Руны судьбы
Шрифт:
Когда они с Золтаном вошли, внутри уже горела свечка. К этому времени Фриц уже мало что соображал. Большая комната с остатками не то какого-то прилавка, не то трактирной стойки, была пуста; дом дышал тишиной, смотрел на Фрица старыми подслеповатыми глазами двух зеркал и волчьей головой, прибитой на стене. Пахло пылью, плесенью и отсыревшей штукатуркой. Камин, стол, стулья, две скамейки и большое кресло, вытертый ковёр, лежащий на полу, мало помогали — дом не выглядел жилым. Скорее возникало ощущение, что раньше тут была какая-то лавка. Пока рыжий травник со своим приятелем шуршали наверху, осматривая двери и ставни, Фриц, объятый чувством безопасности происходящего, облюбовал большое кожаное кресло у камина и забрался на него с ногами, благо, при его росте сделать это было проще простого. Кресло ужасающе скрипело, края подушек пообгрызли мыши, из прорех торчали волосы набивки, но мальчишка уже не обращал на это внимания. Его ещё хватило на то, чтоб выложить на стол кинжал, завёрнутый в тряпицу, и портрет, но и только; когда Жуга и Золтан с одеялами спустились вниз, Фриц уже спал.
— Перенесём его наверх? — предложил Хагг. Жуга покачал головой.
— Не надо. Слишком холодно. Пускай спит у огня.
Он развернул одеяло, которое держал в руках, накрыл им спящего мальчишку и затеплил от свечи камин. Дрова и уголь лежали рядом, припасённые заранее. Жуга на этот раз не пользовался никакими колдовскими штучками, но всё равно огонь у него разгорелся удивительно быстро. Когда пляшущие язычки немного обогрели комнату, он сбросил плащ, развязал свой мешок и стал выкладывать на стол провизию, закупленную им в трактире: две холодных курицы, штук восемь зимних яблок, лук-порей и три больших бледных лепёшки — хозяин «Синей сойки» не любил поджаристые. Еда была простая, совершенно городская, и лишь пучок маринованной черемши давал понять, что травник странствовал и в сельской местности.
— У меня тут вино и сыр, — сказал Золтан. — Будешь?
— Давай, — буркнул Жуга. Бутылка стукнула об стол.
— Здесь безопасно?
— Никто не войдёт в этот дом, — загадочно ответил рыжий травник.
— А как насчёт выйти? Или у тебя на этот счёт есть какие-то свои соображения?
— Может, и есть, — уклончиво ответил тот. — А может, и нет. Чего ты там возишься?
— Сейчас… Никак ножа не отыщу…
— Вон там, на полке. Говорят, — продолжил он после паузы, — что у пьяных и влюблённых есть свой ангел-хранитель.
— Да уж, — усмехнулся Хагг, — нам бы сейчас он тоже не помешал.
— Ну что ж, — подвёл итог Жуга, — влюбляться нам с тобой, друг Золтан, поздновато, да и не в кого, так что остаётся только надраться, как следует. Чего ждёшь? Давай, открывай.
Золтан что-то проворчал насчёт отсутствующих кружек, в два удара выбил пробку, сделал несколько глотков и вытер рот рукой. Передал бутылку травнику. Жуга, по-прежнему сидевший на корточках у камина, рассеянно глотнул из горлышка, разломил лепёшку и вновь уставился в огонь. Позади него в кресле устало посапывал Фриц.
— Чего тебя вдруг понесло сюда? — спросил Хагг.
— У меня не было другого выхода, — пожал плечами травник. — Парень вот-вот бы упал. Он совершенно не умеет рассчитывать силы.
— Зачем же ты заставлял его гасить свечу?
— Я не заставлял, он сам вызвался. И потом, должен же я был его хоть чуть-чуть испытать?
— Ладно. Боюсь, уже нет смысла спорить. А давненько я здесь не был, — сказал Хагг, окидывая взглядом комнату.
— Я тоже.
— Неужели всё с тех пор так и стоит нетронутым?
— Ну почему же — нетронутым? — чуть обернулся тот. — Это же всё-таки мой дом. Я иногда ночую здесь. Храню кое-что. Бывает, что какие-нибудь снадобья готовлю. Яльмар, если приезжает, у меня случается гостит. Опять же, встречу есть где назначить… А вообще, ты прав, — вдруг неожиданно признал он, — я здесь стараюсь ничего не трогать. Сам же помнишь.
— Помню.
Помолчали. В обоих этот дом пробуждал слишком много воспоминаний. Когда же Золтан вновь заговорил, речь его пошла совсем о другом.
— Кто он?
Травник обернулся на уснувшего мальчишку.
— Фриц, — он на мгновение нахмурился. — Не знаю, как фамилия. Должно быть, что-то вроде «Брюннер» или «Бреннер». Он из Гаммельна.
— Ты его и в самом деле знаешь, или это он себе вообразил?
Травник хрустнул пальцами. Подбросил дров в камин.
— Была одна история, я тебе не рассказывал. Лет десять тому назад. Помнишь, мы с тобой впервые встретились? Я тогда ещё возился с драупниром. Так вот, ещё до этого я завернул однажды в Гаммельн…
— А, каша…
— К дьяволу кашу, я про крыс. Там были дети — два мальчишки и девчонка. Я тогда был молодой, горячий, не разобрался что к чему, взял, да и вытащил всех крыс из города. А оказалось, что это вроде как они их растравляли, эти трое.
— Как так? — опешил Золтан.
— Да вот так, — беззлобно огрызнулся тот. — Чуть-чуть таланта, игры-шмыгры, заговорки всякие, считалки, присказки, страшилки детские… Ну, вот и доигрались. А потом, наверное, понравилось им, что ли. Знаешь, — он повертел бутылку в руках, сделал большой глоток и передал её обратно Золтану. — Знаешь, они по-моему и сами толком не соображали, что творят. Думали наверное, что это всё им снится. Я, честно говоря, совсем про них забыл: лет-то сколько прошло…
— Они что же, умели колдовать?
— Не по одиночке, но втроём. Я никогда, ни до, ни после не слыхал ни о чём подобном. Сейчас уже и не вспомню. Мальчишки оба и впрямь как будто колдовали, не осознанно, а так… стихийно. А вот девчонка… Хм.
Он вдруг нахмурился, умолк и вновь уставился в огонь, сцепив пальцы в замок.
Золтан разломил лепёшку, открутил у курицы ногу и принялся жевать, время от времени задумчиво прихлёбывая из бутылки.
— Так значит, ты его всё-таки не помнишь, — сказал он, утолив первый голод.
— Трудно сказать. Вот ты вот: много ли ты сам сумеешь вспомнить детских лиц? Особенно тех, которые ты видел десять лет назад? Так и я. Это что-то, как огонь или текущая вода. Сегодня помню, завтра — не узнал. Впрочем, этого я кажется и впрямь могу узнать: он уже тогда был коротышкой.
— Фриц?
— Да, Фридрих. Коротышка Фриц. Девчонку звали Магда. Да, кажется, Магда. Вот третьего не помню. Помню только, будто бы он заикался. Но и всё.
— Да, — Золтан бросил на пол плащ, а сверху — одеяло, опустился рядом с травником, уселся поудобнее и протянул ноги к огню. — Надо же, как всё обернулось… Ты что, и впрямь возьмёшь его в ученики?