Русалки. В глубине
Шрифт:
— Надолго ли? — с горечью вопросила супруга градоправителя. — Думаешь, Подводный ветер удовлетвориться Марианским?
— Давай будем решать проблемы по мере их поступления.
Прабабушка повернулась ко мне:
— Света, и ты согласна на подобное? Согласна отдать Марианский Лордам?
— Всё уже решено, — мои губы двигались сами по себе, независимо от моей воли. — Мои желания не имеет значения.
Родственница словно что-то почувствовала, подскочила, подошла:
— Это точно ты?
— Конечно, — губы растянулись в натянутой улыбке. — Так будет лучше для Марианского и всех нас.
Анастасия отвернулась,
— Рита, ты уверена?
— Других наследников всё равно нет. А городу нужен градоправитель.
Как это нет? А Илина Владимировна? Её брат? Его дочь? Андре? Сам Владимир Антарио, наконец? Я хотела спросить это, но не смогла даже разомкнуть губ.
— Андре и Ариана в откате, — напомнила младшая целительница. Про остальных даже не упомянула. Значит… Их действительно не было? Больше не было?
— И оба могут остаться там на следующее столетие, — возразила на это долгожительница.
— Могут, — эхом откликнулась Анастасия, окончательно сникнув.
— Света — наш единственный вариант. Её брак в сложившейся ситуации улыбка фортуны, не иначе.
Что? Брак? Она хочет сказать, что я уже замужем? Но и Освейн, и Эржебет говорили, что до моих тридцати, а то и пятидесяти свадьба станет слишком крупным мезальансом, чтобы Лорды пошли на такой скандал без крайней необходимости! К тому же я её не помню! Как и того, что случилось с моими родными! Значит это нереально. Это всё нереально!
Распахнув глаза, несколько мгновений я просто смотрела в давно нуждающийся в побелке потолок. Комнату озарял пока неверный свет разгорающегося утра. Притаившаяся в углах темнота сглаживала очертания предметов.
Кровать прогнулась. Я резко села, мгновенно выстраивая щит.
— Это я. Всего лишь я, — Асавен зажег светлячок и вскинул руки ладонями вперед.
Достаточным аргументом для того, чтобы убрать щит, это не стало. Я всё так же держала защиту и настороженно рассматривала мерфита. Наконец решилась задать вопрос:
— Что ты тут делаешь? — голос звучал хрипло.
— Я побоялся оставлять тебя одну, — пояснил преподаватель. — Мало ли что. Но, как я понимаю, ничего не вышло? — Неуверенно качнула головой. Мерфит понял это по-своему: — Значит, всё-таки неверно перевели. Не расстраивайся, разберёмся. В конце концов, нас никто не торопит, можем потратить на Поиск и год, и два, и больше. До свадьбы время ещё есть.
— Вышло, — перебила его я. Перед глазами до сих пор стояла тьма Марианского, в ушах звучали слова Маргариты Николаевны. — Мы были правы насчет страха смерти своей и близких, беспомощности и невозможности контролировать ситуацию.
— Но было что-то ещё?
Поморщившись, кивнула:
— Страх быть отвергнутой. И предательство.
— Ты поэтому не убираешь щит?
— Ты ведь не станешь Инициировать меня против моего желания? — я знала, что это звучит странно, глупо и жалко, но ничего поделать с собой не могла.
В таком контексте догадаться о том, что мне привиделось, смог бы и кто-то знающий меня хуже. Так что не было ничего удивительного в том, что Асавен сложил два плюс два:
— Это был я? Предательство? — Кивнула и обхватила себя за плечи. — И судя по твоему вопросу, сюда же добавили твой страх перед Инициацией? — Вздохнула. — Я уже говорил вчера, когда ты сказала, что не хочешь становиться мерфиткой, и повторю ещё раз: я тебя услышал. Если будет возможность этого избежать, я сделаю всё, чтобы её использовать.
— Спасибо, — я наконец решилась убрать щит.
Асавен улыбнулся и предложил:
— Как насчет позднего ужина? Я заказал нам еды.
— Скорее уж раннего завтрака, — я кивком указала на всё сильнее светлеющее за окном небо.
— Как тебе угодно. Менее вкусным он от этого не станет, — пожал плечами наставник.
Владислав Антарио
Добираться в город из Хранилища Владиславу пришлось своим ходом. И само собой в полном превращении. Но даже за такой достаточно сомнительный на первый взгляд шанс срезать путь, мужчина был весьма благодарен матери — сам он бы со столь сложным и энергоемким порталом, скорее всего, не справился. Анастасия же, активируя контур одной из арок, сделанных как раз на этот случай только чуть побледнела.
Так что всю полуторачасовую дорогу из уже далеко не такого тихого как раньше пристанища русалок, исчерпавших свой дар до отката, сын градоправителя Марианского, размышлял обо всех тех вещах, которые он не знает о собственной матери.
До прошлогоднего Совета он ведь даже не подозревал, что Анастасия и Энастия — это одна личность. Впрочем, особенно близок с матерью Влад никогда не был. Она всегда казалась юному хамелеону излишне переживающей по пустякам тенью отца.
И только теперь, когда одна из целительниц-героинь Охоты открыла тайну всему их миру, многое становилось понятным. Сам не понаслышке знакомый с откатом (о чем родные, разумеется, не знали), Владислав понимал отстраненность и дезориентированость владевшие родительницей. Сейчас, открывшись и вернув хоть какое-то подобие дара, Анастасия изменилась. Возможно, и сама не понимая насколько сильно. Это снова была Энастия. И будь у них больше свободного времени, хамелеон не отказался бы узнать эту сторону личности матери поближе.
У перехода в купол разведчика встретили как родного. Поделившись новостями «сверху», младший наследник Марианского беспрепятственно проник в город. Здесь тратить время на пустое плаванье он уже не стал, попросту открыв портал домой.
— Ну и страшненький же ты в полном, братец, — обласкала мужчину Илина, стоило тому всплыть в прихожей.
— Ой, а сама-то! — с ужасным акцентом ответил на это хамелеон. И без предупреждения начал обратное превращение.
При виде этого зрелища его сестра поморщилась и сбежала, бросив:
— Мы в семейной гостиной.
Владимир Антарио полулежал на диване, и вид имел не слишком здоровый.
— Рассказывай, — приказал градоправитель, стоило сыну войти в указанную гостиную.
— Ты вообще спал?
— Рассказывай, — с нажимом повторил Глава рода.
Разумеется, младший наследник подчинился.
— Повезло, — резюмировала Илина Владимировна рассказ брата. Опыт общения с полуреальностью она имела более богатый, так что опасность пережитого Владом понимала лучше него. — Ты мог так и остаться в той вероятности. Или в полуреальности. А мог выйти в нашей вероятности, но уже после отражения тех событий, о которых ты рассказал.