Русская Амазонка
Шрифт:
– Мы Вас не испугали?
– Нет, Серж, все в порядке.
– Как у Вас дела?
– О, кей!
– Это самое главное. Вы любите ночную рыбную ловлю?
– Я даже не знаю, – простодушно признался я.
– Дело в том, что у нас здесь каждая минута расписана, а Ваше появление выбило нас из колеи. Поймите правильно – по-другому не выжить, к тому же у меня есть к Вам деловой разговор. Согласны?
– Нет проблем.
– Мы отчалили на пироге, на носу ее горел смоляной факел. На дно Серж положил острогу, которую в темноте я толком не рассмотрел.
Несколько минут мы плыли, молча, потом он опустил весло и какое-то время смотрел на огонь в тягостном раздумье.
– Я специально увез Вас, чтобы поговорить наедине. Настя очень болезненно переживает Ваше появление. Как мы уже говорили, наше пребывание на острове длилось не один год. С одной стороны, мы привыкли к жизни дикарями, многие наши понятия и принципы очень сильно изменились, хотя бы ходить одетыми. Но не это главное, суть в том, что здесь жизнь гораздо чище во всех отношениях: моральном, физическом. Настя несколько раз поднимала вопрос о возвращении, но у нее больше аргументов за то, чтобы остаться здесь.
Вдруг появляетесь Вы… Все вновь, но уже реально, а не в мечтах, и с еще большей силой. Тяжело представить, сколько стоило мне труда убедить ее в том, что Вы один отсюда не выберетесь. Поэтому мы здесь одни.
Теперь я отвечу на все вопросы и развею загадки. Такое вступление было сделано специально для того, чтобы Вы поняли, что Ваш отказ нас совершенно не испугает. Наша проблема и загадка заключается вот в чем, – перед моими глазами оказалась острога, если ее можно так назвать. Это орудие было сделано из двух палок, связанных т-образно, а к малой прикреплены три кинжала.
– Но послушайте, Серж! – я буквально подпрыгнул на месте. – Этим ножам нет цены! Вы с ума сошли, ловить ими рыбу?!
– Именно это я и имел в виду. Это семнадцатый или шестнадцатый век. Поэтому Вас спрашивали, не помутится ли рассудок при виде золота. Только, что Вы заставили меня сомневаться в этом. Вдали от людей подобные вещи имеют только прямое назначение и никакой ценности не представляют. Вы согласны с этим?
– Я должен обдумать Ваши слова.
– Весь застольный разговор о Вашем достатке и наших сбережениях был заранее продуман. У нас не только эти ножи, а гораздо больше, причем в таком количестве, что это может показаться чистой фантастикой.
Если бы я не держал в руках его орудие, то решил бы, что это чистый блеф. В определенном возрасте мне пришлось переболеть «золотой лихорадкой», но я не думал, что мой иммунитет к ней настолько слаб. С другой стороны, что мне еще нужно? Все у меня есть, жизнь на закате. Денег столько, что их количество уже не имеет значения. Пожалуй, я могу теперь наслаждаться этим только эстетически, а игры в золотоискателей оставить молодым.
– Хорошо, Серж, могу Вас успокоить, мне от этого богатства не надо и гроша. Распоряжайтесь им сами, – он ответил не сразу.
– Это не деловой разговор. Я не буду до конца спокоен, если не буду знать, что Вы заинтересованы в этой сделке. Давайте работать на равных условиях и честно.
– Правильно ли я понял, что мне предлагается пятьдесят процентов?
– Именно так, а все расходы в равной доле, как сейчас, так и потом.
– А что потом?
– Золота здесь столько, что оно просто не уместится на яхте, к тому же его еще надо поднять со дна океана.
– Должен признаться, что это попахивает, в самом деле, какой-то фантастикой или очень крупной авантюрой?
– Мы с Настей сначала тоже не поверили.
– Ладно, не буду спорить, на этот разговор может уйти много времени, а сейчас уже глубокая ночь. Что конкретно требуется от меня?
– Вы забираете нас отсюда и помогаете первое время устроиться в Америке; вид на жительство и прочее.
– А почему не в СССР?
– Не хочу делиться с дармоедами.
– А Вы не патриот.
– Послушайте, Стрент, не давите на больное место! Отказываетесь, так и скажите прямо!
– Запомните, Беркут, деньги и политика не терпят неврастеников, нужен холодный и точный расчет. Ни одно решение не должно приниматься сгоряча. И уж если Вы, чета Беркутов Серж и Стаси, просите меня о помощи, то извольте считаться и с моим мнением, и разговаривать подобающим тоном партнеров. – Я перевел дыхание, и уже более спокойно добавил:
– Пока я не узнаю детали сделки и не оговорю с вами все условия, никакого решения принимать не стану, чего бы это мне не стоило, хоть жарьте на костре.
– Извините, сер Роберт, – он как мой сын в детстве опустил голову и тихо сопел.
– Успокойтесь, Серж, принципиально я согласен с предложением, но Вы даже не представляете себе насколько оно серьезно.
– Давайте на сегодня мы закончим переговоры, и как говорят: «утро вечера мудренее». Где Вам удобней будет спать, на яхте или у нас в шалаше?
– Для полноты ощущений, останусь с вами, если не возражаете?
– Нет проблем.
Стаси спала в гамаке. Проходя мимо, я видел при свете факела ее блаженное лицо. Боже мой! Она еще совсем девочка.
В шалаше горел чадящий светильник. Правда, это был скорее маленький домик, добротно сделанный из дерева и листьев, но света было настолько мало, что рассмотреть его не удавалось.
– Располагайтесь, отдыхайте, сколько считаете нужным, – тут меня постигло маленькое разочарование: заботливая Стаси перенесла часть постели с яхты и застелила нехитрые нары. Но экзотики на этот день и так хватало с избытком. Спать, спать, спать!..
Сергей
Напряжение вчерашнего дня так и не спало, а только усилилось от тягостного молчания Насти. Я ловил ее осторожные взгляды и понимал, что должен заговорить первым. Стрент спал, как младенец. Настя отправилась за водой. Догнал ее на тропе и нежно притянул к себе:
– Киса, ты грустишь?
– Мне жалко всего этого… А может быть я просто боюсь неизвестного… Мы много раз говорили об этом, а когда оно наступило – страшно. Если бы, тогда, сразу – нормально; сейчас дрожь пробирает от одной мысли, что мы вернемся в мир людей не корреспондентом и официанткой, а мужем и женой – миллионерами, которые даже не знают как вести банковские счета. Не знаю, Сережа, не знаю, ничего не знаю…