Русская республика (Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. История Новгорода, Пскова и Вятки).
Шрифт:
IV.Пригороды и волости
Отношение пригородов к метрополии и вообще способ их управления представляют неясные стороны. Мало знаем об этом, и можно делать заключения только по общим чертам. Новгород в отношении пригородов был господин; его княжение называлось стол. Вместе с пригородами он составлял единое политическое тело, и потому, заключая договор, новгородцы целовали крест разом за Великий Новгород и за все пригороды. В пригородах были посадники. В летописях они упоминаются при случаях, в городах: Русе, Ладоге, Но-вом-Торгу, Порхове; на Двине было разом несколько посадников. Вероятно, они были в каждом пригороде, управляли или охраняли его от неприятеля. Встречаются известия, когда видно, что они назначались из новгородцев и притом из бывших в Новгороде посадников; напр., Нежата, лишенный посадниче-ской должности в Новгороде в 1161 году, был в 1164 году посадником в Ладоге. Очень может быть, что в тех местах наших летописей, где упоминаются посадники явно не степенные, разумелись кроме старых и такие, которые, быв прежде на должности в Новгороде, поступили потом куда-нибудь посадниками в пригород, а о них говорится под общим именем новгородских; на это наводит несколько то, что под 1443 годом некто Иван Васильевич, державший посадничество рускос (в Русе), назван новгородским посадником. Этими назначениями посадников из Новгорода пригороды не всегда были довольны, коль скоро в пригороде пробуждалось стремление управляться самобытно; так в Торжке не приняли посадника, присланного из Новгорода. В псковских пригородах, по образцу псковскому, были также посадники в каждом. Так, в 1426 году, когда Витовт подступил к псковскому пригороду Вороночу, в этом пригороде начальствовали и просили помощи у псковичей два посадника. Пригороды имели свои народные классы под теми же названиями, как и в Новгороде, наприм., бояре новоторжские, купцы ладожские, купцы русские. Пригороды были главным центром управления приписной к ним территории, называвшейся волостью пригорода, например, Новоторжская волость, Лужская волость, Ко-рельская волость (состоявшая под управлением Корельского города), Вороночская волость (в Псковской Земле). Пригороды имели свой торг, свое торговое место и свою патрональную церковь. Так, Новый-Торг состоял под покровительством Св. Спаса, Порхов под покровительством святого Николы, Руса под покровительством святого Преображения. Как в Великом Новгороде, так и в его пригороде был свой детинец или крепость, собственно город. Постройкой его заведовал
Известия летописные, вообще очень скудные во всем, что касается до пригородов и до волостей, упоминают о вече один только раз в Торжке, и то в смутное время; по о существовании вече в пригородах надобно предполагать, во-первых, потому, что во Пскове они существовали в древние времена, когда еще Псков не достиг последующей независимости от Новгорода; во-вторых, потому, что учреждение веч было общее не только по пригородам, но и по селам; в-третьих, потому, что в летописях встречаются такие события, когда пригороды распоряжались своими делами в значении местного общества, составляющего корпорацию. Так, напр., порховичи могли сами покончить с Витовтом дело и заплатить ему 5.000 р. серебра за себя. Эта сделка с
Витовтом невозможна была без народного собрания, которое должно было и согласиться па такую сумму, и разложить ее между своими членами. Так же точно жители городов, отданных в кормленье князю Патрикию Наримунтовнчу, являлись на большое вече в Новгород жаловаться на князя. Чтоб сойтись в Новгороде, надлежало прежде собираться в пригородах, и, следовательно, такое дело не могло обойтись без народных сходок по пригородам; сверх того, как скоро из нескольких пригородов сошлись разом в Новгород, то значит, эти местные сходки или веча сносились между собою. Случай, когда Порхов заплатил Витовту окуп собственно за себя, независимо от того, что заплатил тому же князю Великий Новгород, указывает, что пригороды имели свою казну. Из этой-то казны, собранной с волости, тянувшей к пригороду, следовала известная доля в новгородскую казну: то была обязанность пригородов и волостей их; в 1436 году Великие Луки и Ржева не стали было давать дани, и за то новгородцы ходили на эти волости ратью и воевали Ржевскую волость, как неприятельскую землю; тогда пожгли все ржевские села до самого псковского рубежа. Вместе с новгородцами для укрощения Ржевы ходили ополчения Русы и Порхова. В этой печальной судьбе пригородов с их волостями видно,что веча должны были существовать в их обычаях. Конечно, поступок новгородцев был вследствие открытого сопротивления и отказа в платеже, что должно было произойти только при су шествовании веча; оттого новгородцы, признавая возмущение двух пригородов делом общим, мирским, и казнили весь мир [73] . В Псковской Земле, в пригородах, также должны были собираться веча. Это можно видеть в примере из события в 1341 году, когда псковичи обращались к островичам с предложением: хотят ли они ехать на войну? Островичи согласились (яшася) и назначили срок и место, где им сойтись с псковичами. Без общего совещания или веча в Острове невозможно было такое решение.
73
Новг. Л.. I. III. В Новг. Летописи это событие отнесено к 1435 году- О Великих Луках не говорится вовсе.
В 1347-1348 Новгород называет право Пскова управляться самобытно своим жалованьем: это право состояло в том, что Новгород не назначал туда своих посадников, не звал к суду, следовательно, в других пригородах посадники были назначенные и верховный суд в Новгороде. Так было и в Псковской Земле: пригороды не имели права казнить смертью по своему суду без позволения Пскова; так в 1477 году опочане казнили без позволения Пскова конокрада, и за это Псков наложил на Опочку в наказание сто рублей, т.е. виру. Как пригороды, так и волости в Псковской Земле, в случае каких-нибудь важных предприятий, обращались за позволением к Пскову. Так например, в 1476 г. слобожане Кокшинской волости просили у Пскова позволения построить город на реке Лоде, и Псков дал им на то грамоту. В случае войны, пригороды обязаны были являться с своими ополчениями по распоряжению большого веча; но ополчение их составляло отдельную часть общей всеземельной рати. Оттого встречаются выражения: ладожа-не, рушане, новоторжцы в смысле отделов войска на войне. В Псковской Земле вече приказывало, чрез посадников, собраться ополчениям пригородов в известное место, и они являлись каждое со знаменем (стягом) своим во всем собственном вооружении. Таким образом, сбор рати и содержание лежало уже на попечении пригородов, управлявших тянувшими к ним волостями.
Не один раз повторяются примеры в новгородской истории, что Великий Новгород отдавал свои пригороды в кормленье призванным князьям. Это мы видим еще в XII веке. Когда из Володимерской Земли прибежали в Новгород изгнанники князья Мстислав и Ярополк, то первого посадили на столе, второго в Новом Торгу, а Ярослава, своего бывшего князя, на Во-локе-Ламском. Князь на пригороде был в отношении к пригороду на таком же праве, как князь в Новгороде к Новгороду: не получал пригорода во владение, не был в нем государем, а получал известные доходы и обязывался защищать свой пригород в случае войны; и обыкновенно пригороды, как укрепленные места, строились в таких пунктах, где можно было ожидать неприятеля. Оттого-то пригороды были по большей части близко к границам. Помещение особого князя в пригороде значило, что Новгород считает необходимым усилить средства защиты пригорода и окружающей его волости. Если в пригороде появился таким образом князь, то ничто не устанавливало на будущее время какого-нибудь права или даже обычая непременно держать там и впоследствии князя. Тем менее этот князь имел бы на пригород право долее того времени, на какое ему уступлено управление. Так, тот же Ярополк, о котором сказано выше, переведен в Новгород, и Новый Торг остался без князя. Но после, в 1245 году, в Новом-Торгу явился опять князь (Ярослав Во-лодимирович); чрез то пригород не приобретал никакой особой самостоятельности и князь не получал над ним никакого личного права. Примеры такой отдачи городов в кормленья повторяются. В 1333 году Наримунту отдали Ладогу, Орехов, Корельский город и половину Копорья — страны пограничные. Волости эти были отданы притом наследственно, но они чрез то не уходили из-под власти Новгорода. В 1383 году сыну Наримунта, Патрицию, отданы были в кормленье те же города, кроме Ладоги, а потом отняты и даны Руса и Ладога. Власть князя в пригородах, отданных на кормленье, не могла расшириться до того, чтоб сделаться для него правом, независящим от воли Новгорода. Это доказывается тем, что когда князем Патрикием Нарнмун-товичем стали жители пригородов недовольны, то явились в Новгород и подняли весь город, и большое вече присудило князю другие города; а потом вече совсем изгнало его, когда он оказался негодным к охранению вверенного ему края. Те же пригороды, два раза бывшие в кормленьи, первый раз у Наримунта, другой у его сына, поступили в третий раз Симеону Ольгердовичу. Самая щедрая раздача пригородов была в 1404 году последнему князю смоленскому, Юрыо: Новгород дал ему тринадцать пригородов за крестное целование с его стороны (Русу, Ладогу, Орехов, Тиверский, Корельский, Ко-порье, Торжок, Волок-Ламский, Порхов, Вышгород, Высокое, Кошкин и Городец. Все это значило только , что Великий Новгород принимал его к себе на службу и поручал ему свои волости в управление и защиту, по тогдашним правам и обычаям, с теми доходами, которые шли в пользу князя, как бы в вознаграждение за труды по управлению и охранению вверенного ему края.
Слово волость вообще означало подвластную (волость — власть) кому бы то ни было территорию. В обширном смысле вся Новгородская Земля была волостью Великого Новгорода; пригород, куда по управлению тянула окрестная территория, имел свою волость, которая, в свою очередь, распадалась на несколько волостей, как это показывает выражение: "а се волости Новгородские: Волок со всеми волостями и т.п., встречаемое часто в договорах. Точно то же и в летописях: напр., Волок-Ламский с волостьми, Торжок с волостьми. В тесном смысле волостью называлось соединение поселений, принадлежащих к одному владению. В этом смысле различались волости новгородские, т.е. принадлежащие Великому Новгороду — казенные, по теперешнему образу выражения, — волости боярские, волости св. Софии, — т.е. владычные, — волости монастырские и волости княжеские — иначе киязчина, т.е. такие, с которых доходы следовали князю. В таком смысле погосты заключали в себе волости. В перечислении волостей в смысле частей Новгородской Земли в договорах не соблюдается полнота; то есть о многих не упоминается, вероятно, потому, что на них не было никаких притязаний, а упоминаются только те, на которые великие князья их оказывали. В Псковской Земле кроме волостей существовали губы, на оконечностях всей области. Край но озеру назывался Пецкая губа, но Нарове — Наровская губа. В новгородских владениях встречается слово губа тоже па границах, например, в Новоторжской области Спасская губа.
Обширнейшие и более точные единицы деления новгородской территории были земли, о которых понятия образовались не какими-нибудь правительственными распоряжениями, а естественным путем соображения с географическими и этнографическими особенностями. Позднейшее разделение на пятины, сообразно пяти концам города, не существовало во времена независимости; по крайней мере, нигде не встречается названия пятин; но те самые территории, которые составляли после пятины, назывались такими собственными именами, из которых потом образовались для пятин прилагательные, напр., Вод, вм. Водская пятина; Шелонь, вм. Шелонская пятина и проч. В Псковской Земле отношения пригородов к городу действительно представляли какую-то сообразность и как бы зависимость от концов города. В 1468 г. "весь Псков поделиша по два пригорода на вси концы коему же концу к старым пригородом новыя жеребьем делили". Из этого неясного известия видно только, что во Пскове конец города имел у себя в заведывании, — неизвестно в каких отношениях и до какой степени — псковские пригороды. В новгородском управлении ничего такого не встречается. Правда, в житии Саввы Вишерского рассказывается, что за получением права на землю, где он основал монастырь, он обращался в Славенский конец на вече; из этого заключили, что земля, которой просил Савва, принадлежала к Славенскому концу, состоя в той пятине, которая находилась в заведывании этого конца. Но это место имеет, очевидно, тот смысл, что Савва обратился к большому вечу, управлявшему всем достоянием Великого Новагорода; а это вече, действительно, собиралось на Ярославовом Дворище, находившемся в Славенском конце. Мы встречаем не пятины, а земли. На западе от Новгорода Вод, — между рекою Волховом и морем; неизвестно, включалось ли в Водскую Землю все пространство до границ Новгородской Земли, именно до р. Плюсы, отделявшей ее от Псковской, и до Наровы, где она граничила с Ливониею; — или Вод доходила только до Луги, как впоследствии Водская пятина. Часть этой земли по р. Ижоре и по Неве называлась Ижорою. Здесь были пригороды укрепленные: Ладога на р. Волхов, невдалеке от его устья, город, которого основание теряется в баснословной древности: каменный город в нем построен на горе, в 1116 г. Павлом, ладожским посадником [74] ; Орешек, построенный в 1323 году на Ореховом острове при истоке Невы из Ладожского озера; Ко-порье на холме, над рекою Копорою. В 1240 году немцы, овладевши Водью, построили город па погосте этого имени, с тем, что он должен быть центром управления над всею Водью; новгородцы разорили его; в 1280 г. князь Димитрий Александрович построил там снова каменный город; в 1282 г. новгородцы, поссорясь с ним, разорили этот город, а в 1297 году построили опять. Яма и Луга на реке Луге, — первый ниже последнего на правом, а последний на левом берегу (каменные стены города построены в 1384 году). На север от Невы была Корельская Земля, отделявшаяся от Шведской Финляндии рекою Сестрою: здесь на берегу Ладожского озера, при впадении реки Узервы существовал новгородский пригород Корельск, центр новгородского управления над Корельскою Землею.
74
В настоящее время остались от него чрезвычайно толстые, сверху поврежденные, стены из плиты с четырьмя башнями. Пространство по внутренней кайме стен 530 шагов. Вся твердыня имеет овальный вид. С противоположной Волхову стороны она окаймлена рекою Ладожкою, тут же впадающею в Волхов. В стене были сделаны потайные ходы, идущие вниз под землею. Неизвестно, на какое пространство тянутсч эти подземелья н в каких направлениях; народное поверье ведет их под Волхов. У подопты каменной твердыни с юга был посад, укрепленный земляными насыпями, которых остатки существуют. Вокруг Ладоги, по обеим сторонам ее, мо берету Вол.хсва, равным образом и на противоположном берегу, множество кургансв, без сомнения, надгробных памятников языческих времен, — они придают сг.мому городу и его окрестности оригинальный вид.
В 1310 г. новгородцы построили там новый город, разметавши прежний за ветхостью. За Невою, поблизости к шведской границе, находился пригород Гиверский. На юго-западе от Новгорода была Шелонская Земля, по обеим сторонам реки Шело-ни. Здесь были пригороды: Шелопь на устье Пшаги (не Мшаги ли?); Порхов, где в 1387 году построены каменные стены, которых остатки существуют и теперь; Высокой, выше Порхова; за Шелоныо был пригород Вышгород близ границы с Псковскою Землею; здесь Новгородская Земля, гранича к западу с Псковскою, огибая вдавшуюся от последней Навережскую губу, напускалась на юг и на близкой с Псковскою линии граничила в древности с Полоцкою Землею, а потом с Литовскою, когда Полоцкая вошла в состав последней: это была Ржевская волость с пригородом Ржевою при озерах Поццо, Аршо и Рессо, при истоке реки Великой; пригород был окружен земляного насыпью до 400 саж. в окружности. За ним следовала литовская граница: Заволочье было уже за границей. Кроме этих пригородов, имевших свои волости, по реке Шелони были еще укрепленные места, остроги или городки в XIII веке, для защиты от литовцев, построенные Александром Невским в 1239 году. Так в Псковской летописи Опока на Шелони называется городом. Между Шелонью, впадающею в западный угол Ильмень-озера, и Ловатыо, впадающей в то же озеро, на юго-восточной его стороне, протекают от юга к северу впадающие в Ловать реки Редья и Полиста, обе из озер того же названия; при соединении рек Полисты и Порусии стоял город Руса, к которому принадлежал край,омываемый этими реками. Его основание теряется в доисторических временах. О построении в нем деревянного укрепления упоминается под 1201 годом. На западе от нее был пригород Городец, а у самого озера — селение Коростынь, знаменитое по несчастному миру, предуготовившему падение Новгорода; на восток по течению реки Ловати лежали пригороды — на правой стороне этой реки Курск, выше его Холм и еще выше Великие Луки, поблизости к литовским границам. Великолуцкая волость граничила к западу со Ржевской, а с востока с Торопецкой волостью Смоленской Земли, с юга с Невельскими и Усвятскими волостями Великого Литовского Княжества — в древности Крив-ской Полоцкой Земли. На восток от Ловати была Дерева или Деревская Земля, заключавшая пространство между Ловатью и Метою, изрезанное множеством речек и протоков. Верхняя часть ее болотиста и неплодородна, но южная гориста и относительно плодородна, как и берега рек, впадающих в Ловать слева. На берегу реки Явони, впадающей в Полу, которая сливается с Ловатью, стоял пригород Деман; на юге простиралась Дерева до верховьев Волги, вытекающей из озера Селигера или Серегера, которое все находилось во владении новгородском: юго-восточная часть ее называлась Заборовье. Ниже ее простиралась Торжковская или Новоторжская волость, тянувшая к пригороду Торжку или Новому-Торгу. Этот пригород, вместе с Русою и Ладогою, составлял три важнейших города в Новгородской Земле после столицы, как по населению, так и по торговле. На юге от Новоторжской Земли был пригород Волок-Ламский с своими волостьми. Остается неизвестным, был ли он связан с Новоторжскою волостью полосою, принадлежащей Новгороду земли через нынешний Старицкий уезд, или лежал оазисом среди чужих владений. Земля Новгородская оканчивалась с юга, как надобно думать, рекою Тмою, текущею на восток, и рекою Кошею, текущею на запад в верховье Волги. Вероятно, упоминаемый в летописях пригород Кошкин был на последней реке. От реки Тмы (вероятно, от ее поворота на юг) граница новгородская шла до верхней части реки Медведицы, потом на восток Медведицею; а потом рекою Березаем на север до Мологи, верховьем Мологи до впадения в нее Мелечи, далее Мелечею до ее верховьев, потом Званою и от Званы на северозапал до устья Кобожи, а оттуда на сепср до Колпи и до ее вершины. Край, заключающийся между этой восточною границею и Метою, назывался Бежипами или Бежинкою Землею. Здесь был пригород Бежицкий-Верх, стоявший на окраине новгородских владений. Вероятно, городок Палиц или Пален, упоминаемый в новгородских договорных грамотах, был на реке Медведице; ибо теперь там есть деревня Пальцова, напоминающая название древнего городка. Волость Мелеча, упоминаемая в тех же договорных грамотах, указывается сама собою названием реки Мелечи. От верховья реки Колпи новгородская граница, разделяя Новгородскую волость от Белозерской, поднималась вверх по верховьям рек: Суды, Киамы, Вытегры, Кемы, до озера Лача; принадлежащее Новгороду пространство на северо-западе от этой границы, начиная от самого Новгорода по обеим сторонам Онежского озера и кончаясь на востоке рекою Онегою, на западе Ладожским озером и выше его рядом озер (Кучоэеро, Линдозеро, Кумчезеро, Сегозеро, Шуезеро), а на севере морем, называлось Обонежьем. Природные жители этого пространства были Корела, в отличие от западной, называемая Обонежская, и Чудь, а далее па север Лоп или лопари. Новгородские колонии располагались по рекам, впадающим в озера — на волоке между двумя большими озерами: Ладожским и Онежским, по рекам: Паше, Ойяти, Свири, Олонце; на другой стороне Онежского озера по Вытегре, Водле, Онеге. На Водле существовала уже в XV веке Пудога — нынешний Пудож, а на Онеге при озере Лаче пригород Каргополь. За рекою Онегою на восток до Мезени простиралось Заволочье. Южная граница его шла от озера Лача до верховья рек Вели и Пежмы, впадающих в Вагу; новгородские поселения располагались по этим рекам, а также и по их притокам Подвиге или Подюге и Шоноше; по Ваге поселения существовали от ее устья до верховьев (в числе их Шенкурск, Вельск, Терминск, Паденгский погост), а с верховьев Ваги было сообщение с Сухоною (может быть, посредством реки Вожболя) и с Вологдою. Пригород Вологда был конечным новгородским поселением важской линии, которая спускалась к югу узкою полосою, быв окружена в конце с обеих сторон чужими владениями. Новгородские поселения существовали по обеим сторонам правобережных важских притоков: Ко-луя, Термингн и Кокшеиги. Погосты и деревни этих рек тянули к пригороду Емцу, находившемуся при устье реки Емцы, впадающей в Двину. По Емце и по притоку ее Мехренге были новгородские погосты и деревни. Они были также на Кодиме, впадающей в Двину и, вероятно, на других притоках с левой же стороны Двины, образующих волоки с притоками Ваги. По Двине новгородские погосты и селения тли от устья Верхней-Той-мы, сплошь до устья Двины; из них, между прочим, во времена независимости Новгорода существовала на левой стороне: Ниж-няя-Тойма, Заостровье, Корбала при впадении Ваги, Юмыш, Моржегоры, Колеи, Коскошино, пригород Емец, Кирьигоры, Чюкчин конец, Ваймуга, Матигоры, Быстрокурья, Холмогоры, Орлец, главный город над Двинскою Землею, Ижемское, Кой-докурья, Кехта; на правой стороне: Шестозеро, Хаврыгоры, Пингиш, Прилуцкое, Челмахта, Хоченема, Чюкчелема, Чигло-ним; на двинских островах: Кур-остров, Великая-Курья, Ухть-остров, Кег-остров, Княжь-остров, Линь-остров, Лисич-остров, Яковлева-Курья, Конев-остров, Соломбала при море; Терпилов погост; на берегу моря на западе от Двины: Конечный погост, Уна и Ненокса; на реке Солзе Солза; на Пинеге, впадающей с правой стороны в Двину: Чакол, Кегрол, Чюшола, Юрол, Пиль-игоры; на волоке Пинемском: Пекернема, Шуленема, Воепала; были поселения по притокам, впадающим в Пинегу: по Вые, Пинежке и Немыоге, а также в небольшом количестве на реках Кулое и Мезене, впадающих в океан. Далее на восток от Мезеня была Печорская Земля; на юге от нее, заходя восточнее независимой Вятской Земли, Пермская Земля, а на северо-востоке от нее Югра. Там колоний, сколько нам известно, не было, а туземные народы платили Новгороду дань.
К Заволоцкой Земле принадлежали и острова на Белом море, из которых значительнейшими были Соловецкий и Анзер-ский, а за Белым морем принадлежал к новгородским землям Терский берег, называемый в то же время Тре, Терь и Тир.
Окраинные новгородские волости по каким-то старинным обычаям состояли в чересполосице с соседями. Отсюда-то и возникли притязания на них великих князей, которые вводили Новгород в войны с ними и довели его,между прочими другими причинами, до падения. Еще в 1133 году давалась дань великим князьям с Печоры. Пермская Закамская страна давала Новгороду дань, под именем — закамского серебра. В 1332 году великий князь Иван Данилович претендовал на выдел себе из этой дани. Из грамот, относящихся к концу XIII и началу XIV века, видно, что великие князья имели право посылать в северные приморские края, принадлежащие Новгороду, ватаги для поимки птиц, а жители обязаны были давать им корм и подводы. Это, вероятно, была древняя уступка от Новгорода великим князьям — верховным правителям всех земель русских. Волок-Ламский, а потом и Торжок платили половину своих доходов, следуемых в новгородскую казну, великим князьям, а другую половину Новгороду. Так велось с глубокой старины, что Новгород вознаграждал своих князей частью доходов с известных окраинных волостей. С усилением московских великих князей эти древние обычаи подавали им повод покушаться на большее подчинение окраинных земель и, наконец, на оторвание их от Новгорода. Великие князья претендовали потом и на Бежецкий-Верх. Уже в XIV веке Михаил тверской захватил Бежецкий-Верх и посадил там наместника в 1370 г., а Димитрий Донской убил этого наместника. Василий Димитриевич отторгнул от Новгорода разом Заволочье, Волок-Ламский, Торжок и Бежец-кий-Верх. Хотя он должен был уступить отнятое назад Новгороду, но впоследствии, во время распрей князей московского дома, в XV веке, эти князья делили между собою окраиннные новгородские волости, как свою собственность. Так, например, великий князь отдал Бежецкий-Верх меньшому сыну Юрия. В 1449 году тот же князь отдал тот же новгородский пригород Ивану Можайскому, а Димитрий Шемяка в 1447 г., пленив Василия, дал ему в удел Вологду. Край Бежецкий, также как Но-воторжский и Волоколамский, подвергался частым разорениям от соседей и Новгород не в силах был охранить его. Напр. в 1446 г. Борис тверской напал на Бежецкий-Верх и в продолжение двух лет потом разорял его волости, повоевав их до восьмидесяти. Из актов, относящихся к уступке Заволочья Ивану Васильевичу, видно, что в этой земле происходили столкновения между новгородцами с одной стороны и разными князьями и боярами великокняжеских земель с другой. Земли в Заволочье занимались и новгородцами и не новгородцами; там происходили беспрестанные драки; на том основании, что в них селились подданные великих князей — великие князья называли их своими. Не в силах будучи обезопасить свои окраинные волости и колонии от сильных соседей, уступая великим князьям известные с них доходы, новгородцы старались, по крайней мере, удержать их в своем управлении. Сверх того, окраинные волости на границе литовской, — Ржевская и Великолуцкая, давали дань и половину судных пошлин литовским великим князьям, а последние держали там своих тиунов. Трудно решить: было ли это следствие давней чересполосицы со Смоленскою и Полоцкою Землями, вошедшими в состав Литовской державы, или же то была ускользнувшая от летописцев уступка притязаниям усилившихся литовских князей и имела значение платы "мира деля", т.е. за то, чтоб не грабили и не разоряли новгородских владений.
В волостях сельское народонаселение делилось на погосты. В договорах говорится, что смерд, бывший закладником, должен отойти в свой погост, а в других в свой потуг; следовательно, погост и потуг одно и то же. Итак, погост означал главное место, куда тянули, то есть отбывали свои повинности и считались принадлежащими на определенном расстоянии живущие сельские жители-смерды. Туда должны были они доставлять свои налоги, поэтому слово погост употреблялось тоже в смысле дани или платежа налога, — как показывает выражение погоста не пла-тити. Там было их управление. Туда сходились жители деревень и сел для рассуждений о своих делах. Но для поселян не было обязанностью непременно пребывать в одном месте и тянуть к такому-то погосту. Каждый имел право выйти и переселиться из одного погоста в другой, но обязан был по месту жительства исполнять повинности. Значение погостов яснее, нежели происхождение этого слова; несомненно, оно древне-славянское и однозначительно с чешским названием погостина — торговое, большое село. Вероятнее всего, слово погост — одно-коренное со словом гость и с глаголом Гостить, — что значило торговать; ибо в тех местах, где сосредоточивалось управление поселян, происходила и сельская торговля. Вместе с этим погост имел и религиозное значение; там был приходский храм для окрестных деревень, тянувшихся к погосту; — в древней Руси торговля всегда избирала себе деятельность около храмов или монастырей. К погосту принадлежали села, сельца, деревни, починки и выставки.