Русь нордическая
Шрифт:
33
Ломоносов М.В. Петр Великий // Записки по русской истории. М., 2003. С. 274.
С самого рождения впитал в себя Ломоносов неистребимый дух Севера. Должно быть, именно он помогал ему преодолевать удары судьбы и достигать любой поставленной цели. Север являлся ему даже во сне — иногда и с ужасной вестью. Так случилось по возвращении в Россию из Германии, когда на постоялом дворе он увидел во сне страшную смерть своего отца, утонувшего во время шторма в Белом море. Привиделось ему, как волны выбросили бездыханное тело на берег безлюдного острова, и запомнил во сне, где именно находится сей остров. Запомнил даже день и час, когда приснился ему страшный сон. А когда по возвращении в Петербург навел справки, оказалось, что погиб отец в тот самый миг, когда представился пред сыновими очами во сне. Михаил написал в Холмогоры верным людям и сообщил точные координаты беломорского острова, где, по его убеждению, лежало незахороненным тело отца. Информация оказалась точной. Друзья-поморы сумели снарядить лодью, добраться до указанного в письме острова и предать останки Василия Дорофеевича Ломоносова земле.
Для Михаила же Ломоносова Север всегда олицетворял Бога, ибо именно здесь наиболее явственно обнаруживались символы Божьего величия. Полярные сияния — разве не они представляют собой знаки, подаваемые на Землю самим Богом? Не потому ли самое знаменитое стихотворение Ломоносова так и называется — «Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого северного сияния»:
Лице свое скрывает день, Поля покрыла мрачна ночь, Взошла на горы черна тень, Лучи от нас склонились прочь. Открылась бездна звезд полна; Звездам числа нет, бездне дна. Песчинка как в морских волнах, Как мала искра в вечном льде, Как в сильном вихре тонкой прах, В свирепом, как перо, огне, Так я, в сей бездне углублен, Теряюсь, мысльми утомлен! Уста премудрых нам гласят: «Там разных множество светов, Несчетны солнца там горят, Народы там и круг веков; Для обшей славы божества Там равна сила естества». Но где ж, натура, твой закон? С полночных стран встает заря! Не солнце ль ставит там свой трон? Не льдисты ль мещут огнь моря? Се хладный пламень нас покрыл! Се в ночь на землю день вступил! О вы, которых быстрый зрак Пронзает в книгу вечных прав, Которым малый веши знак Являет естества устав, Вам путь известен всех планет; Скажите, что нас так мятет? Что зыблет ясный ночью луч? Что тонкий пламень в твердь разит? Как молния без грозных туч Стремится от земли в зенит? Как может быть, чтоб мерзлый пар Среди зимы рождал пожар? Там спорит жирна мгла с водой; Иль солнечны лучи блестят, Склонясь сквозь воздух к нам густой; Иль тучных гор верьхи горят; Иль в море дуть престал зефир, И гладки волны бьют в ефир. Сомнений полон наш ответ О том, что окрест ближних мест. Скажите ж, коль пространен свет? И что малейших дале звезд? Несведом тварей вам конец? Скажите ж, коль велик Творец? [34]34
Русская поэзия XVIII века. М., 1972. С. 144—145.
Во времена Ломоносова Гиперборея (Туле) давно уже превратилась из объекта реальных поисков и ориентиров (как это имело место в эпоху Великих географических открытий) в эзотерическую тайну за семью печатями, доступную исключительно посвященным. Тем не менее сведения, становившиеся достоянием гласности, наводили на мысль, что не все и не везде в гиперборейских пределах было безвозвратно утеряно. Об этом как раз и говорит имевшее широчайшее хождение на Руси свидетельство, облаченное в XIV веке в литературную форму и получившее название «Послание Василия Новгородского ко владыке Тверскому Феодору о земном рае», про которое старый помор Никодим поведал юноше Ломоносову по пути на Новую Землю. Здесь рассказывается, как две лодки из Новгорода долго носило ветром по Ледовитому морю, пока не прибило к высокой горе:
«И велеша на горе той <…> свет быстъ в месте том самосиянен, яко не мощи человеку исповелати; и пребыша долго на месте том, а солнце не видеша, но свет бысть многочастный, светлуяся паче солнца, а на горах тех ликования много слышахут, и веселия гласы вещающа» [35] .
Кормчий велел одному из спутников взобраться по мачте на скалу (высокий берег?), что тот и проделал и, увидев нечто необыкновенное наверху, с радостным возгласом исчез за каменным гребнем. То же произошло и со вторым посыльным. Тогда привязали третьего веревкой за ногу и стащили вниз после того, как он обозрел сияние за береговым кряжем. К несчастью, третий моряк оказался мертвым, и новгородцы в страхе и панике спешно покинули загадочный остров.
35
Послание Василия Новгородского ко владыке Тверскому Феодору о земном рае // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 6. СПб., 1999. С. 46.
Что же из вышесказанного следует? Прежде всего то, что в какой-то временной период до XIV века мореходная ситуация в Арктике была совсем иная, нежели принято считать. Можно было заплыть далеко на север и достичь некоторых земель, в дальнейшем не досягаемых для обычных судов. Что это были за земли — известные ли сегодня под другими названиями (например, Земля Франца-Иосифа), или же вообще исчезнувшие из акватории Арктики, — теперь сказать трудно. Но факт остается фактом: плавали в ту пору по Ледовитому океану совсем не так, как сейчас или даже во времена Ломоносова. Неожиданное подтверждение сказанному обнаруживается и в источниках совсем иного рода.
Кропотливые исследования последнего времени привели к сенсационному открытию. Оказывается, в начале XV века Китайская империя отправила в дальние путешествия по всему миру четыре флота, в их состав входили огромные океанические корабли, вмешавшие сотни людей. К сожалению, современный читатель весьма поверхностно знаком с древней и средневековой историей Китая, поскольку в школьных и вузовских программах всегда доминировал европоцентризм. Между тем в XV веке Китай представлял собой мощное государство с высокоразвитой древней культурой. Династия Мин, освободившаяся от монгольского владычества, перенесла столицу империи в Пекин, создала почти миллионную армию и огромный флот, насчитывавший до 3500 кораблей различного водоизмещения и всевозможных размеров. В их числе и было 250 совершенно уникальных океанских судов, именуемых «плавучими сокровищницами».
Каждый такой корабль представлял собой плавучую девятимачтовую крепость, оснащенную пушками и вмещавшую до трехсот человек экипажа и пассажиров; в данном конкретном случае — солдат и ученых-экспертов (для сравнения: экипажи каравелл Колумба насчитывали около тридцати человек, то есть в десять раз меньше) (рис. 12). В небывалое плаванье китайский император отправил не менее ста таких «плавучих сокровищниц», на борту коих разместилось в общей сложности не менее 30 000 подданных Поднебесной. Прокормить такую армию было не просто. Но и здесь все было предусмотрено. Армаду (а вскоре ей предстояло разбиться на четыре части) сопровождали специальные водоналивные танкеры с питьевой водой. Запасов продовольствия хватало на три месяца автономного плавания, дальше заботиться о пропитании предполагалось самостоятельно. Среди припасов было немало живности — домашней птицы, лошадей и особенно собак (последние также шли в пищу) [36] . Китайские морские традиции предполагали также регулярную рыбную ловлю. Для этого на кораблях специально содержались дрессированные морские выдры, натренированные загонять в сети рыбьи косяки.
36
См.: 1421 год, когда Китай открыл мир. М., 2004. С. 11–64.
Рис. 12. Китайский морской корабль в сравнении с испанской каравеллой. (Источник: 1421 гол, когда Китай открыл мир. М., 2004. Форзац)
Судя по всему, китайские флотоводцы руководствовались древнейшими географическими и картографическими данными, восходящими к гиперборейской эпохе, что позволило им в течение нескольких лет посетить не известные остальному миру континенты Земли, включая обе Америки и Австралию, а также достичь оконечности Антарктиды в районе Шетландских островов и даже Северного полюса (!) после посещения берегов Гренландии (рис. 13). Это подтверждено документально, хотя практически все документы, относящиеся к этой беспримерной экспедиции, вскоре были уничтожены.
Рис. 13. Карта путешествий четырех китайских флотов в 1421/23 годах. (Источник: 1421 гол, когла Китай открыл мир. М., 2004. С. 6–7)
Причина? В Китае к власти пришел другой император. Он и его наследники полностью сменили идеологические и внешнеполитические установки: ориентация открытой связи с внешним миром сменилась глухой самоизоляцией [37] . По мнению некоторых исследователей, географические сведения, полученные китайцами (а, возможно, и карты), спустя непродолжительное время (но неизвестно, какими путями) стали достоянием португальцев и испанцев и послужили им в освоении мира, включая «открытие» Америки Колумбом и ее завоевание бандами конкистадоров.
37
См.: Там же. С. 435.