Рукопись из Тибета
Шрифт:
Пройдя длинную вереницу помещений, причудливо украшенных в национальном стиле, мы свернули вправо и, проследовав по ковровой дорожке, оказались в просторной, отделанной ценными породами дерева и золоченной бронзой приемной.
У ее противоположной, инкрустированной яшмой двустворчатой двери, застыли двое часовых, а чуть в стороне со смиренном видом стоял средних лет человек в необычном головном уборе и парчовой одежде. Не иначе придворный.
При нашем появлении он сделал несколько шагов навстречу, молча мне поклонился (я ответил), после чего пригласил присесть на один из красного сафьяна диванов. Расположенных по периметру.
Затем он кивнул офицеру, тот козырнул и, щелкнув каблуками, удалился, а сам исчез в неприметном, за бархатной портьерой проеме.
Через несколько минут придворный вернулся (я встал), бережно взял меня за локоть, и мы двинулись к двери, створки которой на подходе бесшумно растворились.
Тронный зал впечатлял своими размерами, отделкой и пестротой красок.
Однако рассмотреть все не удалось, мы с сопровождающим шествовали к стоящему в центре на возвышении трону.
Там, в короне, выполненной в форме боевого шлема, увенчанной головой ворона и в золотых с красным одеяниях, восседал царствующий монарх, а чуть сбоку стоял представительный индус в роговых очках, белой пилотке и таком же саронге [184] , позади которого перешептывались еще трое.
184
Саронг — традиционная мужская и женская одежда ряда народов Юго-Восточной Азии и Океании.
— Я рад приветствовать ламу Уваату в своем тронном зале, — певуче произнес король, когда мы остановились в нескольких шагах от него и придворный отошел в сторону.
— Не затруднило ли вас мое приглашение? — продолжил он в восточном стиле. Мягко и непринужденно.
— Я счастлив вновь лицезреть Ваше Величество, — изогнул я спину, подумав про себя «давай-давай, не переломишься».
— Вы оказали неоценимую услугу нашим братьям, — плавно повел рукой в сторону индуса король. И милостиво кивнул, — прошу вас господин посол. Излагайте.
Индус вышел чуть вперед, и, блеснув очками, толкнул речь на хинди [185] , который я неплохо понимал. Из нее следовало, что благодаря мне, кровопролитие в Нью — Дели предотвращено. За что премьер-министр Индира Ганди выражает ламе Уваате глубокую признательность.
После этого он принял из рук стоящего позади человека небольшую коробочку, открыл ее и, приблизившись вплотную, пришпилил мне на грудь что-то вроде позолоченной звезды.
— Это «Орден Лотоса», высшая награда иностранцам за выдающиеся заслуги перед Индией, — сказал в завершении, удостоив меня рукопожатием.
185
Хинди (дев.) — название индоарийского языка, или диалектного континуума языков, распространённых преимущественно в северных и центральных регионах Индии
По старой привычке я едва не заорал «служу Советскому Союзу!», но внутренний чекист прошипел «ты что, ебнулся?», и лама Уваата одумался.
— Вслед за этим я обвел глазами зал и торжественно произнес, — Бутан — Индия бхай-бхай! А затем поднял руку, сжал пальцы в кулак и выдал «но пасаран!» на испанском.
Король, а за ним все присутствующие захлопали в ладони совсем по — европейски.
Далее тенью возник тот же придворный, что меня привел, шепнул на ухо, мол аудиенция закончена, и, поклонившись, мы попятились назад. Так было определено этикетом.
Когда двери за нами закрылись, царедворец сообщил, что меня ждет Верховный лама страны, резиденция которого тоже размещалась здесь, но в другом крыле здания.
Перейдя туда, мы оказались в величественном молельном зале, откуда я был препровожден к высшему иерарху [186] , являвшемуся после короля вторым лицом в государстве.
Тот принял меня в своем рабочем кабинете и оказался довольно преклонных лет старцем, в золотом монашеском одеянии, с высокой тиарой [187] на голове и колючими глазами.
186
Иерарах — высшее духовное лицо в мировых религиях.
187
Автор почему-то считает, что это головной убор Верховного ламы. На самом же деле Тиара (греч., древний персидский головной убор) — тройная корона, отличительный высокий яйцеобразный головной убор, увенчанный небольшим крестом и тремя венцами и имеющий сзади две ниспадающие ленты, который носили папы римские с начала XIV века по 1965 год. Тиара — знак папского владычества; для литургических целей папа облачается в епископскую митру. Ламы же носят желтую шапку «наринг» (тиб.: pan zhva sne ring ser po). Этот головной убор, введенный Цзонхавой, носят ламы ведущей школы тибетского буддизма — гелугпа (dge lugs pa). Красная шапка (pan chen zhva dmar) характерна для нереформированных тибетских школ. Она не всегда имеет слегка закругленный верх, поэтому при изучении не раскрашенных икон и скульптуры часто невозможно различить эти головные уборы.
После витиеватого приветствия Верховный лама предложил гостю сесть, что я исполнил, приняв традиционную у монахов позу, поздравил меня с наградой и стал вести хитрую беседу. Типа разведывательного опроса.
Из каких Уваата мест, как пришел к буддизму, а также какой школы; насколько часто и каким образом его посещают озарения.
Задерживаться надолго мы с Кайманом в Бутане не собирались, окучивать религиозную ниву тоже, и я решил сразу расставить все точки над «и». Окончательно и бесповоротно.
— Родом Уваата из далекой северной страны, — ответил иерарху, глядя в пространство. — Там очень холодно, а по улицам бродят медведи.
— О-о? — удивленно протянул Верховный лама, покачав тиарой — Понимаю.
— Ни хрена ты не понимаешь, — подумал я, вслед за чем стал излагать дальше.
— Получив достойное образование, Уваата долго служил местным правителям, а затем в преклонных годах умер (в глазах служителя Будды отразилось недоверие).
— Да-да, именно так, — гипнотически перевел я на него взгляд, как учили на занятиях по психологии в Высшей школе.
Прием сработал, лама поежился и втянул в плечи голову.
— А что потом? — вопросил с некоторым страхом.
— Потом я вознесся на небеса, где встретился с Творцом, — опустился до шепота мой голос.
Иерарх дернулся и побледнел. — С Буддой?
— Творцом, — последовал бесстрастный ответ. — Вы будете слушать или задавать глупые вопросы?
— С-слушать, — часто закивал иерарх, промокнув рукавом лоб. — Я весь внимание.
— Далее состоялась беседа, и ОН вернул меня назад. Теперь я странствующий монах Уваата, а еще оракул.
Несколько минут мы молчали. Верховный Лама осмысливал то, что узнал, а я невозмутимо перебирал четки.
— Так Вы знаете будущее? — наконец вопросил он, глядя на меня с подозрением.
— Его знает только Творец. Он же Будда, Иисус и Магомед, — ткнул я в потолок пальцем. — Уваате известна только малая часть, — пожал плечами.
— А теперь, ваше Святейшество, я бы хотел вернуться назад. У меня время молитвы.
— Да-да, — поспешно ответил, все еще не пришедший в себя иерарх, после чего взял стоящий рядом серебряный колокольчик и забрякал язычком. В проеме открывшейся двери возник мой провожатый.