Руки Орлака
Шрифт:
Старик уже начал было бранить шевалье, но тот, проскользнув за спину Стефена, шепнул ему на ухо:
– Завтра он женится!
На лице молодого человека отразилось такое удивление, что шевалье, опасаясь, как бы он не вскрикнул, громко закашлялся, чтобы заглушить это возможное восклицание.
– Дирижер! – пояснил он. – Дирижер!
– Да? – переспросил Стефен, уже выходя из особняка. – Тогда все в порядке. Но знали бы вы, мой император, сколько мне довелось пережить тревог!..
На улице было темно. Ни одна звезда не показалась ему достаточно яркой для того, чтобы быть его звездой.
Глава 11
Осязаемый призрак
Подходящая квартира наконец была найдена – на бульваре Монпарнас, на седьмом
Была назначена дата переезда.
Несколькими днями ранее жилище на улице Гинемера стало свидетелем последнего, но отнюдь не самого малопримечательного эпизода этого странного приключения.
Был час ночи. Стефен, только что вернувшийся из «Пурпурного концерта», пребывал в возбужденном состоянии, а Розина что-то шила в курительной комнате при свете лампы, покрытой искусно расписанным шелковым абажуром.
Часом ранее, устав доверху набивать ящики массой мелких предметов, она прошла в спальню и разделась, предварительно поместив в сейф, как она это делала каждый вечер, акции угольного предприятия, которые в один прекрасный день должны были подняться в цене до ста тысяч франков, но в данный момент могли быть проданы лишь за восемнадцать тысяч. Она уже распустила свои прекрасные волосы, когда вдруг вспомнила, что, складывая ящики, зацепилась юбкой за гвоздь и в ней образовалась небольшая прореха. Почти обрадовавшись занятию, которое позволило бы ей дождаться возвращения Стефена, она надела восхитительный светлый пеньюар и отправилась зашивать дыру в курительную комнату, уже больше не беспокоясь о ценных бумагах. По правде говоря, мысль о них промелькнула в ее голове, но с тех пор, как она решила держать их при себе, ей доводилось раза два-три выпускать их из виду, и ничего спектрофелического или инфракрасного не случилось.
К тому же курительная комната была смежной со спальней.
Из обеих можно было выйти в широкий коридор – лучше сказать, галерею. Они не соединялись между собой напрямую, но, оставив открытыми двери обеих, что Розина и сделала, можно было прекрасно слышать в одной, что происходит в другой.
Занимаясь шитьем, Розина улыбалась. Муж вернулся в прекрасном расположении духа, удовлетворенный своей новой работой, радуясь возвращению к музыке.
Из комнаты рук доносилось гудение электризатора. Стефен никогда не ложился, не подвергнув ладони микротоковой терапии.
Хотя эта комната рук располагалась в другом конце коридора, хотя она все еще была обита мокетом [51] и задрапирована занавесками, гудение электризатора было достаточно громким для того, чтобы перекрывать легкие шумы, даже более близкие. Погруженная в мечтания, Розина не отдавала себе в этом отчета.
Она слишком поздно заметила, что вокруг уже не царит абсолютная тишина, ее лучшая помощница.
Резко вскинув голову, она застыла, словно восковая фигура…
51
Мокет – хлопчатобумажный бархат для обивки мебели.
Этот скрежет, который она только что уловила, был ли он первым? Или же в спальне кто-то орудует уже какое-то время?..
Лампа освещала лишь уголок комнаты. Остальная часть утопала во мраке. В коридоре тоже было темно.
Розина бесшумно встала; скрежет возобновился.
Ее план был отважным: на цыпочках подойти к двери спальни, там, повернув выключатель, залить комнату светом, увидеть, узнать и предотвратить; но все это необходимо было осуществить так, чтобы ни единый ее жест не произвел даже легкого колебания воздуха, ни единый шаг не
Она продвигалась, словно по тонкому льду очень глубокого озера, в среде еще более плотной, чем вода, расставив руки в стороны на манер эквилибриста, чем-то напоминая канатоходку, двигающуюся по проволоке.
Пока она шла, очевидные факты и предположения сменяли друг друга в ее мозгу с той головокружительной скоростью, с которой мысли несутся в критические моменты.
Неужели сейчас она снова увидит Спектрофелеса? Он ли это или же какой-то его сообщник? Призрак? Или человек? Но тогда человек «поддельный», инфрапокрасневший?.. Да и опять же, как он проник в спальню? Там никого не было, когда она выходила оттуда. После кражи украшений она всегда перед сном заглядывала под кровать, за занавески – словом, осматривала всю комнату; так она сделала и сегодня, всего час тому назад!.. Никто не воспользовался возвращением Стефена, чтобы пробраться в квартиру. Никто не мог проскользнуть вслед за ним, потому что, когда он вернулся, она сама была в коридоре – она, Розина, способная видеть то, чего не видел никто!.. Хотя ее враг раз за разом демонстрировал свою изворотливость, хотя являл ее глазам и уму новые и новые доказательства того чудесного дара, который позволял ему проходить сквозь самую плотную материю, – удивление Розины не уменьшалось.
Но на сей раз, чувствуя, что она может застичь противника врасплох, в предвкушении битвы уже не столь неравной, как прежде, мадам Орлак была преисполнена беспримерного хладнокровия.
Она переступила через порог курительной комнаты.
Напротив луч света указывал расположение комнаты рук. Электризатор бодро гудел. Стало быть, со стороны Стефена опасаться было нечего.
Двери курительной комнаты и спальни находились в трех шагах одна от другой. Сдерживая дыхание, Розина достигла порога спальни. В комнате царила непроглядная тьма. Но в глубине, справа, раздавались слабые, едва различимые шумы. Естественно, шкаф! Сейф для ценных бумаг!
Если грабитель не был призраком, он мог выйти лишь через единственную дверь – дверь, у которой стояла, медленно протягивая руку вдоль деревянной панели к выключателю, Розина!
Наконец она нащупала его и повернула резким движением – так спускают курок наведенного на кого-либо револьвера. Послышался легкий щелчок…
Но свет не загорелся. И темнота, вдруг лишившаяся всех своих звуков, сделалась угрожающей.
Захваченная врасплох, Розина содрогнулась. Уж не сбежит ли тайком это невидимое существо, встревоженное щелчком, через стеклянные окна или каменные стены? Или же, наоборот, ринется к двери?..
Инстинкт самосохранения толкал ее в коридор, подальше от двери… Но прежде чем она успела отскочить в сторону, нечто ужасное вцепилось в нее стальной хваткой: одна огромная рука зажала ей рот, в то время как вторая втащила ее в спальню.
В мгновение ока ее сбили с ног, сунули в рот кляп, связали по рукам и ногам – короче говоря, нейтрализовали.
Нейтрализовали? Нет! Конечно, она была обездвижена, рот ее был заткнут кляпом, кромешная мгла не позволяла что-либо видеть, но если загадочный геркулес не оглушит ее мощным ударом, если она не окажется без сознания, то услышит, как он будет удаляться, этот злоумышленник, не способный проникать сквозь твердые материи, это живое существо, не сумевшее бесшумно пройти по квартире, этот человек, который только что к ней прикоснулся и к которому можно было прикоснуться, человек, обладавший осязаемым, крупным, грузным телом! Ничто не мешало Розине слышать!