Руна

Снежная Катерина

Илья целовал и мял ее грудь, трогал соски, и даже коснулся ее там в самом чувствительном сокровенном месте, но облегчения как недавно в бане Варвары это не принесло. Хуже того, с каждым движением и касанием в Руне, будто что рушилось, умирало. Что-то светлое, хорошее, обнадеживающее. Каждый удар ставил на место. Она каторжанка, она убийца, она падшая женщина, она подстилка. В какой-то момент Илья сделал последний глубокий, напирающий шлепок, и ударный импульс заставил его тело яростно содрогнуться. Он весь задрожал, мышцы пришли в твердое напряжение, горячее натужное дыхание

выдыхалось в рык полу хрип. Он кончал в Руну. Замер над ней, тяжело дыша, прижимаясь и изливаясь. Она видела, как напряжение покидает его лицо и оно становится довольным, а он сам испытывает явное облегчение и наслаждение, тогда как она в горьких слезах и муках. Мужчина скатился с нее, переворачиваясь на спину, тяжело дыша.

Руна же выдохнула, переживая себя разваленной и выжатой, не в состоянии пошевелиться, собрать себя воедино, стать целой. Она так и лежала в той же позе, без желания сделать хотя бы движение.

Ведь не долго все было, но кажется вечность. Она обреченно прикрыла глаза.

Илья встал, приблизился к тазу, и налил из кувшина воды. Подошел к лежащей девушке, просунув под спину руки. Руне показалось, что он издевается над ней, и она слабо завыла, заскулила, удивляясь, откуда силы на протест.

— Тише, малышка, — произнес он, ей на ухо, беря на руки. — Я только хочу смыть кровь и переодеть.

— Нет, — ей хотелось сказать, чтобы он не трогал, отстал. Ведь он получил, что хотел. Пусть уходит. Проваливает. Все что угодно, но не беспокоит.

— Да, — голос его слышался холодным и грубым.

— Ненавижу.

Илья резко поставил Руну на пол, на приготовленную тряпку. Взял ее лицо в руки и тряхнул, заставляя посмотреть в глаза. Последняя фраза его несомненно разозлила.

— Не делай из меня насильника. Все через это проходят. Ты не первая и не последняя. В следующие разы будет легче. Ты пока маленькая для меня.

У нее задрожали губы, затем плечи, руки и затем дрожь охватила все тело. «Следующие разы»!? Будет легче!? У него не первая и не последняя! Да, она едва перенесла этот раз. С таким органом, как у него, только разработанных хабалок, типа Данишевкой брать! На той клейма негде ставить. А Руна еле вытерпела. Как такое может быть по душе женщинам. Как терпеть? Живот скрутило от протестующей судороги. Она захлопала ресницами, давясь слезами, не в состоянии сдерживать их. Пока Илья намочил чистую тряпку, положил на край, потянул рубаху в крови к верху.

— Не трогай, — запротестовала она, с ужасом осознавая, что он снова начнет ее немедленно мять и касаться. Сильные руки стащили ткань, обнажая фигуру. Она, уже бывала перед ним голой, но после случившегося, стоять и перехлестываться своим падением, было невыносимо.

— Стой, — велел он, проводя тряпкой по плечам, опускаясь вниз, туда, где было больно, где все опухшее и пульсирующее.

— Я сама, — хотелось куда-нибудь деться.

В момент, когда прохладная ткань коснулась там, Руна взвизгнула. Илья нажал сильнее, а затем притянул ее к себе. Пугая ее свежим стояком и новыми ожиданиями. Ее зрачки расширились от мысли, что возможно он прямо стоя сделает это с ней, еще раз. И она не выдержит

боли, не перенесет стыда и сломается. Не от физического давления, а от душевного.

Глава 19

— Ты моя, — выговорил он, и Руна угадала хриплые нотки в голосе. — Стой спокойно. Чем быстрее я тебя вытру и одену, тем лучше для тебя.

У Руны случился ступор, голова отказывалась понять, что значит «она его». Что это значит? Но одно она поняла, Илье нравилось ее купать. И тогда в бане и сейчас, он вытирал ее осторожно, настойчиво, не пропуская ни единого участка кожи. Он смотрел на ее тело, возбуждался, прижимал к себе, придерживая, не давал упасть. А Руна смотрела по сторонам, молясь всем подряд, чтобы он снова ничего с ней такого не делал. Ноги итак онемели, а между них свербит столбенеющим покалыванием. Князь одел на нее свою рубашку. Подхватил на руки и отнес в постель. Укрыл одеялом. Сам лег рядом.

Руна всю ночь слушала его дыхание сна, разглядывая тени на потолке. Пытаясь понять, как теперь ей жить-то дальше. Как смириться с фактом, что такое место у неё в жизни? Как? А может быть в волка, обернуться и в лес? Если бы не было страшно потерять себя, она бы не раздумывая так и сделала. Словно почувствовав направление ее мыслей, Илья во сне заворочался и, перевернувшись, положил руку ей на живот, прижал к кровати.

— Спи, — в полусне потребовал он. — Завтра много дел. Поедешь со мной на дознание.

Руна смахнула слезы. Она бы с радостью еще накануне поехала бы куда угодно. Но после случившегося не то, что ехать, видеть ничего не хотелось. И ведь никуда не денешься. Не убежишь.

Утренние сумерки застали ее без сна. Она смотрела, как полутени ложатся тонами на лицо ее любовника. Теперь Илья был кем-то более конкретным. Она решила не дожидаться, когда он проснется. Встала тихонько с кровати, она оделась, отмечая, как болят не только бедра и между ног, но и спина и живот. Однако кроме ошалелости от бессонной ночи, ощущала она себя не плохо.

— Куда собралась?

Руна застыла, не зная, как теперь вести себя с ним.

— Мне нужно, — замешкалась, решая сказать правду или соврать.

Илья приподнялся, разглядывая девушку недовольным взглядом. Руна смотрелась осунувшийся, не выспавшейся и изведенной. А глядела так, что даже если он позовет к себе, она не за что этого не сделает.

— С этой минуты, ты не отходишь от меня ни на шаг. Поняла?

Она захлопала глазами, с удивлением подняла взгляд. В его глазах было нечто новое. Нечто собственническое, сокрушительное, некая уверенность, которой ранее она не замечала. Она фыркнула:

— С чего вдруг? Не понимаю.

Илья круто вскочил и в два шага оказался перед ней, так что Руна успела только добраться до ручки двери и запора.

— А ты не понимаешь?

Нет, она определенно не понимала. Она даже дышать рядом с ним не могла нормально. А понимать тем более. Тело бросало в пот и дрожь от мыслей, что же он будет делать дальше. Мысли хаотично метались от предположений, что он хочет еще раз взять ее, или до того, что он догадался, она собирается обернуться волком.