Русская республика (Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. История Новгорода, Пскова и Вятки).
Шрифт:
До 1501 года, однако, торговые и мирные сношения ливонцев со Псковом не прекращались. В этот год решительную и жестокую вражду открыли немцы. Не объявив войны собственно Пскову, немцы арестовали двадцать пять купеческих учанов с товарами, а с ними полтораста человек людей. После нескольких требований о возвращении задержанных, псковичи обратились к великому князю, и во Псков явилось войско под начальством князя Василия Васильевича Шуйского с новгородскими помещиками, да полк тверичей под начальством князя Данила Пенки. Псковичи снарядили войско изо всех своих пригородов, которые должны были каждый прислать свою рать во Псков. Немцы начали разорять псковские земли. Псковичам было тогда двойное разорение, потому что и защитники их москвичи также обращались с ними довольно недружелюбно. В августе 1501 г. русские двинулись в поход, с намерением наделать разорений в Немецкой Земле; но еще не выступив из своей, наткнулись на сильное орденское войско под начальством самого мейстера Плеттенберга. Тогда произошла кровавая и печальная для русских битва на реке Сирице, 27 августа, в десяти верстах за Изборском. Битву эту открыли псковичи и они же первые побежали, когда немцы ударили на них из пушек и пищалей и убили посадника Ивана Теншина. За ними побежали и москвичи, не стерпевши немецкого огнестрельного оружия. После этой насчастной битвы, немцы свободно ворвались во Псковскую Землю и опустошили ее. Изборск отстоял себя от немецких пушек. Немцы пошли под Остров. Псковичи не помогли ему; немцы пробили стену и пустили огненные стрелы, а псковские воеводы издали только смотрели. В ночь с 7 на 8 сентября взят был Остров и предан огню. Люди были отведены в
В отмщение за это разорение, немцы в марте 1502 г. вошли снова в псковскую волость и достигли пригорода Красного на реке Сини. Окрестности были опустошены, но город не подпер гея участи Острова. Красногородцы в виду неприятельского войска дали обет, за свое спасение, построить церковь св. Пятницы, и св. Пятница спасла городок: немцам вообразилось, что на горе от часовни св. Георгия идет на них великая сила; и напал на них страх и трепет, и все побежали. Красногородцы приписывали свое спасение заступничеству св. Пятницы и построили церковь во имя ея. Но это нападение было только предварительным. В том же году 2-го сентября сам мейстер с сильной ратью подошел к Изборску и начал приступ. Изборск в другой раз отстоял себя. Немцы, услышав, что московские войска заходят им в тыл, отступили, и после неудачного приступа к Изборску пошли ко Пскову. Они достигли Завеличья ночью 6-го числа. Установивши пушки и направивши их на Псков, начали ливонцы усердно палить по городу, направляя выстрелы особенно на детинец и на св. Троицу. Кром несколько пострадал; но детинец и св. Троица остались невредимыми. Псковичи делали на них вылазки на Завеличье, и удачно с ними бились. Простоявши день, немцы разочли, что трудно брать город через реку, и пошли к броду, который находился в Выбуте; но там собрались псковичи, следившие за путем неприятеля. На переправе псковичи бились с немцами, но не могли их удержать; немцы перешли вброд через Великую, и пошли к Полонищу. Эта часть города была перед тем только обведена деревянной стеной, по приказанию князя Ивана Горбатого, великокняжеского наместника. За стеной были еще посады; псковичи, не успевши огородить, сожгли их. Немцы два дня простояли около Полонища, и ничего не сделали. Они отошли.
Тогда псковичи, дождавшись московского войска, которое шло от Изборска под начальством князя Данилы Щени и князя Василия Васильевича Шуйского, погнались за ними. Они догнали их в Озеровах на могильнике. Здесь 13-го сентября произошла битва, описанная кратко в Псковской летописи и подробно у немецких историков. Псковская летопись называет ее не великой. Немцы славились ей, как победой. Последние преувеличивали московско-псковскую силу до 90.000, и говорили, будто москвичи хвалились взять в плен все орденское войско и погнать его в Москву как скот. Псковская летопись рассказывает, что рыцари, ожидая русских, поставили свой кош особо от войска и говорили: если Русь ударит на кош, мы выйдем из Псковской Земли, а если на нас, то нам придется здесь положить свои головы. Русские бросились не на войска, а на кош, и, прельщаясь добычей, стали грабить; да не поделившись, москвичи со псковичами завэдорили и стали драться между собой. Мейстер вос-
пользовался этим, ударил на русских, и пробил их ряды. Они побежали, но потом снова сомкнулись, и в свою очередь ударили на немецкую пехоту, и убили до четырехсот человек [57] . Но это не обратило сражения в пользу русских. Мейстер поправился снова, ударил на русских и заставил отступить. Он не преследовал их. Летопись Псковская говорит, что тогда псковичи не слушали своего князя, потому что не терпели его; он им напоминал, чтобы они держались строя, а они прятались в кустах, да бранили его, и придавали ему насмешливые прозвища, называя опремом и кормихном. А напрасно, по замечанию летописца: если б этот князь не догадался построить деревянную стену около Полонища и Бродей, то все бы дымом пошло до самой старой стены. Это была последняя битва вольного Пскова со своими вечными врагами. Мейстер удалился в Ливонию и отправил послов в Москву; там заключено было пятидесятилетнее перемирие. Этот трактат не дошел до нас; а в нем было какое-то условие о платеже от дерптского епископства Пскову: через пятьдесят лет царь Иван Грозный понимал этот платеж данью, и под этим предлогом заварил сумятицу, в которой погиб Орден.
57
Герберштейн. а за ним и немецкие истиорики (Russow, 34. Hiarn, 191) приписывают эту потерю измене одного из рыцарей; это был Лука Гаммерштейн, побочный сын княжеского брауншвейкского дома. Орденский знаменосец Конрад Шварц, раненый, не мог держать знамени, и кричал, чтобы кто-нибудь из храбрых рыцарей, достойных держать это знамя, заступил его. Гаммерштейн хотел было взять знамя, Шварц не дал ему. В досаде Гаммерштейн отрубил Шварцу руку; Шварц схватил знамя в другую; Гаммерштейн отнял знамя и перебежал к русским, вероятно, страшась наказания за убийство знаменоносца, сделанное, может быть, только в припадке оскорбленного самолюбия.
Покончив с независимостью Пскова, Москва приняла на себя как бы долг покончить и с Ливонией. Москва задушила Псков — и Москва же отмстила за него тем, которые некогда хотели, да не успели его задушить.
ГЛАВА ПЯТАЯ. Инородцы
Инородцы
Инородцы, входившие в пределы Новгородской Земли и имевшие с ними столкновения, были: Водь, Чудь, Емь, Корела, Заволочская Чудь, Печора, Югра, Пермь.
Страна на северо-восток от Новгорода до моря, составляющая нынешнюю Петербургскую губернию, называвшаяся вод-ской Землей, впоследствии Водской Пятиной, была издавна населена финскими племенами. Славяне были там только властители и гости. В древности обитали здесь два родственные племени — Водь и Ижора. Во времена отдаленные, которые совершенно ускользают от исторических исследований, Водь была уже подчинена Новгороду. Нет примера, чтоб она являлась с элементами особности или со стремлениями к независимости; нигде не видно, чтобы Водь когда-нибудь восставала против Новгорода и нуждалась в укрощении, а потому как народ она редко упоминается. Если б остатки этого народа не существовали до сих пор, то слова в летописях — Водь. Вожане, можно бы принимать не в смысле народа со своеобразными этнографическими признаками, а вообще за обитателей страны в географическом значении. Под 1069 годом, по поводу нападения полоцкого князя Всеслава, летописец говорит, что тогда была великая сеча (сеця) Вожаиам, и пало их бесчисленное множество. Таким образом видно, что они составляли ополчение новгородское; но здесь можно понимать и жителей Води славянского племени, новгородцев, поселившихся в Водской провинции. В 1149 году о Води упоминается по случаю нападения на нее Еми: тогда новгородцы вместе с Водью воевали против Еми и отбивали ее. Под 1215 г., по случаю страшного голода, терзавшего Новгородскую страну, летопись говорит, что вожане тогда перемерли, а остаток их разошелся. Под 1240 — 1241 г. говорится о покорении немцами Води вместе с Чудью; — эта страна скоро была возвращена, и некоторые вожане за преданность немцам были повешены. Вожане несколько раз являются в новгородском ополчении на службе Великому Новгороду вместе с другими подвластными инородцами, например, в 1270 году, против князя Ярослава в походе до Голина, в 1316 г. на защите Новгородской Земли против тверского князя. В 1348 г. они подверглись ратному нашествию шведов.
Ижоряне, жившие на берегах Невы, так же как и Водь, постоянно были в зависимости от Новгорода и составляли ополчение новгородских сил. Так в 1241 году, вместе с Корелой, они помогали Александру отвоевать Водскую Землю от немцев. В 1270 году, вместе с вожанами и жителями других новгородских волостей, они были в походе против князя Ярослава. В 1292 г. они отбивали нападения шведов. В 1316 г. они воевали в новгородском ополчении против Михаила. В 1348 году на этот народ напал Магнус, король шведский, и начал его насильно крестить в католическую веру, но поражение, понесенное шведскими войсками, освободило ижорян от этого насилия. Как Водь, Ижора всегда оставалась в повиновении у Новгорода и не было случая, чтоб нужно было укрощать этот народ оружием. Водь и Ижора, древние обитатели страны, хотя были народы финского племени, но различных ветвей. Ижора принадлежала к корельской ветви, Водь же составляла особую ветвь. До сих пор удерживают свое имя слабые остатки ижорского народа; остаток Води существует в Нарвском уезде и почти угасает. Слово Водь или Воть, по толкованию знатоков финских народностей, есть финское: Ватья-Аайсет и происходит от слова Вад-дя — по-фински Водая, что значит болотистая земля. Как Водь, так и Ижора приняли православное вероисповедание, но христианство распространялось между ними медленно: новгородцы мало заботились об этом; и потому-то даже в XVI веке жители Водской Земли, по имени христиане, совершали языческие обычаи предков. Кроме этих двух племен, населивших северо-западную часть Новгородской Земли, вероятно, еще во время независимости Новгорода были здесь и другие две финские народности, существующие в наше время в Петербургской губернии — Савакот и Ауралайсет.
Емь — племя нынешней южной Финляндии, в древнейшие времена находилась с Новгородом в столкновениях и отчасти была подчинена ему: краткость и неясность известий не допускают придти к какому-нибудь положительному взгляду. Первое известие об отношениях Новгорода к Еми встречается в 1040 г., когда князь Владимир, сын Ярослава киевского, ходил с новгородцами на Емь, но в какую сторону был направлен этот поход — неизвестно; равным образом неизвестно, было ли это первое покушение подчинить Емь платежу дани, или же то было укрощение непокорных, и Емь уже прежде была подвластна Новгороду. До 1123 года нет более известий о Еми; в этот год, по сказанию летописи, князь Всеволод ходил с новгородцами на Емь и победил ее, но тогда новгородцы претерпели большие лишения, перенесли голод: хлеб был так дорог, что его покупали по ногате. В 1142 году уже не новгородцы совершали поход на Емь, но Емь напала на Новгородскую Землю в окрестсностях Ладоги; ладожане победили ее, убив до 400 человек в сражении. Это нападение Еми состояло в связи со шведским, потому что в то же время шведский князь с епископом приходил на Новгородскую Землю в шестидесяти судах, называемых шнеками; с этих пор столкновения с Емыо повели к вражде новгородцев со шведами. Причиной было то, что новгородцы подчинили себе южную Финляндию и собирали там дань, но потом вступили в Финляндию шведы, начали крестить Емь в католическую веру и вслед затем хотели подчинить этот народ своей власти. Таким образом шведы и новгородцы встретились на одном пути и должны были статься соперниками. Об этом нет прямых указаний в русских летописях, но есть краткие и темные в шведских [58] .
58
В хронике, изданной Неттельбладтом вето "Шведской Библиотеке" 1728 г., стр. 97. В рифмованной Хронике Мессения, изд. 1774 г. в Або. В шведской рифмованной Хронике, на которую ссылается Скарин в своем сочинении: Da Sancto Henriko finorum Aposlolo. Из этих хроник видно, что шведы отняли южную Финляндию у новгородцев. Ученый Лерберг находит, что с половины XII века шведы вступили в южную Финляндию с крестоносной целью и целое столетие край находился в обоюдной зависимости от новгородцев и шведов разом. Это было тем возможнее, что в те времена власть над такими полудикими народами ограничивалась собранием дани посредством внезапных набегов, без правильного разложения дани на дворы или земли. Что русские собирали там издавна дань и вообще простирали свою силу и власть на этот край, видно из того, что до сих пор в южной Финляндии дань называется русским испорченным словом апракка, т.е. оброк, и сверх того в язык вошло много русских слов.
Но из самых отрывочных летописных русских сказаний можно видеть, что ожесточенная вражда Новгорода со шведами возникла именно за владение этим народом. Видно, что Емь не принимала новгородскую власть так мирно и безмолвно, как другие народы финского происхождения; охотнее она склонялась к шведам, и, сопротивляясь покушениям новгородцев, нападала иногда со шведами, иногда сама по себе на новгородские пределы. Напротив, одноплеменная ей Корела, вместе с другими финскими инородцами, подвластными Новгороду, боролись с Емью за Новгород. Так, после нападения Еми на Ладогу, на другой год, 1143, Корела, в отмщение за этот набег, ходила на Емь. В 1149 г. Емь напала на Водь, но новгородцы вместе с вожанами отбили их. В 1164 г. Емь, вместе со шведами нападала на Ладогу. В 1186 и 1191 годах новгородцы сделали два похода на Емь в страну этого народа. В первый из этих годов новгородские удальцы, под предводительством какого-то Вышаты Ва-сильевица, ходили на Емь и воротились здоровы. Второй поход предпринят был новгородцами вместе с Корелой: вошли в Емь-скую Землю, иссекли скот, сожгли хлеб и воротились здоровы. В 1227 г. князь Ярослав с новгородцами нападал на Емь, повоевал всю землю и привел пленников без числа. Привод пленников, поселенных в Новгородской Земле и без сомнения оставивших по себе потомство, вносил эту новую народную стихию в пестрое народонаселение Новгородской Земли; но в следующий год, в отмщение за этот поход, Емь в августе явилась под Ладогой. Из Ладоги дали тотчас знать в Новгород, но прежде чем новгородцы поспели в Ладогу со своим князем Ярославом, посадник ладожский, узнавши, что Емь разоряет поселения около Озера (на Исадех и Олонье), бросился на нее и напал ночью. Емь стала просить мира; посадник Володислав не давал ей мира; тогда они умертвили пленников, которых успели наловить, конечно, из корел, и убежали в лес. Ижоряне и Корела преследовали их и всех перебили; а было их тогда до двух тысяч. Это было последнее дело собственно с Емью. Отсюда начинается за Емь борьба со шведами.
Как покушения новгородцев на власть над Емью привели их к борьбе со шведами, так, с другой стороны, покушения владеть Чудью (Ливонией) привели их к борьбе с немцами.
Под Чудью в летописях везде следует разуметь ливов и эстов, жителей нынешней Лифляндии и Эстляндии. Связь этой страны с новгородскими славянами теряется в доисторических временах. Призвание варяжских князей представляется делом Чуди, как и славян. Мы выше уже объяснили, что по нашему мнению здесь следует разуметь не собственно самостоятельную Чудь, но Чудскую страну, уже управляемую славянами. Размещение призванных князей и мужей (вероятно, принадлежавших к их роду, с которым они были призваны) указывает отчасти, где надобно искать этой Чуди. Это собственно страна Изборская на запад от Пскова, принадлежавшая впоследствии всегда к Псковской Земле и населенная Чудыо, которой остатки, исповедующие православие, существуют до сих пор под именем пол-уверцев. Дальнейшее на запад пространство еще не подлегало русскому миру. Не прежде как в 1029 г. Ярослав шагнул далее. Он покорил землю, называемую Уггеноис, и построил на реке Эммайокки — названной впоследствии Эмбахом — город Юрьев в свое крестное имя. С тех пор начал входить туда славянский элемент, потому что в городе должна была жить дружина, собиравшая с туземцев дань и державшая в повиновении окрестный край. Ярослав не сделал там особого удела, потому что земли, где славянское население было малочисленно, не организовывались особыми уделами: он присоединил новопокоренную страну к Новгородской Земле. Вместе с тем он бессознательно завещал Новгороду в будущем выносить на своих плечах тяжелую и бесполезную борьбу за это приобретение.