Русалки. Невеста Третьего Лорда
Шрифт:
Пожала плечами:
— Да просто пытаюсь уложить русалочьи взгляды на моду в какую-то систему.
— Это бесполезно, Свет. Слишком многое тут зависит от возраста хозяев, их консерватизма и взглядов. Большинство плевать хотели на то, как обставляют свои особняки остальные. Посудачат, конечно, но свой обставлять как у соседей станут только отдельные личности.
Это звучало странно, так что я не удержалась от закономерного вопроса:
— Почему?
— Цены на ремонт в Марианском космические: материалы ведь нужно сюда ещё доставить, так что даже Антарио, в казне которых более чем достаточно средств, слишком часто таким расточительством не занимаются. — Это звучало логично. Те же дерево
— А просто сделать ремонт, не согласовывая, Глава рода разве не может?
— Может. Но это не принято. — Короче, очередные потомственные заморочки. — А у многих имеются родственники из разных эпох, которые считают красивым и правильным совершенно разное. Так что подготовка к ремонту проходит порой тяжелее самого ремонта.
— Был опыт? — уточнила не без сочувствия.
Ответом мне был тяжкий вздох:
— Был. Кухню переделывали лет двадцать назад. Вот какая им, скажи на милость, разница, как она обставлена? Они здесь и не появляются почти, а уж тем более не заходят на кухню! Все согласовали, сделали, а потом одна грымза заявилась и заявляет «что за безвкусица»! И не ответишь же ей, что за тысячелетия со времен Атлантиды взгляды на удобство и красоту успели измениться!
Это звучало очень похоже на русалок с их вечными заморочками насчет родства, консерватизмом и вообще пережитками махровой древности. Но что-то меня в этом напряло. Что именно я сообразила, когда взгляд упал на камин. Чисто декоративный, топить его дровами, учитывая сложности их доставки, особенно учитывая возможности артефактов, явно никто не собирался. Собственно, и не топили — выглядел он как новенький. Мысль о дровах каким-то образом напомнила об Освейне, который тоже едва ли когда-то топил камины в резиденции, а потом и нестыковка отыскалась.
— Погоди, а разве Главой рода становится не старший в роду?
— Старший в главной ветви, — поправили меня. — Эта тысячелетняя зараза из одной из побочных, но считает себя вправе диктовать нам свои взгляды просто потому что она старше. Отец её пару раз осаживал, но надолго этого не хватает.
Поёжилась:
— Если честно, мне пока сложно такое осознать. Нет, умом я понимаю, что, к примеру, Анастасия видела Охоту, но вот осознать это гораздо сложнее.
— Это трудно осознавать, — согласилась тётя Лена. — Даже мне, хотя я давно свыклась с этой мыслью. Иногда разговариваешь с Маргаритой Николаевной, и вдруг она говорит что-нибудь такое, что ты остро осознаешь себя совсем юной и вспоминаешь о том, что она своими глазами видела Атлантиду и Подводную богиню воплоти.
— Вот-вот. Хоть в чём-то наши взгляды до сих пор сходятся.
— Надеюсь, что не только в этом, — осторожно заметила взрослая русалка. — Ни за что не поверю, что жизнь у Лордов могла настолько сильно тебя изменить.
— Если это вопрос, я не знаю на него ответ. Честно, не знаю, — призналась я. — Сама ты как-то не замечаешь, как меняешься. Так что тебе со стороны виднее.
Она усмехнулась:
— Хочешь, чтобы я высказала своё мнение на этот счет? Впрочем, вопрос риторический. Ясно же, что хочешь. Так вот, Света. Раньше ты никогда не стала бы плести такие вот словесные кружева. Раньше ты была прямолинейней, хотя до Ри тебе, разумеется, в этом отношении далеко. Кроме того, раньше ты была откровенней, но вместе с тем и беззащитней. Сейчас в тебе появилась уверенность в своих силах. Ты знаешь, что можешь защитить себя и это видно.
— Совсем недавно Владислав Владимирович её весьма пошатнул.
— Опыт, Света, — резонно напомнили мне. — Он — действующий разведчик. Ты — школьница.
— Да знаю я.
— А ещё, уж не обижайся, мне кажется, часть твоей уверенности связана с твоим статусом. То, что за твоей спиной Третий Лорд Подводного ветра, а вместе с ним и остальные трое, делает тебя сильнее.
А ведь она права. Сама того не понимая, я привыкла полагаться на Лордов и свой новый статус, коль уж о нём стало известно. Об этом стоило поразмыслить. Вслух же я ограничилась коротким:
— Пожалуй.
На этом разговор завял. Крестная явно хотела ещё что-то спросить, но не решалась, а я подбадривать её не стала. Кто знает, что это за вопрос и смогу ли я на него ответить?
В итоге мне решили показать дом. Экскурсия оказалась довольно познавательной, даже несмотря на то, что крестная здесь постоянно не жила уже довольно давно. Как и сказал дворецкий или кем там был Фредерик, дома никого не было, так что комнаты встречали нас тишиной. Лишь в одной, перед которой тетя Лена замерла на несколько секунд, на что я в тот момент не обратила внимания, на постели кто-то спал. Я уже хотела дать задний ход, но взрослая русалка, не понижая голоса, предложила:
— Проходи.
— Но…
— Ты её не разбудишь, — покачала головой крестная и грустно усмехнулась: — Хотя я была бы признательна… Это моя мать. Она в откате.
Я скользнула на магическое зрение. Поисковик была права. У женщины на постели поле было таким же съежившимся как у тритона, приставленного к Алине, только в нём не было и следа красноты. Тогда мне было не до разглядывания, сейчас же никто меня не торопил, так что я с интересом рассматривала замершее поле. Нормальное поле постоянно находится в движении, но в этом случае оно выглядело как на фотографии. Если бы кто-то умел фотографировать поле.
Я нашла и ободряюще сжала ладонь тёти Лены. Она сжала мою в ответ, потом, отпустив, села на край постели, видимо, пока не находя в себе сил снова закрыть за собой дверь, и начала рассказ.
— Я была маленькой, когда это случилось, так что не знаю, что именно произошло. — Подойдя ближе, обратила наконец внимание на «спящую»: она была очень похожа на мою крестную, как та как-то и говорила. Только волосы не длинные, а подстриженные в каре, и постарше на пару лет (по человеческим меркам), а в остальном вылитая тетя Лена. На секунду мне представилось, что так и есть, и я поежилась. — Просто однажды папа принес её вот такой, уложил здесь и объяснил нам с братом, что наша мама теперь как спящая красавица, которую никто не может разбудить, — взрослая русалка вздохнула, явно скрывая всхлип. — Первое время я постоянно бегала к ней, рассказывала свои нехитрые детские новости, плакала… Но она продолжала быть такой. И продолжает до сих пор. Откат — страшное событие, особенно для родных упавшего в него.
Не знаю, какие слова тут можно сказать, чтобы утешить. Так что я постаралась увести её от личного:
— Но ведь он может быть и благом? Когда на нас напали те Охотники, Маргарита Николаевна погрузила Алининого охранника в откат, чтобы он мог дождаться помощи.
— Кто тебе это сказал? — подобралась поисковик.
— Алина. Я увидела, что он в откате, думала, умер. Но она объяснила.
— Целители делают так иногда, когда нет выбора, но это палка о двух концах. Далеко не всегда откат заканчивается в положенный срок. С ним опасно играть. И, Света, — она серьезно посмотрела на меня, — не говори никому, об этом мало кто знает. Сама понимаешь, это опасное знание. Целителей и так опасаются: считают, кто может лечить, может и калечить, а уж стань общественности известно, что они вызывают откат, когда им заблагорассудиться, начнутся волнения.