Русская тайна. Откуда пришел князь Рюрик?
Шрифт:
Кстати, немец Адам Бременский также подтверждает незнакомства скандинавов с окраинами Балтийского моря. Воспроизведем его соответствующий отрывок из «Деяний епископов гамбургской церкви»: «Восточное море, море Варварское, море Скифское или Валлийское – это одно и то же море, которое Марциан и другие древние римляне называли Скифскими, или Меотийскими болотами, гетскими пустынями или скифским берегом. А море это, начинаясь от Западного океана и пролегая между Данией и Норвегией, простирается на восток на неизвестное расстояние… Что же касается слов [Эйнхарда [148] ], что этот залив «простирается на неизвестное расстояние», то это недавно подтвердилось благодаря изобретательности могучих мужей Гануза Вольфа, датского наместника [149] , и короля нордманнов Харольда [150] , которые предприняли сопряженное с большими трудностями и опасностями для их спутников путешествие ради исследования величины этого моря, но вернулись, сломленные и побежденные двойной опасностью – бурями и пиратами. Эйнхард полагает, что ширина этого моря «не превышает ста миль, а во многих местах, как обнаруживается, даже меньше [151]
148
Франкский историк (ок. 770–840)
149
Ярл Ульф, шведский наместник Дании в начале XI в.
150
Король Норвегии и Дании Харольд II (правил в 1014–1018) или Харольд III Суровый (1046–1066).
151
Восточную часть «Эйстланда» Адам представлял настолько смутно, что считал ее островом (IV. Сх. 17). Отметим, что Адам Бременский, без сомнения, один из наиболее осведомленных и образованных авторов своего времени. Но и его знания о Балтике являлись более-менее достоверными лишь до Западной Эстонии, а дальше, по его описаниям, начиналось что-то совсем несусветное: владения амазонок и каких-то чудовищ с песьими головами. Это вполне в духе Геродота, который при описании почти неведомых ему земель северо-востока приводит слухи о «стерегущих золото грифах» и людях, впадающих в зимнюю спячку.
Самое поразительное в этом отрывке – прямая констатация того, что и в IX, и в X в. и даже в эпоху немецкого схоластика («Деяния» были написаны около 1075 г.) скандинавы, оказывается, не были знакомы с окраинами Балтийского моря, всерьез считая, что они простираются вплоть до Меотиды, т. е. Азовского моря! Мнение о соединении Черноморского бассейна с Северным океаном, восходившее к древней географии, кстати, заимствовали и арабские писатели школы ал-Балхи: «Константинопольский пролив (Черное и Азовское море) впадает в моря Рума из моря Окружающего… от самого севера на конец земли, который не посещают из-за холода» (Е.С. Галкина). Но это арабы, которым Прибалтика и путь к ней был настолько безразличны, что они до Ал-Идриси (XII в), не упоминают даже такой ключевой реки на этом пути, как Днепр. А северяне?
Подчеркнем этот факт, поскольку речь идет о Финском заливе – тех самых морских воротах, через которые викинги, по мысли норманнистов, должны были потоком стремиться в Новгород и дальше по русским землям [152] .
Если норманны не знали о воротах, ведущих на Русь, тогда что говорить о городах самой Руси? Даже норманнисты признают, что многие топонимы из вышеприведенного списка городов Гардарики лишь немного созвучны «русским», а в гораздо большей степени «шведские». Так, корень слова Rostofa (в некоторых сагах Radstofa) – шведское stofa – печь или rad — «совет», и staffr – «жезл, столп»; Surdalar производится от surr – «кислый» и dalr – «долина». При этом Surdalar и Могатаг – непременно упоминаются с суффиксом – аг, означающим множественное число. И т. д. По мнению авторитетного знатока скандинавских саг Е.А. Мельниковой, это лишь «народно-этимологизирующая» тенденция, попытка привязать чуждые скандинавам русские названия к знакомым понятиям. Но, может быть, указанные в сагах города вообще не были русскими? Разберемся по порядку.
152
Правда, Адам Бременский тут же приводит утверждения данов, т. е. датчан, о том, что многие из них заплывали в достаточно удаленные уголки Балтики и «некоторые при благоприятном ветре за месяц добирались из Дании до Острогарда Руссии». Но где находился этот Острогард и каким путем до него добирались? Если от той же Дании до сверхудаленной от нее (порядка 1200 км) Исландии, по словам Адама, плыть при благоприятном ветре несколько меньше, то Острогард мог находиться далеко за пределами и северо-востока Балтики, и даже Ладоги и Новгорода.
Начнем с Holmgardr, который наиболее известен древнескандинавским источникам (более 100 упоминаний) и предстает в них в роли столицы «Гардов»: здесь находится двор конунга и палаты княгини Ингигерд и варягов, нанимающихся на службу к Ярицлейву, церковь Св. Олава, торговая площадь.
Как уже выше отмечалось, «Сага о Хаконе Хаконарсоне» прямо привязывает Holmgardr к Руси, но к какой ее части? Отметим, что Holmgardr поклонниками норманнской теории, начиная с исландца Т. Торфеуса (1636–1719) и вплоть до второй половины XIX в., отождествлялся отнюдь не с Новгородом, а с куда более созвучным отраженному в сагах имени Холмогорами (Архангельская область). Лишь после того, как стараниями историков и археологов выяснилось, что родина Ломоносова никак не тянула на центр русской земли «варяжского периода», скандинавоманы обратились к берегам Волхова.
Показательным примером «подтягивания» источников под концепцию Holmgard-Новгород является, например, трактовка сведений Ал-Идриси (XII в.). В сочинении «Нузхат ал-муштак» [153] этот восточный автор оставил редкий для арабов того времени подробный рассказ о районах, прилегающих к Прибалтике, где есть следующий пассаж: «От города Калури в западном направлении до города Джинт(и)йар семь дней [пути]. Это большой, цветущий город, [расположенный] на высокой горе, на которую невозможно подняться. Его жители укрываются на ней от приходящих по ночам русов. Этот город не подчиняется ни одному правителю».
153
Известно также как «Книга Роджера» по имени заказчика сочинения, короля Сицилии.
Так, вот И.Г. Коновалова (с. 142–143) ссылаясь на мнение других норманнистов, считает, что Калури – это Колывань (будущий Ревель-Таллин) [154] , а Джинт(и)йар – это искаженное Хулмкар, или Хольмгард, т. е. Новгород, информацию о котором ал-Идриси получил, скорее всего, от купца-скандинава, сообщившего также о политической самостоятельности Новгорода. «Высокая гора» в данном случае – это возвышенный и укрепленный участок города «Славенский холм» или просто «Холм». При этом автора не смущает, что Новгород находится не к западу, а к востоку от эстонского города (арабы, конечно, все перепутали), Словенский холм (высота всего семь метров) нимало не похож на труднодоступную гору, а указание на враждебность русов горожанам никак не вписывается в теорию норманнского происхождения Руси и самого Новгорода. При этом свидетельство о постоянных ночных набегах на Джинтйар скорее говорит о том, что нападавшие – пираты, и сам город находился недалеко от моря. В пользу этого говорит и сам топоним, который удивительным образом напоминает совсем не «Холмгард», а балтийское g(dz)intars – янтарь [155] .
154
На карте Идриси, правда Калури показан восточнее, в глубине материка. В любом случае, арабское воспроизведение этого названия весьма точно передает эстонское: kaluri – «рыбак». Речь, видимо, идет об одном из существовавших до прихода крестоносцев крупных рыбацких поселений, чьи остатки ныне находят в Центральной и Восточной Эстонии.
155
В свете этого, например, В. Кулаков полагает, что речь идет о совсем другом поселении – Каупе в Восточной Пруссии (Кулаков, История Пруссии…, с. 134). Впрочем, с учетом возвышенного местоположения Джинтйара и указанного расстояния в семь дней пути (чуть более 200 км) от Калури, этот город мог находиться на высоких обрывах Северной Сааремаа (недалеко от которых, кстати, находятся останки ряда крупного укрепленного поселения Лихулинн). А может быть, дальше к юго-западу – в Гробине или Апуоле (в окрестностях которого также есть высокие холмы). Эти места в средневековье постоянно подвергались нападениям пиратов, в том числе потому, что были центрами янтарной торговли. В этой связи любопытна топонимика современной Литвы: например, в 30 км от остатков Апуоле существует местечко Gintarai (букв. – «янтарное»). Неизвестна древность этого названия, но оно само по себе доказывает возможность появления здесь подобной словоформы во времена, близкие сочинению Ал-Идриси.
Впрочем, каким образом славянский Новгород стал скандинавским Holmgardr (или наоборот), норманнисты не смогли договориться, выдвинув по меньшей мере 4 противоречащих другу другу версии (см. Джаксон, с. 65).
При этом немало и альтернативных вариантов расположения Holmgardr, например, городок Holmgaard в Дании, в южной части острова Зеландия (том самом, на котором расположен Копенгаген). Тысячу лет назад на эти места многократно совершали набеги и даже их завоевывали на время славяне-вагры, чьи города распологались совсем рядом.
Также интересен в этом плане Хелмно (Кульм) в Северной Польше (необходимо помнить, что в этих краях к названию города часто прибавлялась приставка «гард»: Бялогард, Старгард и т. д.).
Aldeigja (Aldeigjuborg) – идет на втором месте по степени упоминаний (около сорока раз в скальдических стихах и сагах), о ней речь идет при описании событий до середины XI в.
Ее местоположение в «описании земли» скандинавских источников даже более туманно, чем Holmgardr, поскольку про Aldeigja вообще не знает их наиболее «продвинутая» часть – географические трактаты. И в этом его основное отличие от Ладоги, которую те же скандинавы, во всяком случае, в позднее средневековье, определяли точно и называли вполне по-русски Ladga (в том же шведском экземпляре Тявзинского мирного договора 1595 г). А ведь до фантазий Рудбека сотоварищи скандинавские хронисты нигде даже намеком не обозначили, что Ladga раньше звался как-то иначе. Это показалось странным еще ЕФ. Миллеру, иронично отметившему, как Рудбек «умел тотчас сделать» из Ладоги Алдогу, а затем и Аллдейгаборг (Фомин, с. 99).
Корень в топониме Aldegja подозрительно похож на ряд широко распространенных в раннем средневековье германских личных имен. Особенно в этом смысле интересны имена крупных исторических персонажей второй половины X в., императрицы Священной Римской империи Адельгейды (святая католической церкви) и бременско-гамбургско-го епископа, а затем архиепископа Адальдага (Адельгиса, Adelgis). Последний прославился активной миссионерской деятельностью, в том числе, среди славянских племен бассейна нижней Эльбы. Наибольшее любопытство в этой связи вызывает тот факт, что именно он в 968 г. основал епархию в Ольденбурге-Стар(и)граде. Учитывая огромную власть и авторитет этого церковного деятеля как в германских землях, так и в скандинавских (крещенный им датский король Харальд Тормссон считал его своим наставником), нетрудно допустить, что Ольденбург у скандинавов воспринимался по имени его церковного и светского владыки. Т. е. как «город Адельгиса» (Альдегиса? [156] ).
156
Отметим легкость, с которой германская антропонимическая основа Адал/Адел – «благородный» в средневековье заменялась на Алда – «старый». Например, католический теолог VII ст. Адельгонд и его живший девятью веками позже тезка францисканский монах из Фландрии больше известны в литературе как Aldegonde, Aldegundis. Это еще больше сближает упомянутый именной ряд с топонимом Aldegja и, учитывая основу «старый», со Старградом.
Факт, что в сагах путь из Швеции в Holmgardr описывался через Aldeigja совсем не обязательно может быть истолкован в том смысле, что это путь в Новгород через Ладогу. С таким же успехом это может быть путь из того же Holmgaard или другого порта на Балтике через Ольденбург и далее в Швецию (у Адама Бременского, собственно, и описан подобный морской маршрут: Дания – земли вендов – шведская столица Бирка).
Kaenugardr. Атрибутация его как Киева возможна: в пользу этого говорит, например, место из «Саги о крещении» (см. ниже), где в контексте с этим городом упоминается река Непр (Днепр?). Однако сделать это утверждение определенным нельзя из-за отсутствия более четкой привязки топонима к конкретной части реки или ее бассейна. При этом нельзя не отметить, что многие исследователи XIX в отождествляли Kaenugardr и Chun(i)gard в текстах Адама Бременским и Хельмольда и возводили оба топонима к Chuni, гуннам. О том, могли ли гунны быть в среднем Поднепровье и оставить там столь значимый топонимический след, см. ниже.