Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава

Цветков Сергей Эдуардович

Исследования памятников материальной культуры первой половины X в. выявили примерно одинаковую картину устройства сельской общины в разных восточнославянских землях. Подавляющее большинство сельских поселений этого времени, сосредоточенных в Поднепровье и Прикарпатье, представляет собой небольшие скопления жилищ (от двух до шести в группе) на берегах больших и малых рек; каждое жилище (полуземлянка с печью-каменкой) рассчитано на проживание четырех—шести человек, способных сообща вести самостоятельную хозяйственную деятельность. Неподалеку находятся курганные могильники с одиночными захоронениями, пришедшие на смену коллективным погребальным усыпальницам. Около десятка таких групповых селищ и индивидуальных усадеб обыкновенно составляют как бы «гроздь» или «гнездо» поселений, разместившееся на участке земли площадью от 70 до 100 км². Каждое «гнездо» окружает полоса необжитых земель шириной 20—30 км — своеобразная пограничная территория, отделяющая его от другого «гнезда». Подобную структуру славянских поселений принято рассматривать как археологическое свидетельство разрастания больших патриархальных семей и выделения из них неразделенных семей, в которых некоторое время сохранялась традиция не отделять женатых сыновей, ибо «только этим можно объяснить существование неразделенной, двухпоколенной семьи, состоящей из отца и его взрослых сыновей» [397] .

В северных землях во многих местах продолжали существовать большие патриархальные семьи, распад которых был задержан неблагоприятными условиями хозяйствования.

397

Там же. С. 27.

 Развившись из родовой общины с ее обычаями общежития, взаимопомощи и совместного ведения хозяйства, сельская община сохранила многие присущие ей черты. Земля оставалась в коллективной собственности, пользование водоемами, лесами, сенокосами, пастбищами по-прежнему осуществлялось сообща. Общинная сплоченность проявлялась в совместном отправлении религиозных ритуалов, бытовых и календарных праздников, а также в коллективной материальной ответственности общины перед верховной властью за выполнение повинностей и податей и перед законом — за правонарушения отдельных членов общины. Крестьянские родовые гнезда, сообща владевшие землей и сообща исправляющие повинности, сохранялись в отдельных российских землях до самого конца XVIII в. Об их существовании говорит, в частности, наличие на Руси множества сел с окончаниями на -ичи, -овичи, -вцы (по имени родоначальника): Мирятичи, Дедичи, Дедогостичи и т. д. Не случайно русские люди привыкли даже к чужому человеку обращаться со словами, взятыми из круга родственных отношений: дядя, мать, отец, сынок, внучка, дед, бабка и т. д. Таким образом, родовое сознание воспроизводило родовые отношения даже в тех племенных союзах, которые уже не являлись собственно родовыми.

Поскольку выделившиеся из большесемейных общин-концов неразделенные семьи не утратили чувства «исконного» (родового, социального и территориального) единства, то и древняя родовая терминология удержалась в обиходе, однако содержание ее коренным образом обновилось. На смену родоплеменному принципу членения (и объединения) общества пришел территориальный (земский). Восточнославянская сельская община X в., наследница родового кона, превратилась в территориальное объединение неразделенных семей, большей частью еще связанных между собою узами родства [398] , но уже экономически самостоятельных. Основной общинной единицей стал теперь конец, но уже в качестве территориально-административного образования, союза сельских общин, возникших на месте раздробившейся большесемейной общины.

398

В частности, об этом свидетельствует то, что в IX—XI вв. семьи, живущие в соседних поселениях, продолжали хоронить покойников на общем родовом кладбище (см.: Седов В.В. Сельские поселения центральных районов Смоленской земли (VIII—XV вв.) // Материалы и исследования по археологии СССР. 1960. № 92. С. 17).

В древнерусских источниках славянская сельская община часто именуется также вервью. Значения обоих слов — «конец» и «вервь» — почти полностью совпадают. «Вервь» — это нить, шнур, веревка, обыкновенно употреблявшаяся для обмера земельных угодий, равно как и сама земельная мера [399] . То же и «конец»: нить, пряжа, мера длины (2 м 13 см) [400] . Следовательно, в том и другом случае преобразование в социальный термин произошло на сходной семантической основе и по одинаковой схеме. «Вервь», «конец», взятые в социальном смысле, означали одно и то же — сельскую общину, состоящую из родственников [401] , и одновременно принадлежащую этой общине землю. По всей видимости, это были равнозначные понятия в разных славянских диалектах. Территориально-административный термин «конец» был в употреблении преимущественно у славян, живущих в верховьях Днепра и севернее, тогда как термин «вервь» бытовал в южнорусских землях. «Кон» тоже не исчез из языка. Статья 38 Русской Правды содержит выражение «водить по конам», безусловно означающее обход или объезд участниками судебного процесса соседних общин. Таким образом, «кон» здесь равен «концу», «верви».

399

«Отняли, государь, у нас деревеньку... а пашни, государь, в ней пять веревок» (Соловьев С.М. Сочинения. С. 318. Примеч. 376).

400

См.: Буров B. О происхождении кончанской структуры древнего Новгорода. С. 40.

401

У сербов вервником называют родственника. Сходный восточнославянский термин ужик, «сродник», происходит от слова ужь, помимо прочего также означающего веревку.

Соответствующие изменения претерпели и военно-учетные термины, которые теперь стали прилагаться не к воинским подразделениям родоплеменного ополчения, а к территориям. Понятие «ста» было перенесено на «конец», перенявший условно-десятичный принцип территориально-административного устройства [402] .

 Формирование земского принципа общинной организации внесло важные новшества в начала самоуправления сельских общин. Многие родовые порядки канули в прошлое. Это прежде всего касалось состава народных собраний, на которых прежде присутствовали все взрослые мужчины общины-кона. Теперь родовая демократия уступила место земской. Возникло, так сказать, представительское вече. Право участия в собраниях было делегировано главам неразделенных семей. Отстранение (или скорее самоустранение) большинства общинников от участия в политической жизни не только «земли» в целом, но даже и своей «сотни» было обусловлено естественным ходом вещей, так как при значительном территориальном разбросе общинных поселений в пределах конца/верви регулярно собирать все мужское население было нелегко, да и не всегда возможно, — скажем, в разгар полевых работ или в случае внезапной внешней угрозы.

402

Например, Ливнский конец в Смоленской земле (бассейн р. Волость, притока Днепра) в X в. состоял из одиннадцати селищ (десяти кривичских и одного принадлежавшего вятичам); в соседнем Мошнинском конце насчитывалось девять селищ (см.: Седов В.В. Сельские поселения центральных районов Смоленской земли (VIII—XV вв.). С. 144—147, 151—153). По источникам XII в. известна «Сновская тысяча» — территориально-административное образование на р. Снови, протяженностью около 100 км, где двумя столетиями раньше вполне мог разместиться десяток концов-сотен. «Тьма» стала означать «землю» (княжество) — «Киевская тьма», «Черниговская

тьма» и т. д. (см.: Буров B. О происхождении кончанской структуры древнего Новгорода. С. 45).

В летописи упоминаются старосты («старшины сотен» [403] ) или сотские, которые возглавляли отряды земского ополчения — концов/сотен. Должно быть, старосты принадлежали к родовой аристократии и во время войны выполняли функции общинных воевод, возможно, на выборной основе. Не исключено, что так теперь назывались предводители старейших родовых гнезд-конов, некогда выпустивших из себя концы/верви. Перестав быть абсолютными владыками над жизнью и смертью вервников, они, вероятно, еще некоторое время по старинке именовались «князьями», то есть господами, вельможами, знатными людьми. Но термин «князь» в этом значении постепенно вытеснялся термином «боярин». Обособление Русской земли от державы «светлых князей» способствовало тому, что под «князем» на Руси стали понимать преимущественно политического суверена — «русского князя» [404] , представителя великокняжеской династии Киева. Этим, по всей видимости, объясняется то обстоятельство, что, упоминая вскользь о восточнославянских «княжениях» — остатках родоплеменных администраций, — летопись умалчивает о возглавлявших эти архаические институты восточнославянских «князьях»-старостах.

403

Слово «староста» не имеет непосредственного отношения к возрасту. Первоначальное значение слова «старый» — «крепко стоящий, твердый, прочный» — отражало общественное достоинство человека. Во многих славянских языках (чешском, словацком, верхне-лужицком и др.) в слово «староста» вложен именно социальный смысл: «управитель», «надзиратель», «глава», «предводитель», «начальник», «общинный старейшина» (см.: Фасмер М. Этимологический словарь. Т. III. С. 747). Наличие у славян десятичного принципа военной, а позже земской организации и засвидетельствованное летописью начальство старост над отрядами земского ополчения делают вероятной этимологию слова «староста» как «старший ста», «предводитель над сотней» — вначале в качестве воинского подразделения, а затем территориально-административного округа.

404

Константин Багрянородный («Об управлении империей») противопоставляет «самовластных архонтов» (князей) славян их «старцам-жупанам» (родовым старейшинам).

Сельские поселения

 С конца VIII в. сельское жилище становится выразителем этнической индивидуальности народов Европы. У поморских славян получает распространение тип дома неправильной формы с врезанным в него входом под нависающим портиком, позднее унаследованный немцами Мекленбурга; в Средней Германии строят «большие дома»; балты возводят бревенчатые срубные с каменной подкладкой; жители Средиземноморья — двухэтажные строения, с кухней и жилой комнатой в одной части и хлевом и чердаком в другой; обитатели Альп и Пиренеев — постройки с жилой частью спереди, хозяйственной сзади; во Фландрии — дом, гумно и стойло под одной крышей; англосаксы — помещения с длинным холлом и открытым очагом [405] .

405

См.: История крестьянства в Европе. С. 57.

 На Руси сложилось два типа жилищ, характерные для лесной и лесостепной полосы. Южный тип славянского жилища в начале X в. описал Ибн Русте: «В их (славян. — С. Ц.) стране холод бывает настолько сильным, что каждый человек из их числа выкапывает себе подобие ямы под землей, затем делает над ней островерхую крышу из дерева, как на храме, затем покрывает эту крышу землей. В этот погреб приходит этот человек с семьей и приносит дрова и камни. Затем разводит огонь и раскаляет камень на огне докрасна. Когда камень раскалится сильно, его обливают водой, так что распространяется пар, и нагревают жилье до того, что снимают одежду. В таком жилье остаются они до весны».

Жилище восточных славян

Действительно, в лесостепи преобладали небольшие полуземлянки, площадью в 10—20 м², в которых проживали семьи, насчитывавшие до пяти человек. Поселения концентрировались «гнездами», по 3—6 селищ. Порой встречаются многокамерные полуземлянки с несколькими выходами, соединенные переходами в единый жилой комплекс. Стены ям выкладывались деревом, по краям возводились столбы, поддерживавшие двух- или трехскатные крыши. Вдоль стен тянулись лавки, в одном из углов выкапывался погреб, в другом сооружалась округлая печь-каменка или открытый очаг. Рядом с домом возводились хозяйственные постройки полуземляночного или наземного типа. Для поселений лесостепи была характерна кучевая застройка. Селища, составлявшие «гнездо», располагались неподалеку друг от друга, на расстоянии до 5 км, в то время как между «гнездами» могло пролегать свыше 100 км [406] . Вероятно, дом был местом обитания семьи, «гнездо» соответствовало родовому объединению нескольких семей, а скопление «гнезд» представляло собой племенной союз.

406

См.: Ляпушкин И.И. Славяне Восточной Европы накануне образования Древнерусского государства (VIII — первая половина IX в.): Историко-археологические очерки // Материалы и исследования по археологии СССР. Л., 1968. № 152.

Жилище восточных славян

Славяне Северо-Западной и Северо-Восточной Руси, продолжая традиции поморских славян, ставили наземные, рубленые жилища, к чему предрасполагали и болотистые местные почвы. Бревенчатый сруб площадью 6—15 м², будучи обыкновенно однокамерным, делился на теплую комнату и холодную клеть под общей двухскатной крышей с продольным брусом. Печной дым выходил через прорубленные в стенах и потолке отверстия, окна закрывались ставнями. Под домом размещалось подполье. Возле жилищ находились хозяйственные строения — амбары, стойла, зерновые ямы. На Севере господствовала прибрежно-рядовая застройка, поселения, как правило, вытягивались вдоль водоемов. Большинство деревень состояло из 3—6 дворов, однако имелись и более крупные поселения — от 7 до 12 дворов [407] .

407

См.: Фехнер М.В. Заключение: Деревня Северо-Западной и Северо-Восточной Руси X—XIII вв. по археологическим данным // Очерки по истории русской деревни X—XIII вв./Под ред. Б.А. Рыбакова. Труды Государственного Исторического музея. Вып. 43. М., 1967.