Русь нордическая
Шрифт:
Вряд ли, конечно, архаичное представление деления Мира на Лобро и Зло было воспринято древними славянами от пророка Мани или проповедников его учения. Дуалистическое видение наших предков и прапредков — наследство обшей индоевропейской, арийской и гиперборейской культуры. Русское устное народное творчество насквозь пронизано дуальным мировоззрением, то есть представлением о Вселенной как арене борьбы Лобра со Злом. Самая древняя потаенная книга Лревней Руси, получившая наименование Голубиной (Глубинной) книги, раскрывает суть дуальной концепции мироздания в форме поэтической притчи о двух (космических) «лютых зверях», олицетворяющих Правду и Кривду. В одной из записей это описывается следующим образом:
Это не два зверя собиралися. Не два лютые собегалися, Это Кривда с правдою сходилися, Промежду собой бились-дрались, Кривда правду одолеть хочет. Правда Кривду переспорила. Правда пошла на небеса К самому Христу; Царю Небесному; А Кривда пошла у нас вся по всей земле, По всей земле по свет-русской, По всему народу христианскому. От Кривды земля восколебалася. От того народ весь возмущается; От Кривды стал народ неправильный, Неправильный стал злопамятный: Они друг друга обмануть хотят, Друг друга поесть хотят <…> [67]67
Голубиная книга: Русские народные духовные стихи XI–XIX веков. М., 1991. С. 41–42.
Если отвлечься от позднейшей христианской интерпретации древнейшего языческого текста (в противном случае он попросту не сохранился бы), то обнаруживается типичная космизированная дуалистическая модель Мироздания и общественной жизни. Правда оказывается в небесных, то есть в космических, сферах, Неправда (Кривда) остается на земле, где и накладывает неизбежный отпечаток на ход всех исторических событий. За Правду нужно побороться и далеко не всегда ее можно заполучить, а Неправда (Кривда) — она всегда рядом, всегда под рукой и всегда сполна насыщает любое событие своим неправедным содержанием.
Древнейшее происхождение дуального мировоззрения иллюстрируют также и архаичные космогонические легенды, известные у многих народов, где в качестве творящего первоначала выступают две птицы. Они представляют все те же космизированные Лобро и Зло, но в соответствии с более поздней религиозной традицией, оказываются Богом и сатаной (дьяволом). Однако и это — всего лишь интерпретация существующего объективно и извечно противоборства Света и Тьмы, положительной и отрицательной энергии, в конечном счете проявляющихся в борьбе Добра со Злом. Последнее более агрессивно и экспансивно. Как правило, оно одолевает Добро или же препятствует его торжеству в реальной жизни. Однако это торжество Зла все же временно, ибо совокупный баланс сил в природе не позволяет надолго нарушать равновесие. Тем более что первично в данном балансе именно светлое и доброе начало.
Добро первично потому, что непосредственно связано с самим космическим первоначалом Вселенной. В объективном мире (а также в отображающим его субъективном мире) царят Космос (Порядок — в соответствии с первоначальным и истинным смыслом данного понятия) и Хаос (Беспорядок). Они-то и самопрецируются на мир людей (и — что несомненно — на мир любых других разумных существ), накладывая неизбежный отпечаток на ход истории, упорядоченное (или, напротив, неупорядоченное) состояние общества и конкретные взаимоотношения индивидов. В нормальном человеческом сознании и философском осмыслении действительности Порядок смыкается с Добром, а Хаос — со Злом. И то и другое трансформируется в константы культуры и накладывает неустранимый отпечаток на нормы нравственного поведения и правового регулирования.
Таким образом, можно с полным основанием утверждать: каждый человек (в прошлом, настоящем и будущем) — неотъемлемая частица бесконечного и неисчерпаемого Космоса; отсюда — гиперборейские знания и традиции, запечатлевшиеся в энергоинформационном поле Вселенной, от рождения (и до рождения!) заключены в каждом из нас первоначально в закодированном, а затем и в декодированном виде.
Безусловно, у России есть свой особенный путь развития, определяющий и обусловливающий ее уникальное место в мировом историческом процессе в целом и в современной геополитической картине мира, в частности. Имя ему — евразийство. Путь сей хорошо известен с 20-х годов XX века и достаточно глубоко обоснован замечательной плеядой русских мыслителей — П.Н. Савицким, Н.С. Трубецким, Г.В. Вернадским, Г.В. Флоровским, П.П. Сувчинским, Л.П. Карсавиным, Л.Н. Гумилевым и др. Труды последнего венчают этот исключительно важный и плодотворный этап в развитии русской исторической и философской мысли. Гумилеву же принадлежит та устремленная в будущее мысль, которая вполне может служить опорой и для современных теоретических изысканий и практических действий: «<…> Если Россия будет спасена, то только через евразийство» [68] .
68
Вспоминая Гумилева: Воспоминания. Публикации. Исследования. СПб., 2003. С. 68.
В Евразийском манифесте 1926 года, большая и главная часть которого была написана П.Н. Савицким, содержится множество идеологических и методологических ориентиров, сформулированных как будто применительно к современной постсоветской эпохе и сегодняшнему дню. Сказанное относится как к социально-экономическим аспектам концепции, так и к ее культурологическим основаниям. В классическом тексте, к насыщению и шлифовке коего приложили руку почти все евразийцы-эмигранты, говорится:
«Естественные условия равнинной Евразии, ее почва и особенно ее степная полоса, по которой распространилась русская народность, определяют хозяйственно-социальные процессы евразийской культуры и, в частности, характерные для нее колонизационные движения, в которых приобретает оформление исконная кочевническая стихия. Все это возвращает нас к основным чертам евразийского психического уклада — к сознанию органичности социально-политической жизни и связи ее с природою, к «материковому» размаху, к «русской широте» и к известной условности исторически устаивающихся форм, к «материковому» национальному самосознанию в безграничности, которое для европеизованного взгляда часто кажется отсутствием патриотизма, те. — патриотизма европейского. Евразийский традиционализм совсем особенный. Он является верностью своей основной стихии и тенденции и неразрушимою уверенностью в ее силе и окончательном торжестве. Он допускает самые рискованные опыты и бурные взрывы стихии, в которых за пустою трескотнею революционной фразеологии ощутимы старые кочевнические инстинкты, и не связывает себя, как на Западе, не отождествляет себя с внешнею формою. Ему ценна лишь живая и абсолютно значимая форма. А есть ли такие формы вне истинной религии? И не знает ли евразиец по опыту своего необозримого континента, что подлинно-ценное в своих формах многообразно и что за всякою живою формою скрывается нечто подлинное и важное? Он и ценит традицию как родственный ему туранец, определенный и примитивный, и остро ощущает ее относительность, и ненавидит ее деспотические границы, как другой его близкий родственник — иранец. Он до наивности прост и элементарен, как Л. Толстой, и вместе с тем сложен, изощрен и диалектичен, как Достоевский, и еще — хотя и редко — гармоничен, как Пушкин или Хомяков <…>.
Культура России не есть ни культура европейская, ни одна из азиатских, ни сумма или механическое сочетание из элементов той и других. Она — совершенно особая, специфическая культура, обладающая не меньшею самоценностью и не меньшим историческим значением, чем европейская и азиатская. Ее надо противопоставить культурам Европы и Азии как срединную, евразийскую культуру. Этот термин не отрицает за русским народом первенствующего значения в ней, но освобождает от ряда ложных ассоциа-иий, вскрывая вместе с тем зерно правды, заключенное в раннем славянофильстве и заглушенное его дальнейшим развитием. Мы должны осознать себя евразийцами, чтобы осознать себя русскими. Сбросив татарское иго, мы должны сбросить и европейское иго» [69] .
69
Савицкий П.Н. Континент Евразия. М., 1997. С.
Евразийцев в первую очередь занимало настоящее и будущее России. Однако выводы свои они строили, опираясь на ее великое прошлое, наверняка интуитивно догадываясь и о фундаментальных ценностях гиперборейского наследия. Ибо особый путь России неотделим от Гиперборейской Традиции. Собственно, особость сия как раз и заключается в сохранении фундаментальных ценностей — материальных и духовных, культурных и обрядовых, управленческих, религиозных и идеологических, не вырванных, однако, из общего исторического контекста, а составляющих его базис (в настоящее время, к сожалению, сокрытый под толщей пустопорожних теоретических завалов, и задача № 1 — освободить нетленную золотоносную жилу гиперборейских духовных ценностей от чужеродного слоя всякого мусора и грязи).
Идеи, цели и устремления основоположников евразийства далеко не всегда совпадают с утверждениями тех, кто, так сказать, пытается приватизировать их идейно-теоретическое наследие, незаметно обратив его в политические принципы, удобные для решения конъюнктурных и сиюминутных задач. С этой целью евразийская классика подправляется в угодном для современных политиков и политиканов ключе, насыщается сомнительными теоретическими новациями. Показательным примером могут служить программные документы партии «Евразия» (основатель и лидер Александр Дугин), где в частности говорится: