Русская республика (Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. История Новгорода, Пскова и Вятки).
Шрифт:
Торговый класс обозначается в Новгороде сословным названием купцов. Это не было сословие в том значении, как мы привыкли понимать это слово, т.е. с особыми гражданскими правами. В Новгороде это было занятие, доступное по праву для всех. Из массы торговцев по достоинству, которое измерялось в глазах народа богатством и широтою торговых оборотов, выделялись гости, или добрые купцы. Кроме новгородских купцов, были местные, жившие в пригородах и волостях: напр., обонежские, русские, ладожские. В самом городе они различались по предметам их торговли, напр., купцы-прасолы, торгующие съестным, купцы-суконники и пр. Торговля, важнейшее занятие Новгорода, естественно делала купцов влиятельными, значительными людьми. И они являются участниками государственных дел, напр., при заключении договора с немцами в Изборске в 1391 году. Иногда они участвовали в сражениях. Купцы в Новгороде разделялись на сотни, во Пскове на — ряды и выбирали между собою старост для управления своими торговыми делами.
Житыми людьми назывались собственно те, которые имели свои дворы и оседлость в городе в концах. Боярин и купец могли не иметь своего двора в Новгороде и быть участниками новгородского гражданства, — первый как землевладелец и человек, приобревший влияние, второй — как торговец в Новгородской Земле; и тот и другой могли иметь оседлость не в Новгороде, а где-нибудь в пригороде или в волости. Здесь представляется недоразумение, неразрешаемое при наших сведениях: были ли в числе житых людей бояре, имевшие дома в Новгороде, или тут были только разные мастера и ремесленники-хозяева и вообще такие домовладельцы, которые не могли считаться ни между боярами, ни между купцами, — кажется, было последнее. Житые, отдельно от бояр и купцов, как сословие, являются в политических делах, депутациях, договорах, когда от каждого Конца частей города посылались депутаты, и говорилось, что они посылаются от житых людей. Нет указаний на то, назывались ли житыми людьми те хозяева, которые имели свои дома в пригородах.
Затем, вся масса остального свободного населения носила название черных людей. Они не были отнюдь каким-нибудь заключенным в себе
Прежде богатый купец, когда имущество его погибало от пожара или от военной невзгоды, делаясь поневоле поденщиком, поступал тем самым в массу черных людей. Равным образом, при счастии и ловкости, бедный поденщик не лишен был права возвышаться и быть житым человеком и даже боярином. К черным людям собственно в Новгороде должны были принадлежать ре-месленники-не-хозяева, не имевшие своих домов и хозяйств и служившие хозяинам из платы. Таковы были рабочие-плотники: ремесло древнее; оно всегда поддерживалось частыми пожарами, после которых надобно было возобновлять постройки. Значительное количество построек каменных церквей должно было образовать класс каменщиков. Действительно, о каменщиках мы находим упоминание под 1433 г., когда новгородские каменщики работали, вместе с немецкими, церковь. Даже в позднейшее время, в московский период русской истории, Новгород славился своими каменщиками; ремесло это преемственно перешло к московским поселенцам, заменившим старое население. Распространено было издавна в Новгороде гончарное ремесло, как это показывает название Гончарского конца. Вероятно, этого рода произведения служили для сбыта в другие русские земли. Частые войны, необходимость каждому носить оружие должны были образовать класс кузнецов и слесарей; вместе с тем, в Новгороде занимались деланием металлических сосудов (котельники 1216 г.). Были серебряных дел мастера — ливцы; обычай окладывать иконы, щеголять серебряными сосудами поддерживал это ремесло. Такого рода мастера делали и монеты. Множество церквей, набожность, требовавшая в каждом доме икону, образовали класс иконников; впоследствии в Москву они прибывали из Новгорода. Из другого рода ремесленников упоминаются опонишники — мастера одежд и разных покровов; кожевники, обрабатывавшие туземные кожи.для отсылки за границу. Из промыслов очень был распространен рыболовный; им занято было много рук в Новгороде, на Волхове и на Ильмене (рыбники). Город лежит близ реки; в окрестностях многоводие; от того образовался многочисленный класс лодочников и перевозчиков. Число их должно было увеличиваться весною, когда сообщение с посадами и монастырями могло совершаться только водою. Хозяева лодок нанимали порученников или наймитов, принадлежавших к черным людям. Последний разряд черного народа были работники или наймиты, служившие у богатых и не имевшие определенного труда. Должно думать, что в старом Новгороде существовали какие-нибудь правила для того, чтобы известное лицо помещаемо было в том или другом разряде, и делались переписи — иначе бы не могло существовать и отделов.
Земледельческое население носило общее название селянин. Некоторые из них имели свои собственные участки и назывались земцы или своеземцы. Другие жили на землях Великого Новгорода, платя поземельную дань Новгороду или его кормленни-кам; другие — на владычних и церковных, третьи на боярских или вообще на землях частных собственников, которыми быть могли житые люди, купцы, дети боярские. Эти, не имеющие собственной земли, носили общее название смерды. Они были свободные люди, и имели право, по условиям, жить на чужих землях, оставлять их и переходить к другим землевладельцам; но по известиям, сохраненным некоторыми благочестивыми отцами в поучениях, часто терпели насилия от сильных и богатых. В XV-м веке их состояние сделалось гораздо зависимее, так что в договоре с Казимиром постановлено не принимать веры жалобам смердов наравне с рабами. Их отношения к владельцам состояли иногда в плате, чаще в уступке им части натуральных произведений за труд, смотря по условиям времени и местности. В одних местах, как, напр., в псковских волостях, они назывались изорники, т.е. нанимавшие землю у владельца и платившие за нее покруту (условие); в некоторых новгородских краях они назывались поземщики, и платили за земли позем; в других они были половники, т.е. получавшие половину произведений; эта форма была самая обыкновенная; в других местах — третники, дававшие треть собираемых произведений, и четники, дававшие четверть собранного количества. Так же точно владевшие огородами давали их рабочим на таких же условиях, а промышленники тем же способом отдавали свои рыбные ловли. Отказ со стороны владельца земледельцу в псковской судной грамоте называется отрок. В этом памятнике постановляется правилом, чтоб отрок давался раз в год — на Филиппово заговенье; это совпадает с Юрьевым днем, принятым во всей Руси в древности для перехода земледельцев от одного владельца земли к другому. Но был еще обычай у бояр отдавать свои земли и угодья в кормленье другим, так точно, как и Великий Новгород, не лишаясь права собственности над своими землями, отдавал их в кормленье. Кормленнику передавались грамоты на владение; но он не имел права отчуждать имения самовольно. Во владычних й монастырских имениях управляли поставленные от властей Заказчики подъездники или посельские; в имениях боярских, если сам хозяин не занимался управлением на месте, были посельские и ключники: обязанностью их был сбор доходов владельца. Эти посельские и ключники пользовались, собственно для себя, особым установленным доходом, называемым ключ-ничьим доходом. Вообще доходы получались деньгами и произведениями; иногда же тем и другим. Иногда часть дохода платилась деньгами, другая часть хлебом, который считался ко-робьями, а третья часть разными другими предметами хозяйства; это называлось мелким доходом: к нему относилось определенное количество сыра, масла, в ставцах льна,считаемого пятками и горстями, яиц — сотнями и десятками. В Псковской Земле существовали подсуседники, вероятно, также люди, которые по положению своему примыкали к богатому человеку и составляли что-то среднее между вольным и рабом, потому что в отношении к ним господин назывался государем.
Самый последний класс, отличный от всех предыдущих по правам, были холопы или рабы. Они были чужды всех прав. Начиная от ранней, известной нам, договорной грамоты 1270 года, до позднейшей с Казимиром, постоянное желание новгородского правительства было держать их в безусловной зависимости от господ. Холоп не мог найти управы на господина; в договорных грамотах с князьями писалось: а холоп или роба начнет водити на господу, тому веры не яти. Они лишены были права свидетельствовать на суде против свободного человека, но могли быть свидетелями против своего брата-холопа. Холопы в земле Великого Новгорода были владычные, монастырские, боярские, житейские (житых людей), купецкие; они назывались одерноватыми людьми, и акт, по которому господин владел холопом, назывался одерноватою грамотою. Холоп или сам на себя давал одерноватую грамоту, или был продаваем прежним господином. Число этих одерноватых людей увеличивалось тогда, как Великий Новгород постигало какое-нибудь народное бедствие; наприм., пожар или голод; пришедши в нищету, из-за куска хлеба бедняки отдавали себя в рабство, а иногда родители таким образом продавали своих детей. Брак не влек за собою поступления в рабство. В духовной XIV века завещатель пересчитывает своих рабов, указывает о некоторых, что они сами в числе одерноватой челяди, но жены их и дочери свободны; из этого видно, что рабство не простиралось также на детей того пола, к которому принадлежит свободное лицо, состоящее в браке с несвободным. От одерноватых отличались закладники, которые поступали во временное порабощение за занятые деньги: — они служили вместо росту. Это то же, что впоследствии в Мос^ ковщине называлось кабальные; хотя неизвестно, в подобном ли образе жизни находились они в Новгороде, как в Москве. В бедственные времена многие шли в закладники за князей, и Великий Новгород старался не допускать этого, и в договорах своих поставлял, что ни князь, ни его бояре не имеют права брать закладников в Новгородской Земле. Число закладников увеличивалось во время воин с московскими великими князьями, вообще с Восточною Русью; тогда бедные люди, чтоб избежать разорения, спешили признавать власть сильных неприятелей, и закладывались за них. Церковь всегда неблаговолила к рабству. Еще в ХП-м веке в "Вопросах Кирика" иеромонах спрашивал у владыки: "что, если пустить на свободу?"
— Здесь нет такого обычая, — отвечал владыка, — а хорошо и чужого человека выкупить, чтоб и другие поучались [65] . Следовательно, с одной стороны рабство не одобрялось Церковью, с другой — народ неудобно поддавался ее поучениям. Об этом неблаговолении к рабству в тех же "Вопросах" встречается, что самое душегубство, совершенное рабом, не вменяется в грех; и если господин бил паробка своего за вороство, то это не препятствует даже к поставлению во священники последнего. Но христианские понятия, укрепившись в народе, смягчили его нравы впоследствии; и в Новгородской Земле, как вообще на Руси, существовал благочестивый обычай — перед смертью отпускать всех рабов своих.
65
А лепше иного человека выкупити. абыся и другая на том казнила. Пам.Р. Словесн.. 187.
II. Вече
Вся автономия Великого Новгорода опиралась на вече — народном собрании. По старым русским понятиям, вече, в обширном значении, не было чем-нибудь определенным, юридическим; под этим названием вообще разумелось народное сходбище, и потому вечем называлось и такое сходбище, которое, с нашей точки зрения, может назваться законным, то есть правосознательное собрание народа, рассуждающего о своих делах, и такое, которое выделяется из прочей массы народа, кружок, иногда и в противоречии с общею волею народа — мятежный скоп. Так в Киевской летописи под 1169-м годом записано, что новгородцы начали веча деяти по дворам тайно на князя своего [66] . В Новгородской летописи назван вечем заговор недовольного кружка черни против архимандрита Есипа [67] В этом смысле и сходбище военной рати на поле войны также называлось вече [68] . Когда случались разноголосицы в Новгороде.и разом возникали противные друг другу собрания народа, каждое из них, равным образом, называлось вече. Так в 1342 году составилось два сборища, враждебные одно другому, — одно на Ярославовом дворе, другое на Софийском, и оба назывались вечами. То же в 1384 году, по поводу спора о князе Патрикии: одно вече собралось, по обычаю, на Ярославовом дворе, другое — на Софийской стороне; то же повторилось по поводу посадника Ехипа Захарьина в 1388 году, когда Софийская сторона была против посадника, а Торговая за него. При такой неопределенности значения вече немудрено, что тогда, как единодержавный порядок стал брать верх, понятие о вече переходило в понятие о мятеже, и слово вечники в Москве стало значить то же, что буяны, разбойники. Но при неопределенности общего значения слова вече существовало однако в Новгороде, отдельно от всякого веча, большое вече, т.е. полное законное собрание и оно-то юридически составляло верх законной власти и правления Великого Новгорода. К сожалению, подробностей, относящихся к его существованию, так мало, что многие важнейшие вопросы остаются пока неразрешенными. Право собрания большого веча представляет ту же неопределенность. Это право не принадлежало только сановникам, облеченным властью или правительственною обязанностью. Созвать вече — значило представить дело на обсуждение народа, и потому всякий, кто считал себя вправе говорить пред народом, мог и созвать вече. Удар в вечевой колокол был знаком, что есть требование народного голоса. Случалось, созывал вече князь; но это не по какому-нибудь особенно признанному за ним праву, а потому, что князь, как правитель, естественно, имеет и поводы, и необходимость говорить с народом. Вероятно, веча собирались и посадниками, которые, будучи предводителями, находились в необходимости советоваться с народом. Неизвестно, существовали ли какие-нибудь правила, чтобы не допускать неправильных созывов веча; могли не существовать вовсе; предполагалось, что с таким делом шутить было опасно, и следовательно всякий побоялся бы беспокоить напрасно весь народ. Случалось, однако, что смельчаки, надеясь на подобранную заранее партию, созывали вече и, поддерживаемые своими сторонниками, проводили свои планы — низвергали власти, устаналивали иные. Таких называли коро-мольниками. Таким-то образом созывались веча тогда, когда восставшая толпа, по наущению умевших ее возбудить, ниспровергала власти и преследовала партии, к которым была нерасположена.
66
Полн. Собр. Лет., II, 97.
67
Наважением диаволим сташа простаа чад на архимандрита Есипа, и сегзориша вече (Новг.. 1, 78)
68
Под 1228 годом говорится: стоявеше в Неве неколико днии, створиша вече, н хотеша убиги Судимира (Новг. Л., 1, 42).
Вече устанавливало приговоры по управлению, договоры с князьями и с иностранными землями, объявляло войны, заключало мир, призывало князей, избирало владык; делало распоряжения о сборе войска и охранении страны; уступало в собственность или в кормленье земли; определяло торговые права и качество монеты; иногда ставило миром церкви и монастыри; устанавляло правила и законы: было таким образом законодательною властью, а вместе с тем являлось судебною, особенно в делах, касающихся нарушения общественных прав. Относительно права участия на вече и порядка собрания нет таких подробных сведений, которые бы могли дать об этом ясное понятие. Все граждане, как богатые, так и бедные, как бояре, так и черные люди, имели право быть на вече деятельнымии членами. Цензов не существовало. Но только ли одни новгородцы, жители города, или всей Новгородской Земли, могли участвовать на вече — не вполне известно; из классов народных, упоминаемых в грамотах, видно, что там участвовали посадники, бояре, купцы, житые и черные люди. Оставляем в стороне посадников: они могли участвовать потому, что были прежде сановниками — тут ясно само собою. Бояре-землевладельцы были, сами собою, уже представители не города, а всей земли; боярин мог жить в своем имении где-нибудь на Води, или на Двине, и приехать оттуда подавать голос на вече. Отход из Новгорода в Новгородскую Землю не лишал права гражданства: мы видим пример, что, отошедши на Вагу, Онисифор Лукич был после воеводою и посадником. Жившие на Двине, в отдаленной земле, бояре назывались все-таки новгородцами, и были между ними дети посадников, сохранявшие это наименование. Точно так же и купцы составляли класс по занятию, а не по месту жительства и, следовательно, могли проживать не в Новгороде, а в пригороде, и также подавать голос; так точно мы и встречаем купцов, называемых новгородцами, но которые проживали в Торжке и в Русе, — потому что там строили церкви. Житые люди участвовали на вече как жители концов, потому что при отправке посольств обыкновенно выбирались житые люди от концов (хотя, впрочем, есть примеры, что и бояре от концов выбирались). Что касается до черных людей, то участие их несомненно; но как оно совершалось — неизвестно: те ли участвовали, — кто был в городе, или из волостей присылали как-нибудь выборных. Неизвестно, в какой степени, и когда, и как участвовали в новгородском вече пригороды и волости. Есть указания, что вместе с новгородцами участвовали а решении дел и пригородные жители; напр., когда Всеволода изгоняли, то призывали псковичей и ладожан. В 1270 г. совокупилась в Новгороде, —- говорит летописей,, — вся новгородская волость: ладожане, корела, ижо-ра, вожане, плесковичи. Когда пригорожане были недовольны князем Патрикием, то сошлись в Новгороде и подняли на себя половину города. Эти неясные указания не позволяют сделать заключения, что пригороды постоянно участвовали на вече корпоративно; но несомненно, что жившие в пригородах могли участвовать как новгородцы, а не как пригорожане. Неизвестно, был ли какой-нибудь способ поверки приходивших на вече, для предупреждения прихода тех, которые права на это не имели. Едва ли был. Место отправления собраний на воздухе и способ сзыва звоном колокола заставляют предполагать неудобство к этому; притом же, когда веча собираемы были частными людьми, там уже не могло быть поверки. Итак, естественно, что масса решала дело. Неизвестно, был ли какой способ сбора голосов или дело решалось par acclamation. Судя по чертам описания последнего веча во Пскове, возвышение, куда вели ступени, служило трибуною. С него говорили к народу. Оно находилось у вечевой башни; в ней помещалась вечевая изба, т.е. канцелярия веча. Решение веча называлось приговором и записывалось в грамоту: для этого существовала должность вечного дьяка (секретаря). К грамоте прикладывалась печать.
Печати были свинцовые и привешивались к грамотам снур-ками. Едва ли существовали постоянно одинокие печати для веча. На договорной грамоте с тверским великим князем Борисом, XV века, две печати, на одной надпись: печать новгородская, а на оборотной стороне изображение животного, похожего на лошадь; на другой печати надпись: печать Вели-каго Новагорода, а на оборотной стороне ее изображение животного, которое, как кажется, хотели изобразить львом. На разных грамотах по нескольку печатей разных: иногда владычная, иногда посадников и тысячских. На грамоте 1317 г. число печатей простирается до одиннадцати. В старину грамоты писались с именем того князя, который на ту пору княжил в Новгороде. Но с тех пор, как Новгород признал над собою верховное первенство великого князя, вечевые грамоты писались без имени князя — от имени степенного посадника, тысячекого, бояр, житых и черных людей и всего Великого Новгорода, а иногда с приписью в начале благословения владыки. Выше было рассказано, как великие князья в XII-м веке претендовали за такое отсутствие своего имени в грамотах. Независимо от большого веча, каждый конец должен был иметь свое частное вече: это видно из того, что концы писали свои грамоты, имели свои печати, в случае недоразумения переговаривались друг с другом: это было бы невозможно без собраний. Обыкновенно большое вече сбиралось на Торговой стороне, на Ярославовом дворище; но также — на Софийской у св. Софии, особенно когда дело шло об избрании владыки, или вообще о делах церковных; часто пред таким вечем собиралось предварительное вече на Ярославовом дворище. Должно быть, вечевой звон имел что-нибудь особое, почему можно было узнать его среди множества колоколов: колокол висел на Ярославовом дворе, на башне; когда вече собиралось на Софийском дворе, Детинце, созывали вече звоном софийского большого колокола.
Во Пскове большое вече имело те же основания, как и новгородское. Оно собиралось в Крому близ Детинца. Вечевой колокол висел на башне у св. Троицы.
III. Должностные лица
Кроме князя, два лица были главными административными распорядителями в Новгороде: посадник и тысячский; их имена стоят впереди в грамотах; они представляли в себе собирательную и исполнительную силу Великого Новгорода. Слово посадник известно было во всей Русской Земле, и не составляло исключительного достояния Великого Новгорода. В других землях посадник является лицом, имеющим значение княжеского наместника: случалось, что князь, принимая город и край под свою власть, удерживал его за собою тем, что сажал там посадника. Так Владимир Мономах сажал своих посадников по Дунаю. В городе Владимир-на-Волыни Святополк, захвативший этот город от князя Давида Игоревича, посадил своего посадника Василя. Когда Мстислав Изяславич занял Торческ, то посадил там посадника. Слово посад на южнорусском языке означает возведение в сан, дарование власти. Так в южнорусских свадебных церемониях, которые носят живой образец удельного сжлада, новобрачный с невестою, в знак почести, и сажается на посол. Слово посадник на юге и на севере могло иметь различное происхождение; на севере оно, быть может, находится в теснейшей связи с названием посад, означавшим вообще жилое место. В Новгороде и Пскове — не так как на юге — посадник был правитель, выбранный народом, а не назначенный князем: здесь слово посадник могло означать лицо, управлявшее посадом. Тогда, быть может, под теми посадниками, о которых говорится, что их отправлял киевский князь в Новгород, скорее следует разуметь наместников — посадников в южнорусском значении, а не а севернорусском. Но посадники новгородские существовали независимо от тех, которых южные летописи именовали посадниками. Так Ярослав князь был в Новгороде и в его пребывание лично находился там посадник; тогда как в других землях, где посадник означал княжеского наместника, коль скоро находился князь, посадника при нем не было.