Я жалкий раб царя. С восхода до заката,Среди других рабов, свершаю тяжкий труд,И хлеба кус гнилой — единственная платаЗа слезы и за пот, за тысячи минут.Когда порой душа отчаяньем объята,Над сгорбленной спиной свистит жестокий кнут,И каждый новый день товарища иль братаВ могилу общую крюками волокут.Я жалкий раб царя, и жребий мой безвестен;Как утренняя тень, исчезну без следа,Меня с лица земли века сотрут, как плесень;Но не исчезнет след упорного труда,И вечность простоит, близ озера Мерида,Гробница царская, святая пирамида.
7-20 октября 1911
ИЗ КНИГИ СТИХОВ «СЕМЬ ЦВЕТОВ РАДУГИ»
(1916)
Из раздела «Оранжевый»
Из цикла «Я сам»
Юношам
Мне все равно, друзья ль вы мне, враги ли,И вам я мил иль ненавистен вам,Но знаю, — вы томились и любили,Вы душу предавали тайным снам;Живой
мечтой вы жаждете свободы,Вы верите в безумную любовь,В вас жизнь бушует, как морские воды,В вас, как прибой, стучит по жилам кровь;Ваш зорок глаз, и ваши легки ноги,И дерзость подвига волнует вас,Вы не боитесь, — ищете тревоги,Не страшен, — сладок вам опасный час;И вы за то мне близки и мне милы,Как стеблю тонкому мила земля:В вас, в вашей воле черпаю я силы,Любуюсь вами, ваш огонь деля.Вы — мой прообраз. Юности крылатойЯ, в вашем облике, молюсь всегда.Вы то, что вечно, дорого и свято,Вы — миру жизнь несущая вода!Хочу лишь одного — быть вам подобнымТеперь и после: легким и живым,Как волны океанские свободным,Взносящимся в лазурь, как светлый дым.Как вы, в себя я полон вещей веры,Как вам, судьба поет и мне: живи!Хочу всего, без грани и без меры,Опасных битв и роковой любви!Как перед вами, предо мной — открытый,В безвестное ведущий, темный путь!Лечу вперед изогнутой орбитой —В безмерностях пространства потонуть!Кем буду завтра, нынче я не знаю,Быть может, два-три слова милых устВновь предо мной врата раскроют к раю,Быть может, вдруг мир станет мертв и пуст.Таким живу, таким пребуду вечно, —В моих, быть может, чуждых вам стихах,Всегда любуясь дерзостью беспечнойВ неугасимых молодых зрачках!
Как отчий дом, как старый горец горы,Люблю я землю: тень ее лесов,И моря ропоты, и звезд узоры,И странные строенья облаков.К зеленым далям с детства взор приучен,С единственной луной сжилась мечта,Давно для слуха грохот грома звучен,И глаз усталый нежит темнота.В безвестном мире, на иной планете,Под сенью скал, под лаской алых лун,С тоской любовной вспомню светы этиИ ровный ропот океанских струн.Среди живых цветов, существ крылатых,Я затоскую о своей земле,О счастье рук, в объятье тесном сжатых,Под старым дубом, в серебристой мгле.В Эдеме вечном, где конец исканьям,Где нам блаженство ставит свой предел,Мечтой перенесусь к земным страданьям,К восторгу и томленью смертных тел.Я брат зверью, и ящерам, и рыбам.Мне внятен рост весной встающих трав,Молюсь земле, к ее священным глыбамУстами неистомными припав!
51
Эпиграф из стихотворения И. Коневского «Море житейское».
25 августа 1912
Из раздела «Зеленый»
Из цикла «Природы соглядатай»
Сухие листья
Сухие листья, сухие листья,Сухие листья, сухие листьяПод тусклым ветром кружат, шуршат.Сухие листья, сухие листья,Под тусклым ветром сухие листья,Кружась, что шепчут, что говорят?Трепещут сучья под тусклым ветром;Сухие листья под тусклым ветромЧто говорят нам, нам шепчут что?Трепещут сучья под тусклым ветром,Лепечут листья под тусклым ветром,Но слов не понял никто, никто!Меж черных сучьев синеет небо,Так странно-нежно синеет небо,Так странно-нежно прозрачна даль.Меж голых сучьев прозрачно небо,Над черным прахом синеет небо,Как будто небу земли не жаль.Сухие листья шуршат о смерти,Кружась под ветром, шуршат о смерти:Они блестели, им время тлеть.Прозрачно небо. Шуршат о смертиСухие листья, — чтоб после смертиВ цветах весенних опять блестеть!
Октябрь 1913
Опалиха
Из раздела «Желтый»
Из цикла «Стоим, мы слепы…»
Круги на воде
От камня, брошенного в воду.Далеко ширятся круги.Народ передает народуПроклятый лозунг: «Мы — враги!»Племен враждующих не числи:Круги бегут, им нет числа;В лазурной Марне, в желтой Висле [52]Влачатся чуждые тела;В святых просторах Палестины [53]Уже звучат шаги войны;В Анголе девственной [54] — долиныЕе стопой потрясены;Безлюдные утесы Чили [55]Оглашены глухой пальбой,И воды Пе-че-ли [56] покрылиФлот, не отважившийся в бой.Везде — вражда! где райской птицыВоздушный зыблется полет,Где в джунглях страшен стон тигрицы,Где землю давит бегемот!В чудесных, баснословных странахВизг пуль и пушек ровный рев,Повязки белые на ранахИ пятна красные крестов!Внимая дальнему удару,Встают народы, как враги,И по всему земному шаруБегут и ширятся круги.
52
В лазурной Марне, в желтой Висле… — Близ Марны, во Франции, 5–9 сентября 1914 г. произошло одно из самых кровопролитных сражений между германскими и англо-французскими войсками. На Висле в Польше в октябре 1914 г. происходили ожесточенные бои между русскими и немецкими войсками.
53
…святых просторах Палестины… — Речь идет о сражениях на палестино-сирийском фронте между
англо-французскими и турецкими войсками.
54
…В Анголе девственной… — Речь идет о военных действиях в бывших германских колониях в Африке.
55
…утесы Чили… — Германия не раз нарушала нейтралитет, о котором объявило в начале войны правительство Чили.
56
…И воды Пе-че-ли… — 25 октября (7 ноября) 1914 г. японцы захватили крепость Киао-Чао (ныне — Циндао), «арендованную» Германией у Китая. Немецкий гарнизон затопил свои суда, находившиеся в крепости, чтобы они не попали в руки неприятеля.
2 декабря 1914
Варшава
Из раздела «Голубой»
Из цикла «В ваших чертогах»
Певцу «Слова»
Стародавней Ярославне тихий ропот струн:Лик твой скорбный, лик твой бледный, как и прежде, юн.Раным-рано ты проходишь по градской стене,Ты заклятье шепчешь солнцу, ветру и волне,Полететь зегзицей хочешь в даль, к реке Каял,Где без сил, в траве кровавой, милый задремал.Ах, о муже-господине вся твоя тоска!И, крутясь, уносит слезы в степи Днепр-река.Стародавней Ярославне тихий ропот струн.Лик твой древний, лик твой светлый, как и прежде, юн.Иль певец безвестный, мудрый, тот, кто «Слово» спел,Все мечты веков грядущих тайно подсмотрел?Или русских женщин лики все в тебе слиты?Ты — Наташа, ты — и Лиза, и Татьяна — ты!На стене ты плачешь утром… Как светла тоска!И, крутясь, уносит слезы песнь певца — в века!
1912
ИЗ КНИГИ СТИХОВ «ДЕВЯТАЯ КАМЕНА»
(1917)
Из цикла «В дни красных знамен»
Освобожденная Россия
Освобожденная Россия, —Какие дивные слова!В них пробужденная стихияНародной гордости — жива!Как много раз в былые годыМы различали властный зов:Зов обновленья и свободы,Стон-вызов будущих веков!Они, пред нами стоя, грозноНас вопрошали: «Долго ль ждать?Пройдут года, и будет поздно!На сроках есть своя печать.Пусть вам тяжелый жребий выпал:Вы ль отречетесь от него?По всем столетьям Рок рассыпалЗадачи, труд и торжество!»Кто, кто был глух на эти зовы?Кто, кто был слеп средь долгой тьмы?С восторгом первый гул суровый, —Обвала гул признали мы.То, десять лет назад, надломаУжасный грохот пробежал…И вот теперь, под голос грома,Сорвался и летит обвал!И тем, кто в том работал, — слава!Не даром жертвы без числаРоссия, в дни борьбы кровавойИ в дни былого, принесла!Не даром сгибли сотни жизнейНа плахе, в тюрьмах и в снегах!Их смертный стон был гимн отчизне,Их подвиг оживет в веках!Как те, и наше поколеньеСвой долг исполнило вполне.Блажен, въявь видевший мгновенья,Что прежде грезились во сне!Воплощены сны вековыеВсех лучших, всех живых сердец:Преображенная РоссияСвободной стала, — наконец!
Вечер. Взморье. Вздохи ветра.Величавый возглас волн.Близко буря. В берег бьетсяЧуждый чарам черный челн.Чуждый чистым чарам счастья,Челн томленья, челн тревогБросил берег, бьется с бурей,Ищет светлых снов чертог.Мчится взморьем, мчится морем,Отдаваясь воле волн.Месяц матовый взирает,Месяц горькой грусти полн.Умер вечер. Ночь чернеет.Ропщет море. Мрак растет.Челн томленья тьмой охвачен.Буря воет в бездне вод.
57
Бальмонт Константин Дмитриевич (1867–1942) родился в деревне Гумнищи Владимирской губ. После гимназии в 1886 году поступил на юридический факультет Московского университета. Был исключен за участие в студенческих беспорядках. После ссылки в Шую и учебы в Ярославском лицее много путешествовал за границей. Одно время увлекался революционными идеями и сотрудничал в большевистской печати. Из-за издания в Париже (1907 г.) бунтарского сборника стихов не мог вернуться в Россию до амнистии 1913 года.
Один из ранних представителей русского символизма. Много переводил. Следует отметить его перевод «Витязя в тигровой шкуре» Шота Руставели — первый на русском языке.
С 1920 года жил в эмиграции, умер во Франции.
Стихотворения К. Бальмонта печатаются по тексту издания: К. Д. Бальмонт. Стихотворения. Л., «Советский писатель» («Библиотека поэта». Большая серия), 1969.
58
Урусов Александр Иванович (1843–1900) — московский адвокат, знаток литературы и театра. Поддерживал первые литературные шаги Бальмонта.
Свежий запах душистого сена мне напомнил далекие дни,Невозвратного светлого детства предо мной загорелись огни;Предо мною воскресло то время, когда мир я безгрешно любил,Когда не был еще человеком, но когда уже богом я был.Мне снятся родные луга,И звонкая песня косца,Зеленого сена стога,Веселье и смех без конца.Июльского дня красота,Зарница июльских ночей,И детского сердца мечтаВ сиянье нездешних лучей.Протяжное пенье стрекоз,Чуть слышные всплески реки,Роптание лип и берез,В полуночной тьме светляки.И все, что в родной сторонеМеня озарило на миг,Теперь пробудило во мнеПечали певучий родник.И зачем истомленною грудью я вдыхаю живой аромат,Вспоминая луга с их раздольем и забытый запущенный сад?Свежий запах душистого сена только болью терзает меня:Он мне душною ночью напомнил отлетевшие радости дня.