Русские фамилии
Шрифт:
Если имя имело форму полного прилагательного (причем крестильных имен в такой форме никогда не было), то патронимическую функцию оно выполняло, принимая форму родительного падежа, например: имя отца было Борис Смирной, его сын Фёдор назывался Фёдор Борисов сын Смирного или Фёдор Смирного, если опускалось крестильное имя отца. В последнем случае слово сын обычно также опускалось. Родительный падеж адъективного патронима оставался неизменным во всей парадигме: род. Фёдора Смирного, дат. Фёдору Смирного и т. д.
Обозначение того или иного лица патронимом в дополнение к одному или двум личным именам способствовало более точной его идентификации. Еще большая точность достигалась, если патроним образовывался от двух имен — первого, крестильного, и второго, прозвища. Точность могла стать выше, если патроним отца добавлялся к патрониму сына. Тогда имя состояло из трех элементов, которые относились к трем поколениям — сыну, отцу и деду.
Какой бы точной ни была эта система, она страдала очевидными недостатками. Первый из них состоит в том, что не всегда ясно, относился ли третий элемент — если это некрестильное имя — ко второму имени отца или к его патрониму: в имени Иван Петров сын Боброва — Бобр можно считать как вторым именем отца, так и именем деда, если оно стояло в родительном падеже. Поскольку патроним от крестильного имени в родительном падеже никогда не употреблялся, последний элемент в имени типа Иван Петров сын Фомина мог быть истолкован как относящийся к деду Фоме не только по форме родительного падежа, но и потому, что у русского не могло быть два крестильных имени.
Второй, более серьезный недостаток этого типа имен состоял в необходимости вносить изменения в имя каждого поколения. Так, Никита, сын человека по имени Иван Петров сын Боброва, очевидно, назывался Никита Иванов сын Петрова, а внук Александр Никитин сын Иванова. Это несоответствие было крайне неудобным для общества, где в XVI—XVII вв. большое значение придавалось генеалогии. Напрашивался естественный выход — сделать один из двух патронимов постоянным наследственным именем, то есть фамилией в полном смысле этого слова. Этот процесс стал осуществляться в XVI в. и поначалу затронул семьи высших социальных слоев.
3. Патронимические фамилии
3.1. Патронимические фамилии на – ов/– ев и – ин. В трехэлементном имени типа Иван Петров сын Боброва или четырехэлементном типа Иван Петров сын Боброва Жданова третий и четвертый элементы выступали в форме родительного падежа. Пока они оставались в этой форме, их можно было рассматривать как патронимы. Лишь когда родительный падеж был замещен именительным, третий или четвертый элемент мог быть уже признан настоящей фамилией (прозвание в древнерусском, фамилия в современном русском), то есть только когда Иван Петров сын Боброва стал Иван Петров сын Бобров. С этого момента Бобров становится наследственной фамилией. В написании имен русского боярства и дворянства это изменение прослеживается примерно с середины XVI в. Однако и позже форма родительного падежа нередко еще использовалась несколькими поколениями, то есть постоянно меняющемуся патрониму оказывалось предпочтение перед постоянной фамилией. Любопытный пример последнего содержится в родословной боярской семьи, представитель которой в 1613 г. стал первым царем из династии Романовых. Известно, что в течение XVI в. члены этой семьи трижды меняли свое имя: Кошкин на Захарьин, далее на Юрьев и, наконец, на Романов.
И хотя эти имена употреблялись в именительном падеже, их скорее следует рассматривать как патронимы, чем настоящие фамилии. Вероятно, это необычное отступление от общей модели считалось особой привилегией высокопоставленного незначительного меньшинства.
Далее с середины XVI в. подавляющее большинство русских фамилий постепенно усвоило застывшие патронимические суффиксы – ов/– ев и – ин. Это преимущественно русский тип фамилий.
Именно патроним отца обычно становился наследственным именем семьи. Если у деда, чье имя легло в основу утвердившейся фамилии, было два имени — одно крестильное, а другое обиходное, то фамилия неизменно образовывалась от второго. Это можно объяснить здоровым стремлением избежать омонимии, которая угрожала бы русским фамилиям, если бы они базировались лишь на ограниченном фонде крестильных имен. Запас же обиходных имен был практически безграничен.
Фамилии не были зафиксированы для всех слоев русского общества того времени. Естественно, что аристократия здесь опережала другие социальные классы. Буржуазия появилась позднее: большинство богатых купцов и торговцев получило официальные фамилии в XVII в. Остальных сословий этот процесс коснулся только в XVIII и даже XIX вв. У крестьян за немногими
Если личный патроним на – ов/– ев, – ин не признавался представителями высшего общества, то этого никогда не происходило с таким же патронимом отца. Вот почему те, кто имел право на патроним с – вич, не возражали также против получения фамилии на – ов/– ев, – ин. Например, князь Дмитрий Иванович Хилков мог считать свою фамилию на – ов столь же благородной, как и свой патроним на – ович.
Утверждение патронима деда в качестве фамилии привело к отождествлению формы патронимов и фамилий, исключение составляли немногие люди, имевшие право носить патроним на – вич. Несмотря на очевидное неудобство, это тождество форм сохранялось вплоть до XIX в. По указу Екатерины II только члены первых пяти классов табели о рангах имели право использовать патроним на – вич; в армии это соответствовало званиям от генерал-майора и выше. Классам от шестого до восьмого, соответствующим званиям от полковника до майора в армии, разрешалось использовать только патронимы на – ов и – ин. Классам от девятого до четырнадцатого (в армии от звания капитана и ниже) не разрешались патронимы. Такое классовое понимание патронима ограничивалось, однако, только сферой сановной бюрократии и не соблюдалось в частной жизни. В XIX в. от него отказались и даже в кругах сановников, и окончание патронимов-отчеств – вич распространилось на всех, включая и низшие слои общества.
Распространение некогда аристократических окончаний – ович, – инич в низших социальных слоях иногда сопровождалось сокращением (при небрежном произношении) их формы путем пропуска слогов – ов и – ин, например: Фоминич, Лукинич, Ильинич > Фомич, Лукич, Ильич. Это изменение закрепилось на письме, и в результате формы на – инич полностью исчезли. Любопытно, что суффикс – ин- удерживался в женских отчествах, как, например, в Фоминична, Лукинична, Ильинична. В разговорной речи отчества на – ович/– евич могут терять слог – ов/– ев-, но только в случае, если он безударный; далее – ич после твердого согласного выступает как – ыч, например, Павлович, Степанович, Григорьевич, Алексеевич дают Павлыч, Степаныч, Григорьич, Алексеич. Этот тип отчеств, особенно отчеств на – ыч, в настоящее время ограничен сферой разговорной речи {10} .
10
Соотношение суффиксов отчеств – ович, – инич, с одной стороны и – ыч, – ич, — с другой, правильнее рассматривать не в диахроническом плане (т. е. в том смысле, что первые были замещены вторыми), а в синхроническом, т. е. как деривативные варианты. Иначе говоря, формы на – ыч, – ич не следует трактовать как усеченные (да еще благодаря «небрежному произношению»), а формы на – ович, – инич — как плеонастические. В женских отчествах суффикс – ин «удерживался» (т. е. был обязательным) тоже не всегда, ср. Фоминич / Фомич — Фоминична, но Никитич (форма Никитович имеет вульгарный оттенок в русском, но нормальна для украинского и белорусского: Иван Никитович Кожедуб) — Никитична. В ряде близких к патронимам слов в современном русском языке сохранился след полноценной производности суффиксов – ыч, – ич, ср. змей-горыныч, паныч, барич, дрегович, ерофеич, княжич, кривич, пскович, радимич, родич, соотчич, сородич и др. в отличие от слов типа королевич, царевич, попович.