Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

«Русские идут!» Почему боятся России?
Шрифт:

Обострение

Ну и зажили. Причем совсем недурно. На «договорных» землях поставили несколько городов, один из которых – Уфа – стал центром Уфимского уезда, разделенного на 4 «дороги» (не в том смысле, что пути сообщения, а в соответствии со старым устройством, когда от имени мелких ханов ясак собирал «даруга»): Казанскую – на западе, Сибирскую – на востоке, Ногайскую – на юге и в центре, Осинскую – на севере. «Дороги», в свою очередь, делились на волости (уделы кланов и племен), во главе которых стояли все те же бии, в русских документах именуемые «старшинами». Бии отвечали за порядок на территориях и сбор ясака, а главным арбитром (без права вмешательства во внутренние дела племен) считался уфимский воевода. В целом несколько десятилетий все было идеально. Мелкие сложности быстро сходили на нет, а на агитацию ногайских мурз, беглых сибирских «царевичей» и крымских проповедников башкиры не реагировали. Даже в годы Смуты, когда все Поволжье полыхало огнем, башкирские земли оставались островком покоя. Однако с воцарением Романовых ситуация осложнилась. Пустая казна вынуждала Москву, практически не выплачивавшую аппарату жалованье, сквозь пальцы смотреть на коррупцию, расцветавшую повсеместно. В том числе, разумеется, и в Уфимском уезде. Служилые люди, не ограничиваясь поместьями на «договорных» землях, самовольно учреждали «слободки» на территориях кланов, произвольно увеличивая

размер ясака. Начались конфликты. Нельзя сказать, что башкиры были правы всегда, но русским было куда жаловаться, а башкирам нет: немалая часть «сверхприбыли» аккуратно отстегивалась воеводам, и те, получая челобитные, вели себя соответственно. Впрочем, даже чудом дойдя до Москвы, жалобы хода не получали, о чем заботилось лобби знаменитых «царевых добытчиков» Строгановых, стремившихся вести на целинных башкирских землях поиски полезных ископаемых. Серьезную проблему «волкоголовым» создавали монастыри, учреждаемые (на предмет обращения язычников, – мари и удмуртов, – в христианство) хоть и не на их территориях, но в близком соседстве. Чьи земли «языческие», а чьи «договорные» святых отцов не интересовало, а найти на них управу было невозможно в принципе: тяжбы на эту тему, оказавшись в судах, рассматривались десятилетиями. Неудивительно, что теперь бии, тарханы, муллы, да и «карачу», куда теплее принимали гостей из Крыма, говоривших от имени уже не только Бахчисарая, но и Стамбула. В 1645-м в крае случились даже небольшие беспорядки, вскоре, впрочем, угасшие. А в середине XVII века возникла проблема, обострившая обстановку до синего звона, и называлась она «калмыки».

Следует сказать, что обязательство «не воевати» царских данников, взятое на себя биями и батырами, как естественное, изрядно их тяготило. Отказаться от привычки к набегам, грабежам и уводу полона с последующей его реализацией в Крым, оказалось совсем не просто, нападать же на тогда еще очень сильное Казахское ханство, – что Москва не запрещала, – было опасно, а башкирские старшины, при всем бесстрашии, умели соразмерять выгоду с угрозой. В связи с этим появление в Великой Степи первых беженцев из Монголии, раньше других сообразивших, что воевать с Цинами чревато гибелью, «волкоголовые» встретили едва ли не с восторгом. Пришельцы были слабы, разрозненны, деморализованы (великий исход джунгар еще не начался), а следовательно, казались идеальной добычей, не взять которую просто грешно. И брали. Пока калмыцкие князьки-тайши, оказавшись между двух огней (казахи рассуждали точно так же, как башкиры), не сообразили послать в Москву ходоков, присягнувших на верность «белому государю», в итоге оказавшись в списке тех самых «царских данников», которых «нельзя воевати». Башкирские же старшины мало того что лишились приработка, так еще и получили приказ вернуть еще не проданный полон, а попытка сделать вид, что не поняли, привела к тому, что уфимский воевода, стольник Алексей Волконский, исполняя прямое повеление царя, послал в кочевья отряды «имщиков», приступивших к изъятию живого товара. И рвануло…

Если Белый Отец не слышит нас…

Да, рвануло. Стольника, гордеца, взяточника и так далее, башкиры и раньше не любили, но его «товарищу» (заместителю) Федору Сомову, считавшемуся человеком справедливым и умевшему дружить с «волкоголовыми», до сих пор как-то удавалось улаживать конфликты, а теперь возможности не было. Летом 1662 года отряды башкир атаковали слободки и села, основанные без их разрешения, некоторые захватили, штурмовали даже вполне законный Катайский острог, а когда тобольские отряды полковника Полуектова разбили их близ озера Иртяш, в относительном порядке отступили на север, – и уж там-то развернулись вовсю. Пали неплохо укрепленные Кунгур и Степанов острог, Воздвиженский и Рождественский монастыри, были разорены практически все «незаконные» русские деревни на реке Сылва. При этом единого центра у бунтовщиков так и не возникло, отдельные отряды возглавляли местные авторитеты, да и убийств, надо сказать, было совсем немного: башкиры в основном удовлетворялись изгнанием ограбленных до нитки «пришельцев», при этом постоянно сообщая в Уфу, что хотят мира, но только если прибудет арбитр из Москвы. На что Алексей Волконский, естественно, согласия не давал, поскольку рыльце у него было в пушку по самые брови, а казанский воевода Федор Волконский всячески покрывал кузена. Лишь после того, как мятежники, осадив Уфу и Мензелинск, объявились в окрестностях самой Казани, власти, наконец, спохватились. Федор Волконский, явившись под Уфу с войском, снял осаду, разослал по краю летучие отряды и предложил мятежникам сесть на кошму переговоров. Те охотно согласились, однако дело кончилось ничем: одним из главных их условий было убрать из Уфы воеводу-беспредельщика, заменив его Федором Сомовым, а такая кадровая рокировка была невозможна без согласования с Москвой, в результате чего Алексей Волконский неизбежно получил бы взыскание, чего Федор Волконский допустить не хотел.

В итоге весной 1663 года затихший мятеж полыхнул с новой силой. Давать крупные сражения башкиры уже не решались, но партизанили на коммуникациях столь эффективно, что в итоге, – когда на русских землях появились беглые Кучумовичи, надеявшиеся поймать в мутной воде хоть какую-то рыбку, – информация все-таки дошла до Белокаменной, откуда грянуло указание: желаем выслушать, чего мятежники хотят. В начале февраля 1664 года видные полевые командиры Димаш Юлаев и Актай Досмухаметов отправились в Москву, где изложили свои претензии Думе в присутствии Государя, были признаны правыми и вернулись домой с жалованной грамотой, добившись назначения арбитром тобольского воеводы Степана Аргамакова, также слывшего «справедливцем». По итогам разбирательства причиной волнений были признаны злоупотребления на местах. Москва официально подтвердила вотчинное право «волкоголовых» на землю, Алексей Волконский был отозван и сослан, а на его место назначили «справедливца» Сомова, быстро и по-честному решившего все частные вопросы. В частности, и наказав дворян, позволивших себе особые нарушения. Со своей стороны, башкиры выдали властям несколько отморозков, запятнавших себя кровью мирного населения.

На том все и завершилось.

Ко всеобщему удовлетворению, но, увы, ненадолго…

Глава VII. ВОЛКОГОЛОВЫЕ (2)

Воистину акбар!

Меры, принятые правительством Тишайшего по итогам бунта 1662—1664 годов, судя по всему, были весьма эффективны. Во всяком случае, в период победоносного шествия Стеньки Разина вверх по Волге, когда практически все поволжские народы, в первую очередь, языческие, поддержали бунтовщика, в башкирских землях все было тихо и спокойно. Однако проблемы оставались. Не так нагло, как раньше, но уфимские и казанские помещики, а также и монастыри не мытьем, так катаньем стремились округлить свои владения за счет «договорных» иноверцев, а после смерти Алексея Михайловича, когда контроль Москвы ослабел, процесс пошел уже без стеснения. Помимо всего прочего, в результате ведомственной неразберихи (реорганизации приказов) основная часть башкир попала под двойное налогообложение, будучи вынуждена платить ясак и Уфе, и Казани, –

и тут жаловаться было бессмысленно, поскольку сборы в основном шли в бюджет, а это дело святое. Тем паче что только-только завершившаяся серия войн с Польшей и Турцией истощила казну до крайности. Впрочем, налогоплательщикам до высокой политики дела не было, они просто были в бешенстве, и градус рос не по дням, а по часам. А тут еще и вовсю активизировались крымские дервиши, десятками проникавшие в волнующийся край по приказу турецкого султана, строившего планы реванша за поражение в Чигиринских походах. Хорошо подготовленные проповедники бродили по кочевьям, разъясняя простецам, почему так жить нельзя, а с грамотными интеллектуалами из местной знати ведя долгие беседы. Суть которых заключалась в том, что, во-первых, негоже правоверному подчиняться гяурам, а вот султану и халифу, напротив, очень даже гоже, а во-вторых, башкиры ничем не хуже крымских татар и тоже имеют право на свое ханство (естественно, под зонтиком Порты), и, наконец, в-третьих, что вокруг слишком много язычников, и тот, кто приведет их к Аллаху, однозначно попадет в рай.

Под влиянием таких проповедей башкирские муллы и «ученые люди» развернули широкую агитацию среди соседей-идолопоклонников и даже добились определенных успехов, что, естественно, никак не могло понравиться Московской патриархии, под давлением которой царь Феодор Алексеевич 16 мая 1681 года подписал Указ о крещении иноверцев. Документ был достаточно жестким. Всем, кто «погряз в поклонении камням и деревьям», предлагалось немедленно креститься. За отказ старшинам ясачных народов полагалось лишение прав, привилегий и владений, а простолюдинам превращение в государевых крепостных. Несколько позже дополнительным Указом от 27 ноября в Уфе была создана самостоятельная епархия. О мусульманах, татарах и башкирах в майском Указе ничего определенного сказано не было, прямо подразумевались, повторюсь, «идолопоклонники», но само собой разумелось, что агитация за ислам отныне считается преступлением. И крайне недовольные муллы, не говоря уж о крымских эмиссарах, пустили по и без того сильно взбудораженному краю слух о якобы предстоящем со дня на день насильственном крещении правоверных. В связи с чем уже летом 1681 года в лесах началась мелкая партизанщина. А в начале 1682 года старшина и мулла Сеит Садиир (Ягафаров), один из самых ярых приверженцев ориентации на Стамбул, получив из Крыма некое письмо, содержание которого так и осталось в тайне, объявил себя Сафар-ханом, а земли «волкоголовых» – ханством, вассальным Порте, после чего призвал башкир Казанской дороги к священной войне.

Моджахеддин э-халк

Реакция последовала мгновенно. Взвинченные всем вместе, от слухов о «насилии» до вполне реального двойного налогообложения, башкиры формировали отряды «борцов за веру», к которым присоединялись (и вольно, и невольно, под угрозой сожжения деревень) соседние народы. По всему краю запылали усадьбы, монастыри, церкви, деревни и слободки. Атаковали яростно, в отличие от событий двадцатилетней давности, по плану, координируя удары и на сей раз «неверных» не щадя, хотя специально к кровопролитию и не стремясь (убивали, скорее, экс-язычников, выбравших христианство, а не ислам, нежели русских). В апреле 1682 года мятежники, числом уже около 30 тысяч, обрушились на крепости за Камой, в мае их отряды блокировали Уфу, заняли семь пригородов Казани и даже дошли до Самары. Москва встревожилась. Правительство царей Ивана и Петра (Федор уже умер) обратилось к башкирам, сообщив, что слухи о насильственном крещении истине не соответствуют, и скоро на сей счет будет официальное разъяснение, а параллельно направило в Казань несколько стрелецких полков, приказав казанскому и уфимскому воеводам, объединившись, как можно скорее решить вопрос.

В такой ситуации Тюлекей-батыру, военному вождю мятежников (сам Сафар-хан, прекрасный оратор и харизматический лидер, полководческими талантами не блистал), оставалось только дать бой на упреждение, пока отряды «неверных» не соединились. Это было единственно разумно, и выбор цели – уфимский отряд, как более слабый, – тоже следует признать точным, и тем не менее 28 мая 1682 года в тяжелом бою с превосходящими силами башкир на реке Ик уфимцы не только выстояли, но и рассеяли атаковавших, причем в ходе сражения был тяжело ранен сам Сафар-хан, с трудом вывезенный нукерами с поля боя. Для бунтовщиков это было тяжелым ударом, поскольку хан считался любимцем Аллаха, а следовательно, неуязвимым, да еще и накануне сражения имел неосторожность от имени того же Аллаха пообещать своим храбрецам победу. К тому же 8 июля была наконец получена и зачитана специальная грамота от имени царей, разъясняющая, что в Указе Федора Алексеевича от 16 мая 1681 года о мусульманах речи вообще не шло, а по сути и отменяющая сам Указ. Итогом стал раскол в монолитных ранее рядах «волкоголовых», и без того обескураженных афронтом на Ик. Большая часть их, посовещавшись, решила прекратить войну, выборные от них во главе с влиятельным старшиной Кучуком Юлаевым повезли в Москву челобитную о прощении, которое и получили «сполна на всех мирных», вместе с обещанием правительницы Софьи лично разобраться с двойным налогообложением.

В принципе это было бы концом войны, не будь война «священной». Сеит Садиир ака Сафар-хан сдаваться не собирался. Правда, крымская конница, в приход которой он, судя по всему, свято верил, появляться не спешила, и потому любимец Аллаха не нашел ничего лучшего, как обратиться за помощью к идолопоклонникам-калмыкам, которые были уже далеко не теми «сиротами», что два десятилетия назад. Из далеких монгольских степей что ни год прибывали новые беженцы, решившие отдать Цинам землю, но сохранить жизнь, и к описываемому времени мелкие беззащитные улусы превратились в орду, объединенную хан-тайшой Мончаком. Его сын Аюка, сменивший отца, поддерживал с Россией странные, двусмысленные отношения: с одной стороны, как бы не отрицал, что Москва – сюзерен, и платил ясак, с другой же вел в Степи вполне самостоятельную политику, без оглядки на кого угодно воюя с теми, с кем считал нужным. Так и на сей раз, получив приглашение, спрашивать мнения «белого царя» Аюка не стал: уже в середине июля четыре тысячи калмыцких всадников вошли в пределы «договорных» земель и с ходу начали военные действия, поддержав отряды Сеита, после поражения при Ик ушедшие на восток. По всей Сибирской дороге начались ожесточенные бои. 27 июля союзники осадили Мензелинск, захватили и уничтожили большие торговые села Николо-Березовка и Челны-Камские и в очередной раз блокировали Уфу, а некоторые особо ретивые батыры дошли в рейдах даже до Самары.

Однако лекарство оказалось хуже болезни. Калмыки, полагая себя в полном праве, взимали плату за помощь в полном объеме, грабя все подряд, без оглядки, враг или друг, давя любое сопротивление с утонченной, очень восточной жестокостью, а жалобы мятежных биев уходили в пустоту. У Аюки были свои планы. Очень скоро стало ясно, что в башкирах он видит не союзников, а подданных, считаться с которыми нет нужды, поскольку деться им все равно некуда. В итоге весьма успешно стартовавшее наступление захлебнулось: башкирские отряды, защищая свои кочевья, начали резать калмыков, калмыки не остались в долгу, – и в конце концов, хан-тайша, получив к тому же очень серьезное предупреждение из Москвы, подкрепленное казачьими набегами на его земли, в начале 1683 года отозвал свою конницу, дав ей распоряжение «щедро вознаградить себя за поход» и прислав для этого дополнительные силы.

Поделиться:
Популярные книги

Барон нарушает правила

Ренгач Евгений
3. Закон сильного
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Барон нарушает правила

Помещица Бедная Лиза

Шах Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.40
рейтинг книги
Помещица Бедная Лиза

Бальмануг. Студентка

Лашина Полина
2. Мир Десяти
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Бальмануг. Студентка

Изменить нельзя простить

Томченко Анна
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Изменить нельзя простить

Газлайтер. Том 3

Володин Григорий
3. История Телепата
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Газлайтер. Том 3

Жандарм 4

Семин Никита
4. Жандарм
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Жандарм 4

Кодекс Охотника. Книга X

Винокуров Юрий
10. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
6.25
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга X

Отмороженный 6.0

Гарцевич Евгений Александрович
6. Отмороженный
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Отмороженный 6.0

Пипец Котенку!

Майерс Александр
1. РОС: Пипец Котенку!
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Пипец Котенку!

АН (цикл 11 книг)

Тарс Элиан
Аномальный наследник
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
АН (цикл 11 книг)

Толян и его команда

Иванов Дмитрий
6. Девяностые
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
7.17
рейтинг книги
Толян и его команда

Пятое правило дворянина

Герда Александр
5. Истинный дворянин
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Пятое правило дворянина

Игрок, забравшийся на вершину. Том 8

Михалек Дмитрий Владимирович
8. Игрок, забравшийся на вершину
Фантастика:
фэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Игрок, забравшийся на вершину. Том 8

Возвышение Меркурия. Книга 7

Кронос Александр
7. Меркурий
Фантастика:
героическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Возвышение Меркурия. Книга 7