Руки Орлака
Шрифт:
Привести здесь все догадки, терзавшие Розину Орлак этой бессонной ночью, мы бы и не смогли.
Ее тщетную ажитацию прервала Режина.
Стояло чудесное, солнечное утро. Служанка принесла горячий шоколад. И на подносе Розина заметила рамку, которую ночью спрятала за чашками.
Она выскочила из постели в тот самый момент, когда Режина, нашедшая рамку в кухонном шкафу, попросту ставила ее обратно на комод.
Стефен все еще спал. То был шанс!
Но в рамке из красного дерева теперь было улыбающееся лицо мамаши Моне!
Розина
Спектрофелес, загадочный и ужасный!
Приподняв дорожку, лежавшую сверху на ковре, Розина осмотрела сам ковер: целый и невредимый, нигде не обрезанный, не прожженный, тянулся из одного конца комнаты в другой.
Когда Стефен куда-то ушел, Розина взяла украшения, сожгла карточку банды «инфракрасных» и направилась прямиком к знакомому ювелиру.
Ночью у нее возникли кое-какие сомнения.
– Этот жемчуг – он настоящий? – спросила она у специалиста.
– А как же, мадам! Это тот самый жемчуг, который я продал мсье Орлаку два года тому назад.
– А эти бриллианты?
– Тоже самые что ни на есть настоящие.
Лишь теперь, расслабившись, Розина осознала, как сильно были напряжены ее нервы с прошлого вечера.
– Из чистого любопытства… Сколько бы вы дали за все это? – спросила она.
– Ну… Жемчуг сейчас не в цене, бриллианты – не слишком востребованы… Тридцать тысяч франков, да и то лишь потому, что это вы.
Розина была готова к такому ответу. «Где два – там и три», – промелькнуло у нее в голове, еще когда она шла к ювелиру. Ценные бумаги – раз; предметы искусства – два; украшения – три. Тридцать тысяч вместо шестидесяти пяти! Сплошное невезение!
В тот же день она надела на себя все украшения, желая испытать их возможное влияние. Пряча под маской женского кокетства отвагу, она сказала себе: «Будь что будет!»
Она была готова к тому, что колье вдруг начнет ее душить, браслеты – ломать ей запястья, а перстни – дробить фаланги пальцев. Ей казалось, что она уже чувствует укусы брошек и уколы булавок. Бриллианты представлялись ей двумя головешками, готовыми обжечь мочки ушей…
Но украшения не были заколдованными, и наступивший вечер не принес никаких мучений.
Стефен, напротив, с тех пор стал столь своенравным и мрачным, что Розина даже не знала, что об этом и думать.
Глава 12
Хитроумный заговор
Стефен даже не вспоминал о том, что собирался подать заявление. Казалось, грусть, охватившая пианиста на следующее после непостижимого
Впрочем, один просвет в эти мрачные дни все же случился. Это произошло, когда Стефен покинул квартиру на улице Гинемера, где на протяжении двух лет будущее улыбалось ему, словно в шутку.
Розина опасалась момента отъезда, последнего прохода по пустым комнатам, эха шагов по гулким полам, прощания со стенами, которых им уже никогда больше не доведется увидеть…
Но была еще и трещина в двери, и, взглянув на Стефена, можно было подумать, что для него весь смысл отъезда состоит лишь в том, чтобы как можно скорее покинуть эту приносящую несчастья трещину. Он только на нее и смотрел. Пока Розина переходила из комнаты в комнату, предаваясь в каждой какому-нибудь меланхоличному воспоминанию, он ждал ее на лестничной площадке. Он курил сигарету и взирал на трещину с триумфально-насмешливым видом.
Некто оставил на двери его жилища кровавый знак. Его возвращение сюда было отмечено самым зловещим предзнаменованием. Но оно не сбылось. Под его крышей не пролилась кровь. Победа в общем и целом осталась за ним!
Когда к нему присоединилась Розина и послышался щелчок замка опустевшей квартиры, эхом отозвавшийся под сводами прошлого, лицо Стефена озарила радостная улыбка. Эта дверь закрыла в его жизни полный подвохов и засад этап, к счастью благополучно преодоленный.
Теперь он шествовал с высоко поднятой головой и с уверенным видом.
Так он прошел до бульвара Монпарнас и в ликовании поднялся на седьмой этаж нового дома. Розина, веселая и довольная, предложила ему пари – кто быстрее. Они мчались наверх, смеясь и толкаясь, словно школьники. Но она была живой и проворной, а он то и дело спотыкался…
Розина первой увидела воткнутый в дверь нож. Лезвие было красным, рукоять помечена роковым знаком «X». В ужасе отпрянув, Розина не успела выдернуть нож из филенки. Стефен, бледный как смерть, сделал это за нее, после чего сунул нож в карман. Представьте себе приговоренного к смерти узника, которому уже объявили о помиловании, но который вдруг узнал, что его ищет палач!..
Солнце надолго ушло с небосвода.
Им открыла Режина. Она ничего не видела, ничего не слышала. Розина уже давно рассказала ей о ноже, обнаруженном ими некогда в двери квартиры по улице Гинемера. Тогда эта история привела остроумную брюнетку в не меньший восторг, чем сенсационный эпизод какого-нибудь киноромана; но она не стала скрывать своего презрения к трем слугам, которые умудрились все прозевать. Теперь настал и ее черед. Сконфуженная и удивленная, она выслушала рассказ хозяйки о тех обстоятельствах, в которых проходил последний акт устрашения, но так или иначе объяснить случившееся, увы, не смогла.