Русские боги

Казаков Дмитрий Львович

Вполне по-мирскому.

– Нет, не православный, – сказал Игорь.

– Ну вот, видишь? – лицо Сергея исказилось, голос стал хриплым, надрывным: – Ах, какая смешная потеря! Много в жизни смешных потерь. Стыдно мне, что я в бога верил. Горько мне, что не верю теперь…

Они прошли изгиб озера, свернули прямо на север и тут наткнулись на ползущего на коленях человека. В руках он держал две горевшие свечи, а одет был в полинялую футболку и старые джинсы. На небритом лице застыла упрямая улыбка, глаза фанатично блестели.

– Ух,

мир вам, люди добрые… – сказал человек.

– И тебе мир, – отозвался Сергей. – Ты чего это делаешь?

– К святости приобщаюсь, – человек кивнул в сторону озера. – Кто Светлояр три раза по часовой стрелке обползет, молитвы читая, тот град Китеж увидит. Тот, в котором праведники Божьи обитают… Я долго к этому готовился, свечи освященные купил, даже молитвы выучил и штаны подготовил…

Он приподнял ногу, стало видно, что на колено нашита заплата из толстой кожи.

Олег глянул на озеро, где лежало отражение города с семью церквями, и криво улыбнулся.

– Удачи тебе, – сказал он.

– И вам тоже. – Человек запыхтел и пополз дальше.

Прошли еще метров пятьдесят и остановились ровно напротив того места, откуда падало отражение невидимого города.

– Ну и где он, ради бога? – требовательно спросил Сергей.

– Сейчас… – ответил Олег.

Раздался скрип, и перед глазами Игоря помутилось. В голове закружилось, и он обнаружил, что смотрит вовсе не на озеро, а на довольно большую реку.

– Давай, руби! – заорали над ухом.

Повернув голову, Игорь уткнулся взглядом в толпу – потные рубахи липнут к спинам, вихрастые затылки. В центре круга из людей стояли вкопанные в землю колоды, на которых грубыми надрубами были изображены лица, мужские и женские. Около них мелькали блестящие шлемы.

– Руби! – повторился крик.

От подножия одного из идолов, чьи усы блестели позолотой, донесся стук топора, в воздух полетели щепки. Толпа дружно вздохнула, даже скорее всхлипнула, двинулась на шаг вперед.

– Стоять, курвины дети! – прозвучал новый голос. – Или вы против воли князя пойти хотите?

– А ты против воли богов?! – завопил кто-то тонко и пронзительно.

– Не боги это, а болваны деревянные! – ответил тот же голос. – Ибо сами за себя постоять не могут! Смотрите!

Раздался треск, и идол с золотыми усами начал медленно падать. Рухнул с тяжелым гулом, люди шарахнулись в стороны, из толпы донеслись крики и плач. А Игорь увидел, как несколько дружинников в кольчугах и шлемах уперлись ручищами в колоду, покатили ее к реке.

С громогласным «плюх!» идол шлепнулся в воду. Сначала застрял на мелководье, но его вытолкнули дальше, на глубину. Течение подхватило тяжелую деревяшку, понесло прочь.

– Нет, батюшка, нет! – запричитал белобородый старик, упав на колени у самой воды.

Подскочивший воин взмахнул плеткой, вытянул старика поперек спины. Тот охнул, испуганно сжался.

– Всякий,

кто не крестится ныне, будет против меня! – завопили от того места, где стояли идолы, и Игорь разглядел кричавшего.

Овальное лицо, русая бородка, на волосах – тонкий золотой венец, в глазах – злоба и неуверенность. За плечами полощется алый плащ, а правая ладонь крепко сжимает эфес спрятанного в ножнах меча.

Даже слишком крепко.

– Веру предков на девку променял! – завопили из толпы. – Грекам продался! Сын рабыни!

– Бей его! Бей!

Донесся дружный рев, лицо князя исказилось…

Видение исчезло.

Игорь обнаружил, что стоит на том же берегу озера перед широкими воротами, чьи деревянные створки окованы стальными полосами. По сторонам от них были башни, дальше тянулась стена, сложенная из здоровенных, кое-где поросших мхом бревен. Над ней торчала маковка церкви, ярко сверкал под солнцем крест.

– Вот и он, – сказал Сергей. – Град Китеж.

Вновь заскрипело, и ворота начали открываться. Створки неторопливо поползли в стороны, стали видны тянувшие их мужики, потные, голые по пояс, в шароварах из серой ткани. Открылась уходившая в глубь города улица, дома – старинного облика избы, цветные наличники на них, коньки на крышах.

Дорогу загораживали трое стариков.

Средний был высок и широкоплеч, но сутулился, точно на его плечах лежала невидимая тяжесть. Темные глаза смотрели вопрошающе, седая борода падала на грудь. Из-под нее виднелся повешенный на веревку большой железный крест. Поверх белого балахона старик носил ленту из ткани, вроде тех, в какие облачаются священники, на ногах его красовались лапти.

Тот, что справа, был одет в залатанную рубаху и драные штаны. Он выглядел настолько худым, словно не ел много дней. Взгляд притягивал высокий лоб и очень светлые глаза.

Третий был голым, грязные спутанные волосы падали на плечи, а лицо кривилось и подергивалось.

– Пусть не сладились, пусть не сбылись эти помыслы розовых дней, – пробормотал Сергей негромко, – но коль черти в душе гнездились – значит, ангелы жили в ней…

– Да упасет нас Матерь Божия от таких гостей, – сказал средний старик и перекрестился.

Его жест повторили двое других.

– Был бы удивлен, обрадуйся вы мне, – сказал Олег.

– Не сотрясай воздух зря, чадо, – мягко заметил худой старик. – Милостью Господа нашего Иисуса Христа знаешь ты дорогу сюда, и я искренне верую, что не злые помыслы привели тебя к вратам Китежа. Открой же нам их.

– Вы помните того, кто сказал «греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер»? – спросил Олег.

– Само собой, – кивнул средний старик. – Старший собрат сего беспутного чада матери нашей, церкви, – он сердито глянул на Сергея. – Да простит Матерь Божия грехи того и другого…