Русская Ницца
Шрифт:
Протяженность Рязанско-Козловской железной дороги составляла 197 верст, и построена она была с небывалой для того времени быстротой. Менее чем через полтора года, 5 сентября 1866 года, дорога была открыта для движения.
Барон А. И. Дельвиг писал по поводу начавшейся в стране «железнодорожной лихорадки»:
«Несметное богатство, приобретенное фон Дервизом и фон Мекком при постройке Рязанско-Козловской железной дороги длиною до 200 верст, которая была уступлена с правительственной гарантией 5 % на весь капитал свыше 75 тысяч рублей на версту, побудило многих добиваться уступок разных линий. В это дело вмешались банкиры и разные аристократы или, лучше сказать, люди, близкие
С конца 60-х годов XIX века царское правительство встало «на путь неограниченного покровительства частным железнодорожным обществам, гарантируя им не только высокие доходы, но в значительной степени и предоставление самого строительного капитала». Это десятилетие явилось «золотым веком» для учредителей и концессионеров, разбогатевших на выгодных железнодорожных подрядах в период «концессионной горячки» 60–70-х годов. Среди них одним из наиболее удачливых был Карл Федорович фон Мекк.
Большую роль в его предпринимательской карьере сыграло получение концессии на строительство Курско-Киевской железной дороги. 24 декабря 1866 года по решению специальной правительственной конкурсной комиссии предприятие это было оставлено за фон Дервизом, фон Мекком и князем С. А. Долгоруким. Естественно, компаньоны получили концессию на строительство Курско-Киевской дороги на очень льготных условиях: правительство практически взяло на себя всю реализацию основного капитала общества, а назначенная «поверстная стоимость» дороги была намного выше действительной стоимости.
Курско-Киевская железная дорога была выстроена в течение двух лет и открыта для движения 17 декабря 1868 года. Льготные условия концессии дали возможность учредителям-подрядчикам получить за счет казны около 6 миллионов рублей. Было образовано акционерное общество по эксплуатации железной дороги, которое фактически было фиктивным. Хотя 3/4 акций общества принадлежали правительству, а четвертую их часть оставили за собой учредители, правительство пользовалось лишь 1/4 частью голосов в общем собрании. Таким образом, управление дорогой, выстроенной исключительно на казенные средства, на деле находилось в распоряжении учредителей, то есть фон Дервиза, фон Мекка и князя Долгорукого. При этом, и это стоит отметить особо, управление дорогой осуществлялось безукоризненно, и сложившийся порядок не вредил делу. Более того, дорога приносила значительный доход.
Получая выгодные контракты и умело организуя дело, фон Дервиз и фон Мекк постепенно скопили огромный капитал, который они держали в акциях построенных ими дорог. Закрепить и расширить успех можно было лишь посредством прямого выхода на членов императорской семьи, что в чопорном официальном Петербурге выходцам из незнатных прибалтийских фамилий осуществить было непросто, практически невозможно. Поэтому вполне логично, что вскоре было принято решение: «прорываться в свет» через менее снобистское курортное общество Ниццы.
В 1865–1870 годы фон Дервиз и фон Мекк, а также железнодорожные директора, принадлежащие к конкурирующим придворным группам, стали самыми активными членами курортного общества на Ривьере. Словно стремясь превзойти друг друга в расточительности, они строили самые вместительные и дорогие виллы, устраивали неимоверно пышные балы, нанимали целые европейские оркестры, жертвовали колоссальные суммы на благотворительность и благоустройство Ниццы или демонстративно спускали их на рулетке.
Многие современники считали, что «железнодорожники» попросту ошалели от неожиданно свалившегося в их руки богатства, однако это было верно лишь отчасти. «Русское безумие» также служило рекламой железнодорожных магнатов,
Как мы уже знаем, в 1867 году фон Дервиз построил шикарную виллу «Шато де Вальроз», в которой ныне располагается университет Ниццы, и перевез на Лазурный Берег из России настоящую крестьянскую избу, которая привлекла к себе живой интерес цесаревича Николая. В историю города вошли и его загульные «русские карнавалы», как впоследствии дягилевские «русские театральные сезоны» в Монте-Карло.
Сломила Павла Григорьевича фон Дервиза смерть единственной и горячо любимой дочери Варвары. Приехав встречать цинковый гроб с ее телом, он умер от инсульта прямо на вокзале. Произошло это 2 июня 1881 года, когда ему было всего пятьдесят три года.
Отца и дочь похоронили в семейной усыпальнице при храме, построенном на территории Владимирской больницы.
Огромное состояние Павла Григорьевича унаследовали его жена Вера Николаевна фон Дервиз и два сына, старшему из которых Сергею Павловичу исполнилось двадцать четыре года, а младшему Павлу — одиннадцать лет. Наследники продолжили традиции семьи, широко занимаясь благотворительной деятельностью.
Судьба их незавидна. После смерти матери Сергей Павлович в 1908 году распродал свою недвижимость и переехал с женой и дочерью во Францию. Дело досталось младшему из фон Дервизов — Павлу Павловичу.
Сергей Павлович (Серж фон Дервиз) был превосходным пианистом (он окончил Московскую консерваторию), давал благотворительные концерты. К несчастью, туберкулез отнял у него дочь, которой было всего семнадцать лет. Сергей Павлович с женой держались, как могли, но так и не смогли пережить это горе. Он умер в Каннах в 1918 году, ничего не оставив жене, кроме неоплаченных счетов; она по своей воле последовала за ним.
Склеп юной Марины фон Дервиз на кладбище Гран-Жа в Каннах выстроен в традиции ростовских храмов. Он стал фамильным.
Павел Павлович фон Дервиз, гвардии ротмистр в отставке, был пронским уездным предводителем дворянства и мировым судьей Пронского уезда. После революции он вынужден был скрывать свое дворянское происхождение. Его семья перебиралась с места на место и обосновалась в деревне Максатиха Тверской области. Там Павел Павлович работал простым учителем и умер в 1943 году в возрасте семидесяти трех лет.
Карл Федорович фон Мекк также скончался от тяжелого сердечного приступа. Произошло это 26 января 1876 года.
После смерти мужа бразды правления взяла в свои руки Надежда Филаретовна фон Мекк, вступившая по завещанию в права наследования, и надо сказать, что в трудных и неблагоприятных для владельцев частных железных дорог условиях, наступивших в 80-х годах, ей удалось благодаря своей твердости и энергии сохранить семейное дело от разорения.
При этом эта удивительная женщина много внимания уделяла музыке. В ее доме учителем детей служил юный Клод Дебюсси. Существенную поддержку оказывала не стесненная в средствах Надежда Филаретовна и П. И. Чайковскому. Его музыку она ставила на одну ступень с классическими произведениями давно признанных авторитетов. Через скрипача Иосифа Котека, ученика и друга Чайковского, она узнала о материальных затруднениях молодого композитора и стала каждый год посылать ему шесть тысяч рублей. Это позволяло Чайковскому жить и творить, не заботясь о хлебе насущном. Благодаря ей он мог путешествовать по Европе, а их переписка, не прекращавшаяся почти четырнадцать лет (Петр Ильич всячески избегал встреч), стала беспрецедентным памятником бескорыстной женской любви.