Русская Амазонка
Шрифт:
Сзади кто-то тихо подошел. Стаси. Ее теплая рука легла мне на талию.
– Уходим, мистер Стрент, – тихо, чуть не плача, произнесла девушка.
– Не расстраивайся, дочка, все, что Бог ни делает, все к лучшему.
– Хотелось бы верить.
– А ты верь. И зови меня просто Роберт или… Папа.
– Не знаю, у меня не было отца, может не получиться.
Стал слышен шум прибоя, мы выходили в открытый океан. Стаси стянула с левой руки один из перстней и с силой бросила за борт.
– Ты, что с ума сошла?
– Я хочу за ним вернуться.
– Искренне ценю твои чувства, но буду отговаривать вас возвращаться сюда. На отдых, пожалуйста, но для изыскательных работ ни в коем случае.
– От чего же? – это подошел Серж.
– Ты здесь, а…
– Я договорился с автопилотом, он сказал, что в случае каких-либо изменений он мне позвонит.
– А?.. – неопределенно протянул я.
– Так почему нам не надо ничего искать?
– Мне не хотелось вас огорчать, но объяснить обязан, а там поступайте, как знаете. Только не сведущему человеку со стороны может показаться, что в мире бизнеса все хаотично, не спланировано, своевольно и т.д. Это ошибка. Все строго регламентировано и имеете свои законы, официальные и нет. Вплеснуть в оборот с неба свалившиеся тридцать миллионов долларов это еще допустимо и то не желательно. Свободный капитал всегда опасен, ты не знаешь, где он может всплыть и против кого обернется. Поэтому с вами будут деликатны и осторожны. Каждый постарается тянуть одеяло на себя, мило улыбаясь, тем самым оставляя с голым задом другого.
Нельзя никому верить. Не доверяя проверяй, а проверив действуй. Я буду стараться помочь избежать столкновений с айсбергами, но и вы не теряйтесь.
Поймите, миллиардеров у нас в мире единицы, их капитал строго сбалансирован, и они поставлены в жесткие рамки со всех сторон: закона, коррупции и мафии. Здесь нет возможности поступать как тебе вздумается, тут диктуются условия игры, нарушил – погиб. Все мы смертны, Сережа, – я впервые назвал его полным именем. Он внимательно посмотрел на меня, как могло показаться в темноте.
– Все фильмы, книги это только частичная выдумка, в жизни бывает и более хитро. А теперь попробуй на минуту представить уравновешенные чаши весов, на одной из которых все производственные силы: заводы, станки, люди, товар, а на другой деньги. И вдруг ты, именно ты, привозишь и бросаешь в сторону денег такую массу, что вся другая половина, от подобного удара, просто взлетает на воздух. Кто разрешит тебе это сделать?
– Никто, – глухо отозвался Серж.
– Никогда не думала, что все это так сложно. Деньги и деньги. Куда хочу туда и трачу.
– Обычная точка зрения обывателя, прости Стаси. Почему-то в повседневной жизни люди никогда не задумываются откуда берутся деньги.
– Правительство печатает.
– Правильно, дитя мое. Но каждый выпуск денег должен быть оправдан товаром, который на них можно купить, а если его нет? Деньги теряют свою ценность, начинается инфляция. Бумажки есть, а купить нечего. Начинается безработица, от банкротства мелких предприятий, и вся стройная структура дает сбой, все рушится. Кто тебе это позволит? Сложности, проблемы и еще раз головоломки. Азы экономики надо знать.
– Короче ты категорически против подъема груза затонувшего судна?
– Деньги твои, что хочешь то и делай, но тебя убьют, их не допустят в оборот.
– Знаешь, мне вспоминается один анекдот про Бруклинский мост.
– Что-то не припомню.
– Когда газетчикам нужна была сенсация они останавливали на нем то француза, то немца, то русского и говорили им разные вещи.
– Не помню.
– Француза останавливают и говорят, а во Франции закрыли все публичные дома, он с криком: «О, горе мне!» – прыгает с моста. Проходит время, опять нет сенсаций и с моста никто не прыгает. Немец идет – ему: «А в Германии закрыли все гаштеты». Он с криком: «О, горе мне!» – прыгает вниз. Через некоторое время история повторяется, теперь идет русский Ваня пьяненький. Ему – «А Вы знаете, здесь нельзя с моста прыгать». Он удивленно: «Правда?! Да мне наплевать!» и через перила.
– Ты намекаешь, что ты русский Ваня?
– Где-то около того, только трезвый, – от его слов я рассмеялся.
– Где ты видел русского на Бруклинском мосту?
– А что?
– В Америке нет русских, здесь только евреи, – теперь до слез смеялся он.
– И то верно, – подтвердил Серж.
– Короче, если ты так поступишь, то мне жаль.
– Можешь поверить, я не дурнее паровоза.
– Ты прости, но русский юмор до меня слабо доходит, причем здесь паровоз?
– Дело в том, что паровоз тратит огромное количество энергии, а КПД его составляет пять процентов. Так вот я не этот железный конь.
– Все равно не дошло.
– Я не собираюсь тратить энергию впустую, а тем более отдавать свою жизнь.
Я облегченно вздохнул, а про себя улыбнулся. Буду надеяться, что с моста он прыгать не станет, а голова у меня в самом деле уже плохо соображает.
– У меня есть предложение: идемте спать.
– Роберт, одну минутку, – Стаси исчезла в каюте. Вспыхнул свет в иллюминаторах. Мы зажмурились. Вновь темнота и легкие шаги.
– Давайте отметим отплытие ракетами, – ее рука поднялась вверх и три ослепительных, красных огонька прорезали ночную тьму. С замиранием сердца я проводил их взглядом. Красиво.
– Спокойной ночи, – пробормотал я напоследок и поплелся в каюту.
– Ты в самом деле бросишь это золото?
– Хоть я и белорус, но вырос в Москве, а значит ничто русское мне не чуждо.
Похоже, что удержать их вылазки на этот остров, мне не удастся. Чем все это обернется? Одному Богу известно.
Всю ночь меня мучили кошмары. Слышались голоса моей погибшей команды. Трижды просыпался в холодном поту, и никак не мог привести сердце в порядок. Скорее всего такое действие оказала легкая качка. Двигатель размеренно урчал. Я сидел на своей койке, свесив ноги, и пялился в темноту. Надо что-нибудь выпить. Прошаркал к бару, плеснул виски, какая же это все-таки дрянь. Конец ночи прошел почти спокойно, но встал на рассвете весь разбитый. Серж и Стаси уже суетились возле лебедок, похоже, они собираются ставить парус. Я смотрел и не мог понять, что здесь не так? Что-то как бы лишнее, какое-то бельмо на глазу. Окинул взглядом океан и опять на них. Господи! Так ведь они одеты, а у Сержа даже часы на руке. Не выдержал, подошел:
– Стаси, а тебе без рубашки было лучше.
– Спасибо, папочка, хорошо хоть в плечах не жмет, – ее колкость не обидела, а чем-то стала приятна из-за того, что меня назвали «папочкой».
– К вещам необходимо привыкать постепенно, так что она еще подразнит тебя голым задом, кстати, под рубашкой ничего нет. Стаси вдруг прошлась по палубе «колесом», показав при этом мне свою «киску», и высунула язык. Мы с Сержем рассмеялись.
– Ну, дури в тебе, Настена, ничуть не убавилось, – констатировал Серж, красноречиво вращая пальцем у виска.