Русская тайна. Откуда пришел князь Рюрик?
Шрифт:
В данном случае, скорее всего, речь идет о тех же кельтах-Celtoi греческих источников, которые позже составили основу гвардии варангов в Константинополе (см. далее), а еще – и ранее, и позднее – служивших в качестве наемников по всей Европе [133] . То есть, представителях воинского сословия кельтских, быстро уменьшавшихся под натиском англов и норманнов областей Британии, стремившихся «трудоустроиться» на чужбине.
Так или иначе, мы видим, что если в начале X в. имена русских «послов» или точнее «спецпредставителей» и отчасти тех знатных русов, кого они представляли, почти на три четверти норманнские, то к середине того же столетия их уже меньше трети. Это безусловно, может говорить как о тенденции к ассимиляции реально бывших на Руси норманнов, так и об увеличении в русской верхушке доли других национальностей. Пусть так, скажут норманисты, но ведь получается, изначальное-то скандинавское доминирование в этой верхушке доказано! Второй, антропонимический «столп»
133
Ксенофонт писал о кельтах-наемниках, воевавших против фивян на Пелопонессе еще в 369 г. до н. э. В свою очередь, в средневековье в этой же роли мы застаем валлийских лучников (на службе у английских королей и в немецких землях), шотландских гвардейцев во Франции и т. п.
Однако при ближайшем рассмотрении он оказывается, наоборот, серьезно поколеблен. Строго говоря, роль в русской элите людей, представленных в обоих списках, не очень ясна. Кто-то думает, что это были предводители норманнского воинства, оккупировавшего-де «путь из варяг в греки», кто-то полагает, что это были своего рода «дипломаты», которых русы наняли для ведения переговоров с Византией, как Петр I нанимал инородцев Шафирова и Веселовского для переговоров с Турцией и Европой.
Здесь есть один существенный момент. По иноземным дипломатам петровского времени нельзя было судить о русской элите, которая тогда еще только начала «интернационализироваться»: фамилии Толстой, Голицын, Гагарин, Меньшиков в ней еще преобладали над Остерманами и Брюсами. Что немаловажно, сам царь еще тоже был русским, хотя и взял второй женой иноземку.
В этой связи очень важно, насколько имена подписантов русско-визайнтийских договоров адекватны именам достоверных владык земли русской, отраженных в летописях. И вот здесь, что бы ни говорили норманнисты, обнаруживаются удивительные вещи.
Олег-Ольга. Единственное близкое к этой антропонимической двоице имя Аллогия, упомянутое в скандинавских сагах о Гардарики (если вслед за норманнистами видеть в ней Древнюю Русь), как указывал еще Д.И. Иловайский, дальше по звучанию от древнесеверного Helgi, чем Ольга, что доказывает: скандинавам это последнее имя было чуждо.
Олег и Helgi – созвучие, не более того, утверждали оппоненты Гиббона: с таким же успехом можно найти нашему Олегу тезку на Востоке, в лице хотя бы внука Чингис-хана Хулагу или парфянских царей Вологесов, многочисленные имена типа Олгу, Олгас, распространенные у кочевников-тюрок и, возможно, еще сарматов.
В свою очередь, Костомаров указывал на литовское Ольгерд (Algirdas) и другими подобные имена, сокращенное именование которых – Aigis в русском, собственно, мол, и дало Олега [134] .
134
Предполагается существование в прошлом не только сокращенного, но и полного литовского имени Aigis (от alga – «награда» или имени мифологического персонажа в значении «посланник»), древнепрусской копией которого было зафиксированное в средневековье имя Algecz.
Игорь. Что касается производства антропонима от северного Ingvarr, то даже норманнист X. Станг, соглашаясь с такой возможностью в принципе, считает, однако, что такое новое имя «более удоветворительно объясняется балтийским, нежели скандинавским переоформлением». Т. е., в Древнюю Русь это имя попало через посредство балтийских народов. Впрочем, точный аналог имени Ingvarr – Ингварь попал-таки на Русь, но лишь в XII в., когда наличие русско-скандинавских контактов было бесспорным. То, что Игорь и Ингварь в глазах русских были разными антропонимами, доказывает факт, что летописи никогда не называли рязанского князя Ингваря Игоревича, в отличие от его отца, Игорем.
Славянские имена Святослав и Владимир в особом представлении не нуждаются.
Зато полная неясность с Аскольдом, поскольку время появления у норманнов имени Hoskuldr и его происхождение (скандинавская этимология «серый череп» явно хромает) под вопросом. Здесь есть и иранская альтернатива (так, многие ссылаются на скифа Сколота, упомянутого Геродотом), но она также спорна. Позднесредневековые источники зафиксировали не менее подходящее имя Яскольд, Ескольд у литовцев (от основ yoti – «всадник» и skaldi – «колоть», «рубить») [135] .
135
Видимо, из того же ряда прусское имя Ausklodo (к которому, между прочим, возводится фамилия знаменитой ученой Мари Склодовской-Кюри).
Что касается Дира, то здесь параллелей в именах различных народов огромное количество: уэльс. Deri («дуб»), осет. Дауыр,
Один из смиренно пострадавших от вероломного Святополка братьев – Глеб, вероятно, носил балтийское имя. У древних пруссов в ходу были имена Globis, Globe (от globa – «покровительство»), которые очевидно выигрывают по сходству с «Глеб» в сопоставлении с предлагаемым норманнистами вариантом Gottlib, Godleifr. Имя второго брата – Борис – тоже, безусловно, не норманнское.
Рогнеда – Костомаров сопоставлял это имя с названием крепости Рагнит (Рагнета) на нижнем Немане, принадлежавшей до нашествия крестоносцев балтийскому племени скаловов и названной в честь культовой в тех краях колдуньи-великанши (имя которой переводят из балтийских языков то как «ведьма», то как «рогатая», или «молодой месяц»).
Оставим пока остальные, наиболее древние русские антропонимы, включая имена призванных «из заморья» трех братьев, в стороне. Сказанного вполне достаточно, чтобы оба выставленных Ключевским столпа норманнизма, как минимум, зашатались. Впрочем, предвидя такой исход, поклонники скандинавской теории еще в XIX веке стали сооружать еще три элемента, призванных укрепить ненадежную конструкцию. Рассмотрим и их.
Гардарики – что осталось от мифов?
Первый элемент – сказания и мифы, отраженные в скандинавских сагах.
В советских школьных учебниках было записано, что «иностранцы называли Русь «страной городов». Дескать, пораженные огромным количеством (около тысячи) цветущих городов на пути «из варяг в греки», привыкшие к сельским идиллиям иноземцы назвали так все восточное государство. В учебниках вузовских (по истории) уже уточнялось: Gardariki, «страна городов» – название скандинавское. Как следует из саг и других северных источников, шведы и норвежцы торговали с этой Gardariki, совершали на нее набеги, время от времени завоевывали отдельные ее части, выступали советниками и военачальниками ее правителей-ко-нунгов, вступали с этими конунгами в династические браки. В общем, были с ней также близко знакомы, как с Западной Европой. При этом названия населенных пунктов Гардов – Holmgardr, Aldeigjuborg, Kaenugardr, Pallteskja, Smaleskia, Surdalar, Moramar, Rostofa «практически однозначно отождествляются исследователями с Новгородом, (Старой) Ладогой, Киевом, Полоцком, Смоленском, Суздалем, Муромом и Ростовом», – утверждает Т.Н. Джаксон [136] .
136
Остальные названия – Syrnes, Gadar, Alaborg, Danparstadir – «имеют не столь однозначные толкования» – признает исследовательница.
Для этого утверждения есть основания. В частности, исландская «Сага о Хаконе Хаконарсоне», записанная в 1264–1265 гг. повествует, в частности, о «конунге в Sursdaulum» Андрее, который в свою очередь, приходился братом «конунгу Александру». Со всей очевидностью, первый – Андрей Ярославович, брат Александра Невского, князь суздальский в 1249–1252 и 1257–1264 гг.
Упомянутый источник, казалось бы, уточняет и другие данные географии в пользу норманнистов. Упоминание Александра как конунга «из Хольмгарда» или «с востока из Гардарики», описание конфликта с норвежцами в Северной Карелии, нашествия татар на владения Александра – не оставляет сомнений в том, что речь идет о Северо-восточной Руси середины XIII в. Единственное, о чем здесь можно спорить, это о более точной датировке указанных событий и о том, что подразумевать под Хольмгардом – Новгород [137] , или более широкое географическое понятие Северо-Востока Руси. Одна из версий «Саги о Хрольве Пешеходе» по утверждению той же Т.Н. Джаксон, вроде бы окончательно проясняет этот вопрос: «Главный стол конунга Гардов находится в Хольмгардаборге, который теперь зовется Ногардар». Ногард(ар) – это действительно западное название Новгорода, известное по многим документам: на карте в шведском варианте Тявзинского договора (1595 г.) – Nogordh, на чуть более ранней (1539 г.) карте шведского епископа Олауса Магнуса – Nogardia [138] . На той же карте, впрочем, некая неопределенная территория на севере России обозначена как Holmgardia, но некоторая путаница топонимов здесь, в конце концов, несущественна – главное что все они «русские».
137
В конце новгородского княжения Александра Невского (а это самый ранний период, о котором может повествовать сага – у него уже сравнительно взрослый сын) его владения не были затронуты татарским нашествием – «Неврюевой ратью». Позже, в 1257-м и 1259 г., когда татары попытались собрать дань с населения Приильменья, Александр был уже владимирским Великим князем, причем активно выступал на стороне татар, принуждая строптивых новгородцев платить дань баскакам. Поэтому трудно говорить о том, какой «Холмгард конунга Александра» в данном случае подвергался татарской угрозе.
138
Похоже – Nogardus, Norgadia, Nogorado Unovo – именовался Новгород и в других европейских источниках (Эберсдорфской карте XIV в., хронике Генриха Ливонского, пиренейских порталанах и т. д.)