ни
малейшего подозрения в неверности гетмана к царю; мы все
думали, что княгиня Дольская домогалась у Мазепы получить взаймы
некоторую сумму денег для выкупа из залога своих драгоценностей, о чем уже письменно перед тем к нему обращалась>.
По возвращении из Жолквы гетман недолгое время оставался