Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
сокровенную свою внутреннюю вражду, похотели нечаянное на полки
моего регимента учинить нападение, а наши бы их не одолели, то
надежнее будет уступить и припертися для оборонительного отпору к своим
городам, где я скорее бы войсками регименту моего подал помощь>.
(Государственный архив. Письмо марта 9-го 1708 года.) 2 <…Господин гетман Мазепа указы в. в-ства паче разсказами нежели
самым делом исполняет, отсрочивая сикурс, который ныне зело был бы
потребен к разорванию сил неприятельских, в чем не жалуясь на персону
его м-сти, дерзаю просить в. в-стно о действительном к нему указе и об
отдании Украины>. (Архив иностранных дел 1708 г., март. Подлинники.) 3 <…Ляхи, по-видимому, еще теперь и являются быти верными, обаче
внутрь сокрывают что невозможно того проникнута>. (Там же.).
598
нарочно замыслил отвлечь от меня 10 000 Козаков, чтобы разделить
мои силы и открыть неприятелю нашему путь в Украину>. Мазепа
повторял опасения и со стороны сераскира, и со стороны
Запорожья; там, под покровительством запорожцев, которых в своем
донесении он честил <псами>, стекается разный сброд из
Гетманщины, Слободской Украины, Польши и Волошины, люди, готовые на
всякое воровство и своеволие. Все это, по-видимо здравым
соображениям гетмана, не допускало удалять его с войском из Украины.
Сенявский ни за что не хотел брать Белой Церкви и вводить туда
польского гарнизона, домогаясь непременно отдачи ее территории.
Но Мазепа всеми силами старался убедить царя, что если отдать
Белую Церковь с уездом и дозволить там стоянку польских военных
сил, то между поляками, с одной стороны, и с другой - белоцер-
ковскими козаками, а за ними и всеми обывателями
Правобережной Украины начнется междоусобная драка. Это казалось
чрезвычайно основательным, судя но недавним еще событиям, и притом
все это сходилось с тогдашними намерениями, возникшими у
Петра. У царя велись тогда тайные переговоры с королем Августом; царь пытался побудить Августа появиться в Польше и своим
прибытием поддержать противников Станислава; поэтому Петр
воспользовался предостережениями Мазепы, отложил до возвращения
Августа отдачу Польше Правобережной Украины, задержал
движение Мазепы с малороссийскими военными силами на Волынь к Се-
нявскому и, наконец, выдачу обещанной денежной субсидии на
польское войско. Подозрение на Сенявского, которое набрасывал
царю Мазепа, подтверждалось известиями и из другого пути.
Царский резидент, состоявший тогда при Сенявском, доносил царю, что этот пан в минуты откровенности высказывался так: <Если
придут такие обстоятельства, что мне невозможно будет держаться
царской стороны, то я отступлю к противной стороне, только шельмой
никогда не буду, а заранее объявляю об этом прямо>. По известию
шведского историка, Сенявский в это время сильно колебался и уже
склонился было на сторону Станислава под влиянием убеждений
французского посланника маркиза де Бонака, но потом опять
отвернулся в противную сторону. Причиною такого колебания было
то, что союз с Петром щекотал честолюбивые надежды
Сенявского - сделаться самому королем, а его жена, через посредство
других лиц, искала милости у Станислава <про запас>, чтоб иметь
возможность пристать к нему тогда только, когда уже станет ясно, что
царские дела пойдут худо. Польские паны в то время так легко
переходили с одной стороны на другую, что никаких соображений
нельзя было составлять заранее ни о ком: малейшее что-нибудь, манившее выгодою или устрашавшее опасностью, располагало
польского пана пристать к той стороне, которой он только что перед
тем был противником, и изменить той, которой недавно клялся в
599
верности. Так в эту пору братья Любомирские - обозный и подко-
морий, - открыто ставшие за Станислава, теперь обращались к
царским министрам, изъявляли <униженность> и охоту служить
общим интересам, прося возвратить свою маетность Лабунь, захваченную Меншиковым. С Сенявским могло быть что-нибудь
подобное в обратном смысле.
Мазепа бросал подозрение на Сенявского, выставляя свою
верность царю-, но и Сенявский не оставался в долгу и бросал перед
царем подозрения на Мазепу. В апреле, жалуясь, что, вопреки
царскому обещанию, Мазепа не отдает Украины и сам не идет с
войском к Дубно, он сказал русским резидентам Украинцеву и
Дашкову: <Ох, смотрите, как бы гетман ваш не имел со шведским
королем и с Лещинским тайного согласия!> Разом стольник Канта-
кузин сообщил Мазепе, что посланец турецкий, ездивший в Польшу
к Станиславу и к шведскому королю, слышал, как Станислав
хвалился, что у него есть друзья в Москве, гетман с Украиною с ним
заодно и станет помогать ему против Москвы, когда Порта пошлет
в помощь Станиславу орду. Сам Мазепа сообщил о таких слухах
насчет себя Головкину и приписывал такую клевету против него
сераскиру, который хочет затянуть Порту в войну против русского
царя. В мае ездил к Сенявскому от Мазепы войсковой канцелярист
Максимович, и с ним Сенявский прислал Мазепе какое-то письмо, <писанное неведомо от кого и до кого>: в этом письме желали