Рукописный девичий рассказ
Шрифт:
— Ну, что отчалила Аленушка, и Иванушка остался!
— Ты подлый, Макс. Никогда в жизни ты не найдешь лучше. Я тебе как другу говорю.
— Да брось, Тоша. Она серая, посредственность по сравнению со Стасей. Да, познакомься, Анастасия, но не Вертинская, а Вертовская. А Алену можешь взять себе, а я тебе еще и приплачу.
В это время он получает здоровенный удар в лицо и тихонько сползает по стенке на землю. Он пришел в сознание, но Антона уже не было.
— Стася, что произошло? А где этот недоумок??
— Уехал на вокзал.
— Вот так парочка — баран да ярочка. Он ведь давно на Аленку поглядывал, ну и флаг им в руки.
Алена бросилась в здание вокзала. Уезжать ей не хотелось. Да и что скажет мама. Можно попасть из одного ада в другой. Да и Сонька будет смеяться. Девушка решила пока остаться здесь, в большом городе. При воспоминании о Максиме сердце обливалось кровью, а из глаз сами по себе капали горькие слезы. Она его ненавидела больше, чем ненавидела. Она пристроилась на лавочке, и от усталости глаза слипались. Она спохватилась, спрятала оставшиеся деньги в свой потайной карман. Подстелила газетку и уснула. Что будет завтра, послезавтра, она еще не думала об этом.
Антон приехал вслед за ней, два раза обошел вокзал, посмотрел во всех залах, но так Аленку не нашел.
Прошло какое-то время — месяц или полтора. Алена Туманова шла по улице, но вдруг ей стало плохо. Нашлись добрые люди и доставили ее в больницу.
— Девушка, миленькая — у вас будет ребенок, — сообщила молодая врач.
Такое известие очень потрясло Туманову. Вроде, начала устраиваться жизнь. И вот тебе что — плод любви. А любви ли. Плод страсти. Любила ли она еще Макса. Наверное, уже нет. А ненавидела. Да, еще очень сильно ненавидела. Говорят, от любви до ненависти — один шаг. Думала она не так. От любви до ненависти есть путь, а обратной дороги нет.
— Алена Ивановна, но вы пока не можете выписаться, недельки две нужно еще полежать здесь. У вас сильн[ое] давлен[ие].
— Извините, но ведь лекарство необходимо покупать на свои деньги?
— Сейчас да.
Беды еще ее не покидали. Предательство. А теперь еще и ребенок, а обязательно ли избавляться от него. Он ведь не в чем не виноват. Отец никогда не узнает о своем ребенке.
За прошедшие полтора месяца ей, конечно, пришлось натерпеться, — она жила и на вокзале, и ночевала в вагонах поездов. Ей повезло совершенно случайно, — удалось устроиться работать в детском саду нянечкой, сразу же дали место в общежитии. Себе на жизнь Алене хватало.
И вот теперь — ребенок. Опять жизнь ломается. Мысль об аборте отброшена почти сразу.
Ей пришла мысль позвонить Евгении Васильевне.
Мать Макса очень любила эту девочку, скучала по ней. Все спрашивала, как дела. Где она находится.
Алена рассказала все, но о ребенке умолчала.
Евгения Васильевна сообщила, что две недели назад Максим уехал за границу на стажировку на три года. Наверно, по телефону голос у девушки был сильно грустный. Евгения Васильевна попросила Антона Шервинского проведывать девушку. Антон давно ее разыскивал. И тут такая удача. На другой день он заехал к ней в больницу. Она совершенно изменилась, — стала совсем худой, вся как будто высохла. Зрелище было достаточно жалкое.
Аленка рассказала все Шервинскому — и о своей жизни, и о ребенке Макса. Антон приезжал почти каждый день.
При выписке отвез Туманову в общежитие. Навещал ее здесь.
Но неожиданно его посещения прекратились. Неужели опять предательство, но уже в дружбе.
Приходила навестить Алену и Евгения Васильевна. Девушка под большим секретом рассказала о ребенке и строго-настрого запретила говорить о нем Максу. Мать согласилась, ведь эта девушка должна была продолжить их род. Пусть даже Максим не будет знать.
Через день появился Шервинский. У него были какие-то серьезные проблемы с партнерами. Аленушка к этому времени очень похорошела. Беременность очень-очень шла ей к лицу. Эта девушка так расцвела.
— Аленушка, у меня к тебе серьезный разговор, — начал Шервинский — Я знаю, что ты любила Максима. Но мы очень разные с ним, хотя и были друзьями. С первой встречи ты понравилась мне. Это чувство крепло постоянно. А сейчас я всех женщин называю Алёнами. Даже один раз маму свою так назвал. Любимая, — он достал бархатный футляр, — любимая. Я хочу, чтобы этот ребенок стал нашим с тобой ребенком. Ему нужен отец. Мы будем воспитывать его вместе. Я очень люблю тебя, люблю этого ребенка. Прошу тебя, родная, прошу тебя стать моей женой.
— Антон, это так неожиданно. Я боюсь согласиться. Сколько было разочарований, — я боюсь, очень-очень боюсь. Можно немного подумать.
— Конечно, любимая. Я буду ждать, всегда ждать.
Она согласилась, не сразу, но согласилась. Переехала в его дом. Из золушки превратилась в прекрасную принцессу.
— Антоша, я все время думаю, как ты, такой человек, взял меня, когда я жду ребенка от другого.
— Знаешь, я люблю тебя, люблю твоего ребенка, мы будем воспитывать его вместе. Пусть он будет похож на тебя. Я хочу, чтобы у него были твои глаза. А если же на него... ну что ж, может, хоть моя порода улучшится.
У них родился сын Илюша — любимый, единственный ребенок.
Годы пролетели. Три года прошло с его дня рождения.
Вернулся домой из-за границы Максим. Он до сих пор жил один, менял женщин, но остановиться, остепениться никак не мог. Решил снова встретиться с друзьями. Необходимо было наладить взаимоотношения с Антоном. До него дошли слухи, что Шервинский — авторитет в Свердловске, т. е. сейчас уже в Екатеринбурге. Он узнал, что тот женился, у них есть сын. Вечеринка была очень веселой, собрались старые друзья. Макс ждал Шервинского с женой. Они пришли.
— Тоша, познакомь меня со своей спутницей.
— Ну, для начала здравствуй, друг.
— Здравствуй.
— Это моя любимая жена Алена Шервинская.
— Что? Алена. Здравствуйте Алена.
И лишь сейчас он узнал ее, ту серую мышку. Да сейчас она стала лебедем, женщиной, очень красивой женщиной. От всех ее движений веяло аристократизмом. После рождения ребенка она немного округлилась, уже не была такой худой, как прежде. Длинные, золотистые, густые волосы кудрями спадали на плечи. Одета была элегантно, как настоящая леди. Глаза. Они стали еще прекраснее.