Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава
Шрифт:
Этнический состав
Русская земля делилась этнически на русь — жителей собственно Русской/Киевской земли, словен — подчиненные русам восточнославянские племена и языци (языки) — национальные меньшинства: финно-угорские и балтские народности. Каждая из этих групп, в свою очередь, являла собой пестрый мир племенных особенностей и ассимиляционных процессов. Археологические исследования Среднего Поднепровья показали, что «в земле полян (Киевской земле. — С. Ц.) в целом не было преобладания какой-либо одной археологической культуры. Сами поляне являются, пожалуй, самым загадочным в археологическом отношении племенем. Территория их предполагаемого проживания представляет собой картину смешения этносов и культур, своеобразную „маргинальную зону"» [391] . Восточнославянский элемент здесь сосуществует с западнославянскими («варяжскими» и моравскими), аланскими и тюркскими памятниками.
391
Королев
Держава Игоря обнимала, помимо Среднего Поднепровья, племенные территории древлян, кривичей (смоленских), дреговичей, северян, угличей, тиверцев, дулебов (волынян), белых хорватов, радимичей. Все эти племена перемешивались между собой и со своими иноязычными соседями во всевозможных комбинациях. Угличей и тиверцев постепенно растворяла в себе тюркоязычная степь. Древляне исчезали в массе насельников — волынян, дреговичей и алано-тюркских обитателей Киевской земли. Смоленские кривичи, дреговичи и радимичи впитывали в себя балто-финские племена Верхнего Поднепровья, Понеманья и Волго-Клязьминского междуречья. Северяне сливались с ираноязычными жителями днепровского левобережья [392] . Дулебы и белые хорваты сохраняли связи с западными славянами — поляками, моравами, чехами. Вообще же племенные различия стирались на юге значительно быстрее, чем на севере.
392
Черепа славян левобережья Днепра имеют сходство с черепами из погребений салтовской культуры (см.: Алексеев В.П. Антропология Салтiвського могильника // Матерiали з антропологii Украiни. Киiв, 1962. С. 88). Целый ряд здешних водных названий указывает на то, что туземным, дославянским населением этих мест были балты и сарматы (см.: Топоров В.Н., Трубачев О.Н. Лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья. М., 1962. С. 229, 230).
Социальное деление
Социальная стратификация древнерусского общества X в., напротив, отличалась большой простотой. Деление населения по месту жительства на горожан и сельчан едва обозначилось и было весьма условным, так как города еще представляли собой особый вид родоплеменных поселений, «огороженных мест», а основная масса их жителей продолжала заниматься земледелием. Столь же зыбкими и размытыми были границы между первичными профессиональными группами. Воин, купец, ремесленник, земледелец могли существовать в одном лице, лишь с некоторым перевесом одного из этих занятий. Почти неразличимы были социальные уровни: богатый, бедный и т. д.
Гораздо более ясно наметилось сословное оформление общества. Разграничение здесь проводилось по самой заметной, но и самой общей линии, которая определялась наличием или отсутствием у человека личной свободы. По этому разрезу древнерусское население распадалось на свободных людей и рабов.
Свободные люди назывались мужами, без различия богатых и бедных, знатных и незнатных. Знать, впрочем, именовалась лучшими мужами, но только в смысле аристократизма, благородства породы; «лучшие» не означало «более свободные», «обладающие привилегиями». Древнерусская свобода была порождением родового общества и мыслилась в понятиях, этому обществу свойственных. Носителем свободы выступала социальная группа, чаще всего община, которая была как бы коллективной утробой, производящей на свет свободных людей; личность же была свободной постольку, поскольку с самого рождения сознавала себя частью свободного коллектива. Пребывание в общине воспитывало не внутреннее чувство личной свободы, а корпоративное сознание принадлежности к сословию свободных. Равенство статусов было ощутимо только в общении с себе подобными. Древнерусский человек поверял свою свободу свободой других и был совершенно чужд всяким попыткам самоопределения своего положения в группе как самодостаточной личности. Вследствие этого он ощущал себя не сущностно свободным, всегда равным самому себе и другим людям вне зависимости от внешних обстоятельств, а вольным — не знающим над собой иного господина, который бы стеснял его в поступках, кроме обычая. Критерий свободы, стало быть, всегда был внешним по отношению к личности: я свободен, потому что, во-первых, признан таковым свободными членами общины и, во-вторых, воля моя не может быть грубо ущемлена другим человеком.
Потеря связи с общиной превращала мужа в изгоя. Сама этимология этого слова — «изжитый», «социальный изгнанник», «лишенный заботы» (от слав, «гоити» — «жить», а также «позволять жить», «заботиться») — показывает, что свобода изгоя находилась под серьезной угрозой. Понимая это, общество брало изгоев под свое покровительство. Им предоставлялось право жить на территории чужой общины, пользуясь положением свободного человека.
Рабы составляли немалую часть населения Русской земли. В своем подавляющем большинстве это были захваченные в полон иноземцы. Для обозначения раба-пленника на Руси употреблялся специальный термин челядин, во множественном числе — челядь. Обращение в рабство своих соплеменников, свободных мужей, имело место в исключительных случаях, когда закон русский предусматривал насильственное лишение прав свободного состояния в качестве уголовного наказания за особо тяжкие преступления.
Между свободными и рабами находился тонкий промежуточный слой, образованный вольноотпущенными и прочими бывшими рабами, тем или иным способом возвратившими себе свободу. Будучи формально свободными, они, однако же, подобно изгоям, нуждались в покровительстве общества или влиятельных людей и потому большей частью оставались в услужении у своих прежних хозяев, числясь в разряде старших слуг.
Глава 2
ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ
Эволюция общины
В первой половине X в. дала себя знать общественная тенденция, которая, неуклонно набирая силу в течение последующего столетия, привела в конце концов к полному перерождению социальной организации восточных славян: было положено начало переходу от родоплеменных к земским (территориально-административным) и политическим союзам. В различных областях Русской земли (и за ее пределами) процесс этот происходил неравномерно и с разной степенью интенсивности. Мы опишем только общую его схему.
В начальный период заселения славянами Восточно-Европейской равнины (VI—VII вв.) основой социальной организации была патриархальная родовая община. Каждому такому крупному коллективу родичей принадлежало около 70—100 км2 окрестных земель, так как подсечно-переложная система земледелия требовала освоения территории, в 10—15 раз превышавшей площадь ежегодного посева.
Родовая община и занимаемая ею земля назывались коном. Понятийные грани древнеславянского слова кон (от инд.-евр. kon/ken — «возникать», «начинаться») чрезвычайно многообразны: это и вообще рубеж, предел, межа, ограниченное место; и затерявшееся во времени начало (отсюда слова «искони», «спокон» и выражения вроде «вот откуда пошел кон земли нашей»); и завершение чего-то («конец», «доконать», «кон его пришел», то есть черед, гибель, смерть); и устойчивый порядок в природе и обществе («закон», «покон») [393] . Община и была для древнего человека началом и концом, собственником земли, источником правовых норм.
393
См.: Буров В.А. О происхождении кончанской структуры древнего Новгорода // Археологические источники об общественных отношениях эпохи средневековья: Сб. ст. М., 1988. С. 47—48.
Военная организация кона носила название «сто» и объединяла концы или десятки — большие патриархальные (трехпоколенные) семьи, из которых состояла родовая община. Один из концов почитался старейшим, ведущим происхождение напрямую от предка-покровителя (обычно легендарного), некогда давшего жизнь всему роду. Старейшина такого конца, «владеющий роды своими», возглавлял общину-кон по праву старшинства и назывался «конязь», «кънязь», то есть «старейший в роду», «родоначальник кона». Десять родственных конов составляли «малое племя», выставлявшее в поле «тысячу». Один из таких конов опять же претендовал на большую древность происхождения сравнительно с другими и считался первенствующим, «княжеским». Все родственные друг другу малые племена в их совокупности покрывало общее племенное название («радимичи», «кривичи» и т. д.). Принадлежавшая союзу малых племен территория называлась землей, а общеплеменное ополчение — полком или тьмой [394] . Родоплеменная иерархия старшинства сохранялась и на этом уровне. В союзе малых племен выделялось одно, «старейшее» малое племя со старейшим «княжьим» коном, в котором княжил глава старейшего «княжьего» конца. Он-то и признавался остальными малыми племенами князем земли.
394
На практике десятичный принцип военной организации у древних славян был весьма условным и лишь приблизительно соответствовал точному числовому понятию десяти, сотни, тысячи, десяти тысяч («тьмы»). Тысяча первоначально означала что-то вроде «большое сто». Др.-слав, пълкъ («множество, народ») родственны др.-греч. polls («много») и др.-нем. Volk, folk («толпа, войско»). То же значение было у тьмы — «неисчислимое (темное) множество». Сближение др.-рус. тьма с тюрк, ту мен, туман (10 000, 100 000) произошло позднее.
Схема расположения памятников археологии IX—XV вв. Жаровского конца Жабенской волости:
а — городище; б — селища; в — курганные группы; селища XIV—XVI вв.; д — топонимы; е — скопления памятников; ж — приблизительные границы Жаровского конца
В дальнейшем естественный прирост населения, сопровождаемый техническим прогрессом в области земледелия, привел к разрастанию родовой общины и в конечном счете к ее преобразованию в общину сельскую. Повсеместное распространение рала с полозом и окончательный переход в течение X в. к паровой системе земледелия [395] устранили необходимость совместного труда всей общины для расчистки и обработки пашни и сделали возможным существование индивидуальных хозяйств. Из общины-кона выделились большие патриархальные семьи («концы»), которые затем сами распались на так называемые неразделенные семьи в составе отца и взрослых (женатых) сыновей. В результате количество поселений в некоторых областях увеличилось в пять раз [396] .
395
Паровая система (двух- и трехполье) «могла получить полное и окончательное завершение лишь при наличии озимой ржи» (Кирьянов А.В. История земледелия Новгородской земли X—XV вв. (По археологическим данным) // Материалы и исследования по археологии СССР. 1959. № 65. С. 333). Наиболее ранние находки озимой ржи в восточнославянских землях датируются IX в. Паровое земледелие развивалось преимущественно на старопахотных землях. При расширении пахотных полей по-прежнему применяли подсеку и перелог.
396
См.: Тимощук Б.А. Восточнославянская община VI—X вв. н. э. М., 1990. С. 86.