Рука Москвы
Шрифт:
— Да. Милошевич отозвал свою делегацию.
— Понимает ли генерал Кейт, что это делает военную операцию НАТО в Югославии неизбежной?
— Да, — повторил Кейт.
— Известно ли генералу Кейту, что противостояние между российским президентом Ельциным и премьер-министром Примаковым продолжает обостряться, популярность президента Ельцина стремительно падает, а президентский рейтинг премьера Примакова так же стремительно растет? — продолжал финн, как бы поднимаясь со ступеньки на ступеньку по логической лестнице, которую он выстроил у себя в голове, готовясь к этому разговору. — Понимает ли генерал Кейт, что это противостояние вынудит президента Ельцина и его команду использовать любую возможность, чтобы укрепить свой престиж прежде всего в России?
— Да, — кивнул Кейт, пытаясь сообразить, к чему ведет его высокопоставленный гость из Брюсселя.
— Понимает ли генерал Кейт, что политика дискриминации русскоязычного населения в Балтии вообще и в Эстонии, в частности, от которой страны НАТО решительно предостерегали правительства прибалтийских республик, подсказывает кремлевской администрации адрес крупномасштабной акции, которая поможет Кремлю решить свои внутриполитические проблемы? — поднялся на следующую логическую ступеньку натовский генерал. — Понимает ли генерал Кейт, что этот адрес — Эстония?
— Генерал Тимонен, я не политик. Я военный, — решительно заявил Кейт. — Эти проблемы вне моей компетенции.
— Этот адрес — Эстония, — словно не услышав его, повторил финн. — А повод для этой акции — торжественные похороны останков эсэсовского офицера, которым ваше правительство придало статус государственного мероприятия. Торжественные похороны останков фашиста.
— Мы хороним не эсэсовца и не фашиста, — возразил Кейт. — Мы хороним отважного эстонского офицера, патриота и борца против коммунистического режима.
— Вы хороните эсэсовца и фашиста, генерал Кейт. И когда я говорю «фашист», это и означает фашист. Для всего цивилизованного мира он прежде всего фашист. Он фашист для России, которая заплатила за победу во Второй мировой войне десятками миллионов жизней. Вы бросаете вызов России. Любой, самый жесткий ответ России на ваш вызов будет активно одобрен всеми гражданами России. И когда я говорю «любой ответ», это и значит любой ответ.
Кейт хотел снова напомнить ему, что он не политик, но промолчал.
— Вы демонстративно отклонили ноту протеста России. Вы никак не отреагировали на отзыв посла России. Это заставило наших аналитиков сделать вывод о том, что вы провоцируете Россию на следующий шаг. Прошу меня не перебивать, генерал Кейт. Разжигая ажиотаж вокруг торжественных похорон фашиста, вы даете России повод для этого шага. Этим шагом будет введение в Эстонию российских миротворческих сил. Или даже во всю Прибалтику.
Высшая точка восхождения была достигнута. Генерал Тимонен помолчал, как бы давая собеседнику возможность прочувствовать ответственность момента, и тон его стал еще жестче.
— Мы настоятельно рекомендуем вам отменить это мероприятие, генерал Кейт. Если же в силу каких-то причин сделать это невозможно, мы настоятельно рекомендуем провести его без лишнего шума. И когда я говорю «без лишнего шума», это и означает без лишнего шума.
Это была не рекомендация. Это был приказ. Кейт ощутил, как кровь горячим толчком прихлынула к его лицу.
— Генерал Тимонен, мы никому не позволим указывать нам, что нам следует делать, а чего не следует, — сдержанно произнес он. — И когда я говорю «никому», это и значит никому.
— Вы рассчитываете, что угроза вашей независимости со стороны России заставит нас принять Эстонию в НАТО срочно, в обход всех формальностей, — холодно и даже словно бы чуть брезгливо предположил финн. — Вы недооцениваете Россию, генерал Кейт. Она не даст нам на это времени. В июне сорокового года русские оккупировали Прибалтику за одну ночь. Сегодня им хватит двух часов. Кто окажет сопротивление десантникам Псковской дивизии? Эти ваши игрушечные спецназовцы, которые умеют сокрушать голыми руками доски и кирпичи? Русские десантники умеют сокрушать не доски и кирпичи, а головы. И когда я говорю «головы»…
— Я понял, — перебил Кейт. — Когда вы говорите «головы», это и означает головы. Следует ли из ваших слов, что Запад предаст Эстонию, как предал в сороковом году?
— Возможности НАТО ограничены. Наша главная проблема сейчас — Косово. Мы не можем отступить перед вызовом Милошевича. Это будет означать слабость НАТО. Это побудит к активности все диктаторские режимы. У цивилизованного мира много врагов. НАТО не может продемонстрировать им свою слабость.
— Вы полагаете, что если НАТО позволит России оккупировать Эстонию, это продемонстрирует всему миру вашу силу? — с иронией поинтересовался Кейт.
— Это политическое решение. Его будут принимать политики. Цель моего визита — довести до эстонской стороны позицию Военного комитета НАТО. Я имел беседу с вашим премьер-министром и министром обороны. У меня создалось впечатление, что они не посвящены ни в какие планы. Но если эти планы есть, а наши аналитики убеждены, что они есть, в них не можете не быть посвящены вы, генерал Кейт.
— В чем же состоит позиция Военного комитета НАТО?
— В том, что мы видим в Эстонии союзника и будущего члена НАТО. Но мы не позволим Эстонии навязывать нам вынужденные решения. Эстонии следует трезво оценивать собственное значение. Эстонии не следует забывать, что Россия при всех ее проблемах — это мировая держава. Мировая ядерная держава. Эстония должна знать свое место. И когда я говорю «свое место», это и значит свое место.
За годы службы в Советской Армии генерал-лейтенанту Кейту не раз приходилось получать выговоры и молча, стиснув зубы, выслушивать начальственные разносы. Его обкладывали матом и по делу, и не по делу. Но никогда он не чувствовал себя таким униженным, как сейчас под холодным взглядом заплывших свинячьих глаз этого финна. Он разговаривал с командующим Силами обороны Эстонии, как со слугой. Ему указывали его место. Эстонии указывали ее место. Эстонии командовали: «К ноге!» Это и было ее место.