Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
показывают его письма, в которых он делает ей укоры и
припоминает обещания вечной любви.
Мотря, находясь под строгим надзором родителей, тайком
переписывалась с гетманом и в это время доходила до безумия -
металась, плевала на отца и мать, а родители приписывали такие
выходки влиянию чар2. Кочубей писал к гетману, не обличал его
прямо, а только жаловался на судьбу свою. <Делалось ли подобное
с кем-нибудь из тех, которые живали при своих региментарях чи-
новно и не чиновно!
– выражался он.
– Горе мне мизерному и
всеми заплеванному! Обратилась в грусть надежда моя найти себе
в дочери будущую утеху! Омрачился свет очей моих; обошел меня
кругом мерзостный студ3; не могу прямо смотреть людям в лицо; срам и поношение окрывают меня перед ближними и домашними!
Всегда с бедною супругою своею пяачу от сокрушения>. Мазепа
отвечал ему, что причиною его неприятностей - велеречивая жена
его, на которую надобно бы наложить мундштук, как на лошадь4.
Он припоминает Варвару великомученицу, убегавшую от злого от-
ца^, советует Кочубею воздержаться от мятежнического духа, угрожает, что чрез его и жены его высокомерие он доживет до какой-
нибудь беды^. Кочубей в своем письме к гетману намекнул о блуде; * <…Бодай того Бог з душею розлучить, хто нас разлучает! Знав бы я
як над ворогами помститися, -тилко ти мине руки звязала…. Прошу и
велце мое серденько, яким колвек способом обачься зо мною що маю з
в. м. далей чинити, бо юж болш не буду ворогам своим терпети, конечне
одомщенке учиню, а якое: сама обачиш!..> (Там же.) 2 <…Егда не возмог лестию преклонися к обаянию и чародеянию и
сотвори действом и обаянием еже дщери моей возбеситися и бегати, на
отца и матерь плевати>. (Там же. С. 126.) 3 Т. е. стыд.
4 <…Рачий бы належало скаржитися на свою гордую велеречивую
жену, которую як вижу не вмееш, чи не можеш повстягнути и предложити
тое, же ровний мунштук як на коне так и на кобылы кладут>. (Чтения…
1859 г. Т. I. Дело Кочубея.)
* <Утекала св. в-м-ца Варвара пред отцом своим Диоскором не в дом
гетманский але в подлейшее местце межи овчари и розселины камеыния
страха ради смертного>. (Там же.)
6 <И если же з Бозского презрения теды и всему дому твоему зготу-
валася якая пагуба, то не на кого иншого нарекати и плакати тилко на
свою и женскую проклятую циху>. (Чтения… 1859 г. Т. I. Дело Кочубея.) 20 Заказ 785 609
гетман прикинулся, как будто не понимает этого, и отвечал, что
блудит, вероятно, сам он, слушая жены своей, сообразно пословице
<Где хвост всем заправляет, там голова блудит>1.
Неизвестно, эта переписка между гетманом и Кочубеем, сохранившаяся в деле о Кочубее, происходила ли тогда, когда Мотря
убежала к гетману и находилась в его доме, или уже после того, как
гетман возвратил ее в родительский дом. История с Мотрею
происходила в 1704-1705 годах. Дошедшие до нас черты достаточно
показывают, с одной стороны, старого развратника, прибегавшего к
самым пошлым мерам соблазна, с другой стороны - очень
ограниченное женское существо. Впрочем, все семейство Кочубея не
переставало пребывать как бы в дружелюбных отношениях к Мазепе
и несколько времени после приключения с Мотрею. Кочубей, как
генеральный судья, постоянно находился в приближении у гетмана, участвовал с ним в пирушках, происходивших в гетманских
дворцах то в Бахмаче, то в Гончаровке. Сам гетман посещал
по-приятельски Кочубея, пировал у него и вел с ним и с его женою
интимные разговоры, которые потом послужили в числе материалов
для доноса. Когда гетман выступал в поход, то оставлял Кочубея, как генерального судью, в Батурине вместо себя наказным
гетманом, следовательно, временным хозяином и правителем всей
Украины. Так было в 1706 и 1707 годах.
В одно из таких наказных гетмакств Кочубея, в августе 1707
года, проходили через Батурин монахи Севского Спасского
монастыря, возвращавшиеся из Киево-Печерской лавры, куда ходили на
богомолье. Они сели отдыхать на скамье близ шинка, построенного
на базаре, который располагался тогда за земляным валом батурин-
ского замка. Какой-то козак сказал им, что наказной гетман
Кочубей очень милостив к странникам и щедр на подаяние. Монахи
пошли в церковь к вечерне и встретили там жену Кочубея; они
подошли, поклонились ей и получили любезное приглашение
ночевать во дворе у Кочубея. Это было накануне воскресного дня. В этот
день гостеприимный хозяин оставил их у себя обедать; после обеда, по стариковскому обычаю, Кочубей лег спать, а монахи часа два
погуляли в роще, находившейся близ двора, потом пришли в дом.
Кочубей и жена его обдарили их холстом, полотенцами, деньгами
и дали пирог на дорогу. Но когда монахи, собираясь уже в путь, стали прощаться с хозяевами, Кочубей упросил их остаться еще
одну ночь ночевать. Наутро, в понедельник, они вместе с Кочубеем
и его семьею отстояли заутреню и обедню, потом один из монахов, 1 <…А що взменкуешь в том своем пашквильном письме, того я не
знаю и не розумею, хиба сам блудишь, коли жинки слухаешь, бо поспо-