Русские флибустьеры
Шрифт:
Он еще не все просчитал, а ноги уже несли его туда, откуда слышался шум бегущей воды.
«Костер, - думал он на ходу, - мне нужен костер. И не один. Вот и тема для новой главы в будущем учебнике по войне в джунглях: как развести огонь во влажном лесу?»
8
Виктор Гаврилович Беренс отнюдь не был аристократом. Принадлежа к тому поколению офицеров, которые выросли из «кухаркиных детей», «учась на медные деньги», он был неприхотлив, терпелив и покладист во всем, что касалось его бытовых условий. Но, оказавшись запертым в крытой повозке вместе со связанными козами и свиньями, он не мог сдержать чувств.
– Это вы по какому поводу?
– спросил, дождавшись паузы, Остерман.
– Прошу прощения. Но если б вы вляпались рукой, пардон, в дерьмо-с~
– И не в такое попадали. А все же под крышей приятнее, чем под дождем. И заметьте, нас не связали, как прочих. Так что считайте, что нам оказали особое гостеприимство.
– А я-то думал, нас в плен взяли, - буркнул из темноты Кирилл.
– Не смеши меня. Когда это нас в плен брали? Захотим - уйдем, верно, Виктор Гаврилович? Хотите, сию минуту устроим в лучшем виде? Раз уж вам так неловко тут находиться~
– Нет-нет, господа, прошу без импровизаций. Возможно, их командиру известно что-нибудь о наших людях. В конце концов, мы тут больше ни к кому обратиться не можем.
– Разве что к козам.
Беренс не поддержал шутливую тональность разговора. Он старался подавить глухое раздражение, вызванное беспечностью спутников. С того самого момента, как их внезапно окружили бандиты, Илья и Кирилл держались подчеркнуто спокойно, словно не замечая нацеленных на них винтовок. Они не проронили ни слова, пока Беренс объяснялся с бандитами. Но когда к ним обратились, то оба отвечали на беглом испанском, отвечали почтительно, однако без робости, а Илья даже отпустил пару шуточек, вызвавших ухмылки на угрюмых рожах повстанцев. Кто-то, впрочем, предложил сразу «выпустить кишки этим чертовым иностранцам», но тут вмешался угрюмый бородач, до сих пор молчавший. Он напомнил, что иностранцев приказано не обижать, доставлять в сентраль, а уж там Клейтон с ними разберется.
Бандиты, промышляющие в этих горах, несомненно, знали обо всем, что тут происходило, а ко многим событиям и сами приложили руку. Так что у Беренса не было причин огорчаться: скоро он сможет поговорить с самим главарем и все узнает. Правда, неизвестно, позволят ли ему продолжить поиски или хотя бы вернуться на шхуну. Кто знает, что на уме у этих головорезов~ Впрочем, Виктор Гаврилович старался не заглядывать в будущее, а решал задачи в порядке их постановки. На данный момент его задача состояла в том, чтобы выяснить судьбу исчезнувшего поселения.
А вот его спутники невольно мешали исполнению этой задачи, в то время как он рассчитывал на их помощь. Илья с Кириллом явно собрались выкинуть какой-нибудь рискованный номер, вроде побега. В непринужденности их поведения угадывалось тщательно скрываемое превосходство - так взрослые присаживаются на корточки, чтобы поиграть с детьми.
Они и с ним держались примерно так же. Правда, он заметил это не сразу. Поначалу Беренса свели с Остерманом. В русской общине Галвестона Илья имел репутацию человека, способного «улаживать дела», используя дружеские связи среди юристов, крупных бизнесменов и высокопоставленных чиновников. На первую встречу он явился гладко выбритым, в дорогом костюме и в белых перчатках. Когда же Виктор Гаврилович без обиняков изложил ему суть дела, Остерман усмехнулся, потер подбородок и, после минутных раздумий, сказал, что через три дня будет ждать Беренса в одном из портовых отелей. «Форма одежды - простонародная», - добавил
И там, в грязном и шумном ресторане, сведя Беренса с Кириллом, Илья уже вел себя немного покровительственно. Наверно, Виктор Гаврилович не смог тогда скрыть, что чувствовал себя белой вороной среди пьяной матросской толпы. Если выражаться точнее, то толпа была даже не матросской. Глядя на этих оборванцев, Беренс невольно вспомнил, что Галвестон, процветающий порт и респектабельный город, возник на месте пиратской гавани. Потомки флибустьеров не утратили духа и привычек своих отчаянных предков. Ром лился рекой, сквозь табачный дым не видно было лиц собеседников, многоязыкая речь заглушалась женским смехом. Виктор Гаврилович никогда прежде не посещал столь низкопробные заведения и, наверно, выглядел довольно сконфуженным.
К счастью, беседа, как и следовало ожидать, получилась не слишком длинной. Беренс полагал, что любой капитан на месте Кирилла сразу бы отказался от такого предложения - пройти сквозь блокаду, миновать рифы, забрать с берега людей, а потом пуститься в еще более опасный обратный путь. И Кирилл не стал тянуть. Ответил быстро, но не так, как ожидал Беренс.
«Добро. Я могу пойти капитаном на вашей шхуне, - сказал он.
– Мое условие: команду набираю я сам».
«Это и подразумевалось».
«Сколько будет пассажиров?»
«Столько, сколько поместится».
«То есть может потребоваться не одна ходка?» - чуть нахмурившись, уточнил Кирилл.
«Я буду рад, если мы сейчас сможем вывезти хотя бы половину», - сказал Беренс.
«А остальные?»
«Остальных, может быть, вывезут позже, когда все уладится~»
«Может быть?»
«У меня мало времени. Я должен все завершить не позднее определенного срока. Поэтому не будем заглядывать в будущее. Когда вы будете готовы выйти в море?»
«Зависит от состояния судна. Я должен осмотреть вашу шхуну вместе с плотником и боцманом. Затем понадобится время, чтобы сделать все нужные запасы. Но обычно дольше всего приходится ждать, пока выправят бумаги », - Кирилл глянул на Остермана.
Тот снисходительно улыбнулся:
«Да хоть завтра утром можешь поднять флаг Русского географического общества. Кира, ты еще никогда не выходил в море с такими безупречными бумагами».
Юридическая сторона дела была проработана довольно тщательно, но в море юристы не помогут. Что толку в документах, если «научную» шхуну с толпой иностранцев на борту остановят в виду кубинского берега, в зоне блокады? И ведь неважно, кто остановит, испанцы или американцы - неприятности гарантированы в любом случае. Лучше сразу выброситься на рифы, уничтожить лишние бумаги и дальше идти разрозненными группами на веслах, авось кто-нибудь подберет, возьмет на борт. Лучше утонуть, чем попасться. Лучше смерть, чем скандал.
«Ни в коем случае нельзя допустить скандала», - несколько раз повторил консул тогда, в январе, когда Беренса вызвали к нему в Гавану. Приказ был предельно ясен: в кратчайшие сроки эвакуировать людей, занятых на стройке. Эвакуировать, не прибегая к помощи местных властей. И, по возможности, не ставя их в известность. Ведь подобные действия могут быть истолкованы как нарушение заключенных соглашений. И более того - как выражение недоверия к администрации. Тогда, в январе, все уже шло к войне. Напряжение в отношениях мадридского двора с заносчивыми американцами достигло апогея, и подданные малолетнего короля Альфонса сами стали обидчивы, как подростки. А Россия не хотела каким-нибудь неосторожным жестом осложнить и без того непрочные связи со своим единственным союзником на антильском направлении.