Русская жизнь. Безумие (март 2008)

Коллектив авторов

После инцидента с В. я впервые ощутил вкус чистого немотивированного безумия. Его чистота казалась безупречной - оно совершенно точно не было приукрашено тем трафаретным детским резистансом, из которого столь активно сосет кровь не первая уже когорта писателей и режиссеров. На фоне В. я почувствовал себя каким-то агентом отчуждения - его акция волновала, и одновременно в ней чудилась опасность. Как бы там ни было, я приобрел самый живой интерес к помешательству. Поводов потрафить ему вскоре возникло хоть отбавляй.

Для тех, кто имел неосторожность взрослеть в конце восьмидесятых и начале девяностых, мир приготовил несметное количество подначек соответствующего характера. Призрак неясного безумия маячил в школьные годы вместе с призраком вполне конкретной армии -

за веселым словом «косить» крылась в большинстве случаев радостная перспектива дурдома. Впрочем, едва ли не опаснее подобной сугубо социальной угрозы была угроза эстетическая - безумие сочилось из всех положенных на тот момент подростку книг, фильмов и песен. Прослушивание группы The Doors вкупе с просмотром одноименного кинофильма, смакование единственного пошлого места из в целом хорошо сохранившегося романа «Степной волк» («только для сумасшедших», разумеется) и прочие заочные переживания по несуществующим поводам. Русская электрогитарная музыка восьмидесятых годов тоже в этом смысле не давала расслабиться. Только и слышно было: «Пока не поздно - пошел с ума прочь», «Я опять должен петь, но мне нужно видеть ее - я наверно схожу с ума», «Я совсем сошел с ума, и все от красного вина», «Вчера завхоз сошел с ума от безысходнейшей тоски», «Мама, мы все тяжело больны, мама, я знаю, мы все сошли с ума», «Жил-был цикорий, но он сошел с ума» etc.

Безумие принимало самые разные формы, но неизменно почиталось за доблесть, и затертый довлатовский скетч про спорщиков, претендующих на принадлежность к высшей лиге рехнувшихся, был принят как своеобразное руководство к действию. В 92-м году никому еще тогда не ведомый Псой Короленко сочинил убийственный гимн соответствующему состоянию рассудка с припевом «Ябнутым все можно». Уместно вспомнить и о том, как переводится с английского ключевое понятие первой половины девяностых rave.

А далее все вообще пошло как по маслу, потому что в моду вошел трэш всех цветов, акцентов и отголосков, убедительно доказавший, что безумие может быть довольно смешным и никакие шоковые коридоры более не являются обязательным условием. И уже начинающая седеть молодежь, которая совсем недавно предпринимала безуспешные попытки двинуться умом на фильмах Херцога и Фассбиндера, вдруг перекинулась на Джесса Франко и Расса Мейера - в поисках все того же эстетически выверенного безумия.

В какой- то момент я заметил, что мое ближайшее (равно как и отдаленное, не сказать всякое) окружение составляют исключительно безумцы. Гениальные безумцы и ординарные безумцы. Богоугодные безумцы и безумцы-сектанты. Безумцы с вполне клиническими диагнозами и безумцы, формально здоровые. Безумцы книжные черви и безумцы ночные волки. Типичные представители священного безумия и адепты безумия сугубо мирского. Безумцы пенсионного возраста и умалишенные юнцы. Безумцы, кроткие как ягнята, и такие, к которым лучше не поворачиваться спиной, чтобы не пропустить внезапный удар бутылкой в затылок. Безумцы, которые охотно лелеяли свой статус ментальных дезертиров, и те, что на все лады превозносили чужое душевное здоровье, и оттого казались (да и являлись) еще большими безумцами. Все это были (и есть) очень разные люди, но у каждого за пазухой скалился свой щенок Бинго.

Один проглатывал тринадцать таблеток «экстази» кряду и забирался на «чертово колесо»; другой в старших классах школы рисовал на уроках мишень, клал ее под парту и мастурбировал, норовя кончить непременно в десятку; третий продал квартиру, чтобы издать на виниле альбом любимой группы; четвертый молился божеству по имени Торпедный Аппарат; пятый кололся бензином; шестой кололся стрихнином; седьмая прилюдно трахалась в Зоологическом музее; восьмой хотел открыть кооператив, чтобы торговать дровами с инопланетянами; девятый просто нес такое, что не подлежит воспроизведению на русском языке; десятый во время событий 93-го года пробрался в мятежный Белый дом и украл оттуда мешок фиников; одиннадцатая… впрочем, довольно.

Если ты четверть века провел в самой что ни на есть любовной близости с безумством и его эмиссарами, то естественным образом встает вопрос: а сам-то ты

в этой связи кто будешь? Удалось ли тебе самому после всех этих лет сбрендить по-настоящему? Хотел ли ты этого? То есть, короче говоря, ты - за щенка Бинго или за кошку Ю-ю?

Вообще, конечно, сам факт постановки такого вопроса свидетельствует о том, что все-таки, несмотря ни на что, - скорее за Ю-ю.

Михаил Бахтин полагал, что жить следует в полном соответствии с установками понравившегося произведения искусства, в противном случае ни ты, ни понравившееся произведение искусства гроша ломаного не стоят. (Или, если перефразировать Хаким Бея, настоящее искусство есть то, чем можно бесплатно делиться, но нельзя пассивно потреблять). Такая позиция безусловно льстит искусству, а также наполняет душу всякого по-настоящему впечатлительного зрителя-читателя-слушателя законной гордостью. Однако эта же установка обладает еще и сокрушительной разоблачительной силой. В самом деле, если разобраться, то девяносто процентов душевных расстройств людей моего круга имеют искусственное эстетическое происхождение. Грубо говоря, степень нервного расстройства человека зависит от качества прочитанных книг. Люди слишком часто принимают за безумие собственную повышенную впечатлительность. Только прекратив взывать к искусству по малейшему поводу, мы получим шанс обрести душевный покой - ну или, наоборот, рехнуться окончательно.

Кстати, где-то через месяц после истории с сочинением Вадим неожиданно разделся в классе догола. Он все-таки был настоящий безумец. Нам не чета.

Дмитрий Данилов

Весна на Варяжской улице

Старая Ладога: конец истории

Весна в тот день, правда, была чисто символической - снег, периодически принимающий форму метели, ветер. Все в снегу. Очень холодно. Тем не менее это 5 марта. Значит, весна. Такая вот, доктор, суровая весна.

А еще пару дней назад была действительно весна - тепло, сыро. Волхов совершенно свободен от льда. Течет себе. Широкий. Как сказано в туристическом буклете, «былинный». Течет былинный Волхов.

Еще до поездки я довольно много всего прочитал про Старую Ладогу. На одном сайте мне попалась хронология исторических событий. Чего там только не было, в ладожской истории. Начинается хронология довольно-таки дикой для масштабов русской истории датой - 753 год. Считается, что в этом году здесь уже существовала первая каменно-земляная крепость. Самый старый город на территории Российской Федерации.

Перечень событий и имен поражает и как-то даже подавляет. Здесь «сел» Рюрик - сел не в том смысле, который в это слово вкладывается сегодня, а в другом - сел на княжение. Правда, довольно быстро перебрался в Новгород, но все же. Здесь Олег (Вещий) построил каменную крепость, разрушенную потом свирепыми шведами. Здесь пролегал путь из варяг в греки. Здесь торговали - со страшной силой. Крупный центр международной торговли европейского значения. Здесь строили каменные храмы, толстенные крепостные стены. Здесь всегда было много скандинавов, особенно шведов. Они здесь и торговали, и воевали. Однажды они даже полностью завоевали Ладогу и владели ей в течение нескольких лет. Потом пришлось отдать назад.

Жизнь кипела. Главная улица города еще с глубокой древности называлась Варяжской.

Кипела жизнь, кипела, и выкипела. Последняя славная дата - 1702 год. Ладога - место сбора русской регулярной армии. Это была Северная война.

1704 год - для рытья Ладожского канала вдоль берега одноименного озера Петр I основал город Новая Ладога. Прежняя Ладога стала называться Старой Ладогой и получила статус села (умел Петр Алексеевич поиздеваться). В новый город было переселено большинство жителей старого. В приказном, естественно, порядке. Туда же перенесли административный центр уезда.