Русалки. Новенькая
Шрифт:
— Они использовали яды, действующие на поле. Противоядий к ним тогда ещё не существовало и даже те немногие, кто выжил в той бойне, в итоге все равно погибли, только уже от яда. Спасти их просто не смогли. Однократным актом жестокости это не было: буквально через несколько часов Охотники атаковали одно из русалочьих поселений в Средиземноморье. Его основали когда-то в незапамятные времена те, кто спасся из Атлантиды и пожелал жить на суше. После этого Орден развернул настоящий геноцид — Охоту. Собраться с силами и ответить сильно разрозненным в те времена (как и сейчас, впрочем) русалкам удалось не сразу. Но и в контратаках гибли десятки. Стоило яду попасть в кровь
— А что будет, если получится?
— Не знаю, — пожала плечами Наташа. — Может, ещё одна война. Сейчас-то противоядия существуют.
— Ты идеалистка, Наташ, — заявила Рия. — Наши до последнего будут избегать этого. Возможность второй Охоты их слишком пугает. Возможно, это и происходит сейчас.
— Тебе виднее, — не стала спорить отличница.
На этой тягостной ноте разговор снова на некоторое время завял. Я пыталась осмыслить рассказанное, да и произошедшее тоже. Девчонки, видимо, размышляли о чем-то сходном, потому что все были мрачны.
— Это твой? — тронув меня за плечо, Алина указала на висящий в рамке детский рисунок на стене напротив. Видимо, чтобы сменить тему. Она выглядела печальной, но, судя по всему, задвинула мысли о семье подальше.
— Угу. — И уточнила: — Тетя Лена повесила. А сейчас снимать отказывается. Говорит, что ей и так нравится.
— По-моему, мило, — дипломатично заметила Наташа.
— Ты мне льстишь. Никогда не умела рисовать.
Повинуясь минутному порыву, выдвинула нижний ящик тумбочки и вытащила фотоальбом:
— Хотите фотки посмотрим? — Тут я заметила зарядку для телефона, и, обрадовавшись, сунула её в карман. Вот и ответ, почему я её забыла.
— Твои? — удивилась Алина.
— Ну а чьи же? — Столкнувшись с удивленными взглядами пояснила: — Тут я жила, когда родители были в командировке. Считай, я тут провела большую часть жизни. Так будете смотреть или убираю?
Подруги устроились вокруг меня на краешке кровати. Я чувствовала, что и меня, и их все ещё трясет после пережитого. Я открыла довольно увесистый (размером с пятую книгу «Гарри Поттера») альбом. Ну да, фотографий у меня не мало, спасибо крестной. Впрочем, даже при её старании этот талмуд всё равно не до конца заполнен.
На первой фотке я была совсем маленькая, в милом розовом одеялке на руках у мамы. Они с папой выглядели счастливыми. Неудивительно, учитывая, что, судя по закрытым глазам, я сплю.
— Я называю это фото: «Наконец-то уснула!»
— Ты была неспокойным ребенком? — спросила Рия.
— Я и сейчас не очень-то спокойная, если ты не заметила, — я перевернула страницу. Моё недовольное личико крупным планом. — А эта — «Дайте доесть!».
Девчонки рассмеялись. Я приложила палец к губам:
— Давайте не будем шуметь. Мне как-то пока объясняться с мамой не хочется, — вздохнула, подумав, что, скорее всего, и не захочется. Подруги понятливо кивнули.
Время за просмотром фотографий пролетело быстро. Мы не успели дойти до середины альбома, где на большинстве фоток я была уже с тетей Леной или одна, иногда с Вероничкой или другими одноклассницами. Фотографий с родителями становилось все меньше. Была тут и фотка с Лиз. Её я вытащила и перевернула оборотом вверх. Хотелось разорвать, но… лучше сделать это потом: сейчас во мне говорят эмоции. Порвать никогда не поздно.
— Веселитесь? — спросила хмурая крестная, появляясь в дверях. Засов, надо понимать, отодвинула магией. Одета она была уже не в домашнюю одежду, а в джинсы и темно-синюю блузку с рукавом три четверти.
— Ну да. Фотографии мои смотрим, — ответила я. — До пятого класса как раз дошли.
— А мы тут с твоей мамой готовили торт, — тетя Лена привалилась к косяку.
— Для кого? — поинтересовалась Рия, прежде чем я успела задать тот же вопрос.
— Для Светиного дедушки, она завтра к нему поедет.
— Ни за что! — воскликнула на это предложение я. Поездки к дедушке я терпеть не могла.
— Да не ты, а Валя, — оборвала мои возмущенные возгласы крестная. — Пойдемте на кухню. Расскажете куда вы вляпались.
На светлой кухне, после того как чай был практически допит, моя крестная вытянула из нас всю историю и только после этого успокоилась.
— Лиз, значит, — тетя Лена отхлебнула чай, который, кстати, показался мне каким-то странным. Был какой-то привкус. Знакомо-незнакомый. — От неё следовало ожидать чего-то подобного.
— Я знаю. Она двуличная, — кивнула я. Прислушалась к себе и с удивлением поняла, что абсолютно спокойна, несмотря на то, что ещё пять минут назад, когда мы все рассказывали, меня опять трясло.
— Ты даже не представляешь насколько! — крестная вздохнула. — Не знаю, знаешь ли ты об этом, но на последнем родительском собрании обсуждалось её поведение. На одной из дискотек она с кем-то очень серьезно поссорилась. Парень, который был с ней и назвался её бойфрендом, покалечил девушку с ней повздорившую. Закончилась история в отделении милиции. Там Лиза заявила, что она ни при чём, и этого юношу вообще не знает. Все свидетели утверждали, что она пришла с ним, танцевала, целовалась. А она продолжала настаивать на том, что эта пострадавшая девушка была подружкой того молодого человека.
— Не знала об этом, — я наклонила голову, глядя в чай. Ведь и правда не знала. — Меня на ту вечеринку как ты помнишь, не пустили. Но это многое объясняет. Например, то почему Лиз рассталась с Михом. Наверняка, это был именно он.
— Наверно. Имя называли, но я не запомнила.
— Лиз ведь человек? — спросила Рия. Кажется, она была уверена в положительном ответе.
— Да, — подтвердила крестная.
— Значит, больше мы с ней не столкнемся, — обрадовалась я.
— Как знать, как знать. Любой человек может стать вампиром или Охотником. Необходимо только попасться кому надо на глаза, — глубокомысленно изрекла тетя Лена. Из её уст это звучало до того необычно, что я подзависла. — А теперь что касается тебя, Алина, — крестная помолчала, добиваясь внимания. — То, что ты столкнулась с братом, означает только одно: надо разобраться с этим. Ты не должна скрываться от родных, — Начинается! Терпеть не могу нотации, особенно в её исполнении. Следующие слова я слышала, но не слушала, привычно отключившись от беседы. — Они — люди, и если с ними что-то случится, ты ведь не простишь себя никогда. Русалки живут тысячи лет. Людская жизнь максимум сто. Мы переживаем их слишком надолго. Понимать, что ты что-то не успела сказать, всё же больно, поверь мне. Моя мать, несмотря на то, что была русалкой, покинула нас очень рано, я ещё даже не Превратилась, — сознание ухватилось за последнее предложение, и я вынырнула из мыслей о пережитом.