Рукопись Чейма
Шрифт:
Даже на больничной койке, едва избежав смерти, он производил впечатление прочности, солидности, силы. Несмотря на жилистые руки и слегка обвисшие щеки, он был в отличной форме для человека шестидесяти трех лет, неделю назад перенесшего сложную операцию на сердце. Крупный, широкоплечий, с большой головой. Лицо с широким мясистым носом и толстыми губами. Почти черные глаза были окружены морщинами. Над переносицей залегли глубокие складки. Волос почти не осталось. Его всегда зычный голос не ослаб, видно, и сейчас.
— Ну? — громко и нетерпеливо рявкнул
— Откуда вам известно, что я разыскиваю мистера Джелликоу? — спросил я.
Чейм окинул меня грозным взглядом. Его черные с проседью брови, густые и лохматые, крыльями опускались к переносице и там соединялись. Они выглядели как одна длинная, дважды изогнутая бровь и напоминали небольшую летящую птицу.
Он яростно сверкнул глазами и гаркнул:
— Вас это не касается. Ваше дело — принять к сведению, что мне это известно, и я хочу знать, что вы обнаружили. Не беспокойтесь, я вам хорошо заплачу. Очень хорошо.
— Нет, не заплатите.
— Что?
— Вы мне ничего не будете платить, мистер Чейм. У меня уже есть клиент.
— Да вы, я смотрю, нахал!
— Я уже сказал, у меня есть клиент, и докладывать все, что нужно, я буду ему.
— Проклятье! — зарычал он. — Я требую, чтобы вы сказали, если знаете, где Уилфред Джелликоу.
— Как я понимаю, вы не знаете, где он?
— Перестаньте отвечать дурацкими вопросами на мои вопросы. Черт бы вас побрал… — Он продолжал в таком духе еще некоторое время, отпуская на мой счет в высшей степени нелестные замечания.
Я подождал, пока он успокоится, и мягко сказал:
— Мистер Чейм, обычно я не могу ударить слабого пожилого человека, который к тому же лежит на смертном одре, но у вас есть шанс дожить до глубокого старческого маразма, если вы будете так добры и прекратите поливать меня бранью.
Он разинул рот, приготовившись изрыгнуть очередную порцию ругательств, но потом передумал и, лязгнув зубами, закрыл рот. Выпятил сжатые губы и надвинул на глаза свою единую длинную бровь.
— В сущности, — продолжал я, воспользовавшись его молчанием, — я приехал с единственной целью — задать вам несколько вопросов. Повторяю свой первый вопрос. Откуда вам известно, что мой клиент поручил мне отыскать Джелликоу?
В мозгу Гидеона Чейма, видно, происходила борьба. Наконец, еще громко, но уже спокойнее он сказал:
— Так вы работаете на клиента? Я даже не знал этого, хотя у меня в городе есть люди, которые охотно снабжают меня информацией, если им кажется, что она может меня заинтересовать. Они знают, что мистер Джелликоу много лет является моим ближайшим и высокоценимым партнером. Так вот, пять разных лиц сообщили мне, что Шелл Скотт связывался со своими источниками, наводил справки, в полиции, больницах, включая эту, разыскивая мистера Джелликоу. И к вашему сведению, передавая мне информацию, они так не нахальничали…
— Ну ладно. Я действительно разыскиваю Джелликоу. Где он — пока не знаю. Похоже, и вы тоже не знаете. — Я помолчал. — Так вы только из-за этого просили меня срочно приехать?
Он
— Вас раздражает, что мне хотелось бы знать, где находится мой давний друг и партнер? Или что мне очень бы хотелось, чтобы вы проявили щедрость и сообщили мне, если его обнаружите? Или хотя бы намекнули? Вас что, удивляет, что я предпочитаю такой способ? Или вы рассчитывали, что я вылезу из постели и пойду искать его сам, шатаясь по улицам? Одной рукой держась за больное сердце, а другой — за исколотую задницу?
— Успокойтесь, — сказал я, — а то швы разойдутся. Мой долг перед клиентом — узнать, если смогу, где находится Джелликоу. Вы хотите того же. Так вот. — Я сделал паузу. — Если вы ответите на несколько вопросов, это может облегчить его поиски.
Он глубоко вздохнул и выдохнул:
— Ну?
— Когда вы видели его в последний раз?
— За несколько часов перед тем, как лечь в клинику.
— Значит, в воскресенье, двадцать седьмого августа.
Чейм выпятил губы, но ничего не сказал.
— Вы общались с ним с тех пор?
— Говорил по телефону в пятницу утром.
— Вы можете сказать — о чем?
Он заколебался:
— Нет, не могу. Вас это не касается.
— Ну ладно, мистер Чейм. Вы просили, чтобы я бросил все дела и приехал к вам. Я приехал, повидал вас, а теперь прощайте…
— Э-э… минутку, — произнес он. — Есть еще одна проблема.
Я сделал безразличное лицо:
— Да?
Чейм снова заколебался, но потом, видно решившись, сказал:
— Я крайне заинтересован в благополучии мистера Джелликоу. Проблема, о которой я говорю, не такая серьезная, но для меня очень важная. Два последних года я писал историю своей жизни. Свою автобиографию, которую назвал «Я». Думаю, вы согласитесь, что история жизни Гидеона Чейма представляет собой документ большой ценности.
Он взглянул на меня, ожидая моей реакции. Но я промолчал.
Он был прав. Чейм был частью истории киноиндустрии. Более того, он, конечно, немало знал о звездах и суперзвездах Голливуда, об истинных талантах и о тех, кто имел дутую славу, даже о мошенничествах и скандалах, о которых знали очень немногие. Ведь в течение трех десятилетий он обладал реальной властью в этом мире. Его автобиография, вне всякого сомнения, будет важным историческим документом, а возможно, даже и занятным чтением. И уж, конечно, она автоматически станет бестселлером.
— Когда я ложился в клинику, — продолжал Чейм, не дождавшись моего ответа, — я осознавал, что предстоящая операция может оказаться для меня роковой. Поэтому я отдал законченную рукопись мистеру Джелликоу, поручив ему в случае моей смерти передать ее издателю, с которым у меня уже была договоренность об издании книги после моей смерти. — Чейм приложил руку к сердцу. — По крайней мере, книга станет моим посмертным памятником.
Он снова выжидательно умолк. И снова, надо полагать, разочаровался во мне.